Легенды Оромеры. Великий Орёл
Шрифт:
***
В каких-то двухстах метрах от расщелины, (в которой медленно и покорно замерзал Людвиг), необыкновенно удобной, как площадка для взлёта и посадки огромного дракона, стояли широкие и высокие ворота, а за ними – дорожка, усаженная с двух сторон дивно пахнущим летом шиповником, и большой сад, в котором под каждым деревом стояли плоские домики трудолюбивых пчёл.
Ворота были закрыты, но изгородь рядом позволяла преодолеть себя с разбега, и умное животное воспользовалось такой неслыханной удачей...
Лошадь, наконец, подбежала к большому дому и крытым надёжным постройкам, в которых угадывался
Вьюга не собиралась докладывать хозяевам о приходе чужого, но стоящая в стойле корова замычала, а лошади заржали, в курятнике запричитали куры, и, проснувшийся не ко времени, петух прокричал сонное «кукареку», едва не свалившись с насеста.
Наконец, двери дома заскрипели, и на крыльце, кутаясь в куртку, и, держа перед собой фонарь, появился высокий человек.
– Лошадка, – сообщил он окружающему миру. – Одна? Откуда?
Дверь закрылась, и мужчина, взяв дрожащую от холода и пережитого ужаса кобылку, завёл ее в стойло. Сняв вещи и седло, насыпав корма, он постоял в раздумьях ещё какое-то время, а затем, быстро одевшись, выехал на высоком тонконогом, весьма недовольном скакуне в буйство ветра и снежной крошки, щедро швыряемой горами ему в лицо. Совсем скоро его острый глаз охотника заметил маленький сияющий ярким пятном среди серой мути вихря огонёк...
***
Гидролет всю ночь швыряло и болтало в небе. Саварро несколько раз пытался приземлиться, но ветер резко настроенный на уничтожение лёгкой машинки не оставлял никаких надежд на благополучную посадку.
Дважды его закружило штопором, но летательный аппаратик самостоятельно смог выйти из пике и подняться со струями восходящего воздуха.
А когда разыгралась метель, Гертрих окончательно потерял надежду на спасение.
– И денег теперь тьма, и Ангерран далеко, и Империя ждет меня красивого, но судьба, видимо, ближе, – философски заметил сам для себя рептилоид и... лёг на крохотный диванчик, намертво закрепив штурвал.
Гертрих Саварро, слывший недалёким служакой, был, по сути, высококлассным психологом и аналитиком, поэтому, спокойно уснул, уверенный в том, что либо ему поможет фортуна, либо смерть придёт быстро и незаметно.
Под утро, когда вьюга отступила, как-то внезапно началась оттепель. Густой белый туман пушистым плотным покрывалом окутал горы. Со стороны моря, далеко на востоке, в зареве красного огня постепенно вставало холодное зимнее солнце. Оно не давало быстро рассеяться ватной мгле на стылом воздухе, хотя температура медленно стала повышаться, перевалив за нулевую отметку.
Начальник сыска открыл глаза и в матовой поверхности лобового окна, в белом тумане, рассмотрел быстро приближающуюся скалу. Крокодил судорожно вскочил и всей силой налёг на штурвал, задирая нос гидролета.
Летун сделал рывок и бортом заскрежетал по горизонтальной поверхности горы на которой оказался, сумев не врезаться в скалу. Саварро выругался и нажал на тормоз. Сквозь пелену тумана различить что-либо было не возможно. Летун трещал отдираемой о камни обшивкой и разрушался на глазах. Тем не менее, Гертрих успел сбросить скорость.
Какое-то время гидролет ещё прыгал на камнях и, наконец, совсем остановился, слегка покрутившись на месте.
Пилот вытер вспотевший лоб, хмыкнул и, открыв почти вырванную с петель дверцу, вылез наружу. Прямо перед ним, в каких-то двадцати шагах, стояли ворота, за которыми в белой пене туманных волокон можно было различить большой дом и множество хозяйственных построек.
–
Это я удачно приземлился, – сообщил Гертрих окружающему пространству и полез в гидролет, собирать раскиданное по салону имущество…***
«Эх-х-х-х-х, дороги-и-и-и-и-и, пыль да ту-у-уман. Холода-а-а тревоги-и-и и степной бу-у-урьян», – негромко напевала Таисья Сергеевна.
За ней, дружно и чётко произнося слова новой, ранее не известной, но очень душевной походной песни, двадцать лужёных глоток выводили: «Вьётся пыль под сапогами-и, э-э-э-эх! Леса-ами, пошляками... а вокруг бушуют вьюги-и-и, ветрами-и-и-и сви-исстя-я-ят!».
От первого трактира, встреченного по дороге, от каждой остановки Яги, гордо восседающей на ворлоке, из всех сёл и городишек летело в столицу странное, удивительное, пугающее известие:
«Княгиня Канислюпус Канидэ Волчьего народа Яга Спенсер, без сопровождения мужа, но с хорошо вооружённым отрядом; богатейшая из богатых, по знатности рода превосходящая правящую фамилию, едет в столицу на ручном ворлоке, о которых достоверно известно, что они подчиняются только драконам!»
Глава 65 Легенды Оромеры. Великий Орёл СХВАТКА. Спасите курицу... (Оксана Лысенкова)
Остров (а это был именно остров — один из островов Огненного ожерелья) представлял собою уголок южного курортного рая среди суровой аскезы Севера. Янтарный песок пляжей, редкие купы пальм и такое же совершенно не соответствующее окружающему миру легкомысленное птичье изобилие (Оддбэлл готов был поклясться, что безо всякой подзорной трубы разглядел большущего красно-зелёного попугая, нырнувшего в густые ветки), создавали полную иллюзию мгновенного волшебного перемещения в пространстве, что-то вроде модного фокуса, называемого шарлатанами «телекинезом» и вызывающего неизменный восторг среди юнцов и скучающих дамочек на светских вечеринках.
Не сказать, чтобы Оддбэлл не слышал о легендарном тёплом течении, зарождающемся, вопреки всем законам океанологии, где-то ещё севернее Огненного архипелага, огибающего его с востока и превращающего пару крайних островов в кусочек южного рая. Но вот так, воочию — видел впервые.
Дирижабль подносило всё ближе. Остров был населённым, причём весьма густо: отчётливо виднелся порт, пирсы с пришвартованными к ним кораблями, большое количество разношёрстного народа на берегу. Не иначе ярмарка какая-нибудь.
Такие мысли отрешённо проплывали в больной голове мистера Блэста, пока воздух и ветер делали своё дело. И вот береговая линия с белым кружевом разбегающейся пены уже практически под днищем гондолы. По левому борту виден пришвартованный к пирсу большой корабль, явно находящийся на ремонте: сверху хорошо заметны чёрные разверстые бреши частично разобранной палубы, за борт свисают неряшливые сосульки старого, гнилого, сброшенного с мачт такелажа, часть рангоута тоже снята и разложена на целом участке юта — видимо, в ожидании дефектации... Вдруг что-то пронеслось, мелькнуло над фальшбортом и плюхнулось в воду. Оддбэлл пригляделся. Через несколько минут в волнах, медленно отплывая от борта корабля, показался обломок рея с обрывками такелажа и лохмотьями полуистлевшего паруса. В центре колышущегося в такт волне куска ткани угадывалась странная выпуклость — мяч там, снизу, что ли плавает, или буй какой...