Легкое отклонение от канона. Или гоп со смыком по-корейски

— Я не знаю, святой отец. Она мне не рассказывала. Просто это её горячее желание. И реквием должен прозвучать в минуту молчания, памяти жертв японской агрессии и погибших в войнах за независимость нашей страны.

Несколько секунд тишины.

— А где будет происходить церемония?

— В Чхунчхоне.

— Канвондо?

— Да, падре.

— Ну, что ж. Это похвальное желание. Есть у нас в соборе певчие-монахини. Когда ты собираешься прислать ко мне это дитя?

— Когда вам будет удобно, святой отец.

— Давай тогда через два дня, часам к пяти вечера.

— Спасибо, падре. Через два дня в пять часов вечера, ГопСо будет у вас.

— ГопСо? — рассмеялся отец Габриэль в трубку. — Эта девочка, которая «Танцуй Корея»?

— Да.

— Присылай. Молодые монахини будут рады встретить её.

— Ещё раз благодарю, отец Габриэль. И всего хорошего.

— До свидания, сын мой.

— Ну? — обернулся ко мне, сабоним. — Я выполнил все твои хотелки?

— Спасибо, сабоним, что заботитесь обо мне, — поклонился я сидя.

— Тогда беги и старайся выполнить свои обязательства. Студия звукозаписи 2 А, сейчас свободна. Туда тебе скоро принесут гусиные перья, принимайся за работу, монументальная портянка!

— Сабоним, а как с моим продюсированием?

— Брысь, сказал! Посмотрим.

Ни слова не говоря, я побыстрому вымелся из кабинета ИнСона, просеменил мимо СуНа, чем заработал очередной фырк, и выйдя из приёмной направился к лифту. Первый рабочий день начался!

Буквально через десять-пятнадцать минут, как за ЧжунГи закрылась дверь кабинета, по интеркому раздался голос СуНа:

— Сабоним, к вам пришла Ли СуМи-сии, — сразу же, — Сабоним, к вам сонсенним Ли ХёнСу.

— Пропусти обоих,- ответил ИнСон.

Двери распахнулись и вошли оперная дива и директор школы Сонхва.

— Здраствуй, хён.

— Привет, оппа, — сказали они одновременно и рассмеялись.

— Прости, не выдержал, — начал оправдываться директор. — Очень хочется узнать, что ГопСо собирается написать на 1-е марта.

— На 1-е марта? — удивилась певица.

— День Независимости, — подсказал ГиСок, тихо примостившийся за столом президента агенства.

— Ах, да! Как я могла забыть. А, что? Она собралась выступать?

— Нет. Выступать будут другие. Она собралась к этой дате написать несколько произведений.

— Несколько?

— Она пообещала. Сейчас ушла над ними работать.

— А мы как раз созвонились с уважаемым директором и решили подписать предварительный договор.

— О чём?

— О моём поступлении на работу в школу Сонхва, в качестве преподавателя вокала. Оппа, — добавила певица лукаво.

ГиСок, усмехнулся, ХёнСу внимания не обратил.

— А так-как сонсенним, выразил желание навестить старого друга и делового партнёра, мы решили совместить приятное с полезным, и встретиться у тебя в агенстве.

— Тогда не спуститься ли нам вниз и наконец-то позавтракать? — предложил сабоним. — Признаться честно, господа с самого утра маковой росинки во рту не было.

— Бедный, оппа, — СуМи погладила мужчину по руке. — Совсем дела замучали?

— Твоя любимица, — буркнул сабоним. — За то время, пока вы сюда ехали, я уже успел отправить менеджера Кима в больницу и переговорить с настоятелем кафедрального собора.

— Менеджер Ким помер? Отпевать будут? — спросила СуМи. — Когда? Надо бы соответствующим нарядом озаботиться. Сейчас онни ХёЧжин позвоню, — она полезла в сумочку за телефоном.

Директор школы Сонхва. Ли ХёнСу.

— Погоди, дорогая, — прервал её занятия, сабоним. — С менеджером Кимом, будет всё в порядке. Во всяком случае, так пообещали врачи. Сказали, что через две недели он вернётся на работу. По большому счёту, именно твоя ГопСо и отправила его на больничную койку.

— Что?

— Его сердце, честного хангука, не выдержало нашего с ней, свободного общения. Для него, сабоним — это высшее существо. А для неё, я лишь рычаг воздействия на всех остальных, чтобы не мешали достижению её вполне конкретных целей.

— Каких?

— Я полагаю — мировая слава и известность.

— Неплохая цель, скажу тебе. Для творческого человека, — улыбнулась СуМи, явно намекая на себя.

— Я с тобой полностью согласен, дорогая. Поэтому пока терплю её выходки. Представляешь, она собралась продюсировать свои композиции, на День Независимости! Я кстати не буду сразу отказывать. Дам своим продюсерам и сравню с её работой.

— Какой ты у меня умный, оппа! — подлизалась явно удовлетворённая женщина. ИнСон только усмехнулся.

Они проходили мимо целого ряда студий звукозаписи. Все были заняты и оттуда доносились звуки гитар, стук барабанов. Хотя специальное покрытие и скрадывало основную часть звуков, но небольшое количесто децибелл всё-таки вырывалось на свободу.

Дверь в студию номер 2А, оказалась неожиданно приоткрытой.

— Хочешь посмотреть, как работает, по словам моего ГиСока, гений? — спросил с улыбкой ИнСон у подруги.

— А разве нет? — ГиСок указал на дверь. — Типичное поведение, гения. Забывает обо всём, кроме того, что ему надо.

— Сейчас, — засуетилась СуМи, доставая телефон и набирая номер. — Онии? Привет. Хочешь посмотреть как творит твоя дочь? Сейчас, я на запись поставлю.

Когда они всей компанией вошли в студию, их встретила сюрреалистическая картина. Повсюду валялись гусиные перья. Несколько из них взлетели от понявшегося лёгкого ветерка из-за двери. Гений стоял за стекляной стеной у цифрового микшера и микрофона. На его голове были надеты студийные наушники. Музыки не было, но оно качалось у стойки и орало благим матом, пытаясь нащупать мелодию и слова:

— У ней! Такая маленькая грудь!

— У ней татуировки цвета хаки… Нет, таких не бывает. Ну давай, рифма. Приходи. Ага!

— У ней, такая маленькая грудь!

— У ней три жёлтых лилии на сраке!…Не, чё-то не то. Ага!

— И губы, губы красные как маки!

— Ну я ей сейчас покажу! — выкрикнула СуМи и вихрем ворвалась в контрольную.

— Ай, онни! Ой! Уй! Я больше не буду! — под смех сабонима, сонсеннима и пуджаннима извивалась ГопСо, под держащей её за ухо крепкой, маленькой ручкой, оперной дивы.