Легкое отклонение от канона. Или гоп со смыком по-корейски

— И где же сейчас, «мировая знаменитость»? — включил ИнСон «сабонима». — Почему мы её не наблюдаем, среди тут? — добавил он со странным, но до боли знакомым ЧжунГи акцентом из «той» жизни.

Вперёд выступила, до этого сидевшая тихо, как мышка, СуНа. Открыв блокнот, зачитала:

— Вчера, после окончания съёмок клипа «Гадалка», айдолы агенства устроили незапланированный хвесик. Было выпито: «шло длинное перечисление напитков». Затем, когда все ещё праздновали, ГопСо и Нэко-тяна…

— Это ещё кто? — удивился ИнСон.

— Её кошка, — усмехнулась ХёЧжин с интересом слушая похождения дочери.

— … в сопровождении Шкафа…

— Кого? У нас уже и мебель сама передвигается? — офигел сабоним.

— Так она зовёт своего телохранителя, — подсказала омма.

— Направились в туалет.

— Вдвоём?

— Втроём. Вы, сабоним, упустили из виду кошку.

— А-а. Ну да. Продолжай СуНа.

— В туалете камер нет и охрана не смогла проследить, чем они там занимались, но запах оттуда до сих пор не выветрился.

— Дальше.

— Дальше, трейни заснула на диване в приёмной, а охранник в кресле у моего стола. В шесть тридцать, Нэко-тяна разбудила свою хозяйку и они втроём отправились домой.

— Я не заметила как они приехали, — отметила ХёЧжин.

— Мне пришлось полтора часа, до вашего приезда, сабоним, проветривать помещение от перегара, — пожаловалась СуНа.

— Кто-то прямо напрашивается, заработать ещё одну лилию на заднице, — прошептала ХёЧжин, криво усмехаясь.

— Значит она отсыпается дома, — сделал вывод ИнСон.

— Нет, сабоним. Полчаса назад, отзвонился её Шкаф и предупредил, что они отправились в олимпийский центр, на каток.

— Она, что? Хочет ещё и чемпионкой мира по фигурному катанию стать? СуНа, выпиши «мировой звезде» штраф в размере трёхсот тысяч вон!

— За, что, сабоним? — вступился за «звезду» ГиСок, — вы же сами сказали ей не появляться в агенстве две недели.

— А вот за то, что появилась!

— А как же вчерашний клип?

— Одно другому не мешает! И вообще? Кто здесь главный?

Олимпийский центр.

— Жена напялила платок, — орал я во всю глотку, держась за пластикового пингвина и пытаясь плавно скользить. — И мы рванули на каток! — Вокруг меня нарезали круги Шкаф и самчон.

На меня смотрели, но я был в маске очках и панамке. Хотя и народу-то по утреннему времени было не много. Но сдаётся мне, некоторые всё же узнавали. Больно пристально смотрели вслед. И ещё я заметил, что с некоторых пор меня начал демаскировать Шкаф. Вечно он за мной ходит. Вот по нему стали догадываться, что и я где-то рядом ошиваюсь. С одной стороны, вроде приятно, но с другой…у меня вся морда покоцана цветами самчона, и обмазана зелёнкой как веснушки. Как я при таком раскладе людям улыбаться буду? Не-е. Я упорно толкал пластмассового пингвина, держась за него как ребёнок впервые вставший на коньки, опустив голову вниз.

Как я понял немного позже, в моём «железе», произошёл системный сбой. Я перепутал возраст и миры. Моё взаимоотношение с алкоголем «там», было близким и приятственным. Я его уважал, ну и он мной не брезговал. Не, ну а покажите мне хоть одного, хоть одного-единственного лабуха, который бы не кирял? Нет таких! Ответственно заявляю! Все музыканты бухают! Кто до, кто после концерта, а есть такие, что и во время. Я отношусь к тем, кто после. До, выступления, я ловлю кайф от предконцертного мандража, во время концерта, я подпитываюсь энергетикой зала, а вот после, эту излишнюю энергетику, нужно куда-то девать! Вот тут и наступает время, подоспевшего банкета! Но! Пить я согласен, только если назавтра у меня выходной. Если есть игра, предпочитаю оставаться трезвым. Я-то себя в деле пития профессионалом не считаю, так…продвинутый юзер. Однако когда я позволяю себе, так сказать, разговеться, то пью всё! Мне пофиг на все законы о несмешивании напитков. Я отрываюсь по полной, потому что выработал для себя утреннюю церемонию встречи царя Бориса. Бодунова, если кто не понял.

Первым делом посещаю санузел, с понятными для всех знатоков целями. А вот потом буквально опиваюсь горячим сладким чаем. Кипятком! И снова в кровать под одеяло. И так несколько часов подряд, выгоняю токсины через пот. Когда приходит аппетит, очень плотно ем. И через некоторое время снова в санузел. А вечером, звоню знакомой девушке, чтобы как говорится, токсины вышли изо всех отверстий.

Я и садился-то за стол с айдолами, совершенно позабыв где я нахожусь. И в каком теле. Привычка, вторая натура. Слава тебе, господи, что во время хвесика, я по большей части молчал и не отсвечивал. Притулился к пацанам из N. Pilot и слушал вместе с ними бесконечную болтовню онни из Quartz Seal и сонбэ из T-ARA.

Это моё счастье, что развезло меня уже на руках у Шкафа. И то, вряд ли он хоть что-нибудь понял, так-как бредить я привык исключительно по-русски. Короткий сон в приёмной сабонима облегчения не принёс, по настоящему я пришёл в себя уже дома, самозабвенно сопя в мохнатую попу Никотины.

— Подъём! — проорал довольный до невозможности самчон Че. — Джипси! Оторви уже свою задницу от кровати и бегом умываться! Мы едем на каток!

ЧеЧжун упорно звал меня тем именем которое мне присвоили мои поклонники за границей.

— Каток? — меня чуть не стошнило. — Какой ещё каток? — голова плыла в дальние дали и всё представлялось в смутном образе.

— Чокха! Ты разве не расслышала, что тебе говорит, самчон? Быстро умываться!

Ну и как с ним поспоришь? С этим тираном? Глядя на свежего и довольного самчона, так и хотелось дать ему в морду, чтоб не портил и так никакого насторения, своим энтузиазмом! Но…пришлось подчиниться. Корея, мать её…Вот тут я и почувствовал, что значит по-настоящему хреново! Болело всё! Даже то, чего не было! Дрожали даже ногти! И тут мне пришла в голову мысль, что каток не такая уж плохая альтернатива горячему чаю и тёплому одеялу.

Ну и вот. Катаюсь. Потею. Разогреваюсь. Выгоняю токсины альтернативным способом. В голову пришла песенка, точнее не песенка, а целый гимн советскому хоккею. Но так-как слова я помнил смутно, а часть совсем не знал, принялся мурлыкать себе под нос, что-то «близко к тексту», что на ум придёт, причём сразу переводил на корейский:

— Звенит в ушах, лихая музыка охоты.

Точнее брось на клюшку пас, быстрей ударь!

И если шайбу ты загнал не в те ворота.

Тебя по-братски оприходует вратарь! Тадам-тадам.

Ледовый бой, ведёт суровая дружина.

(Блин, чё-то фразу как-то криво перевёл)

В хоккей играют здоровенные детины!

Трус, не играет в… футбол?

Трус, не играет в футбол! — я порыкивал и набирал по-тихоньку скорость на коньках. Ноги крепчали, дыхание выравнивалось.

— Весёлых матчей было сыгранно немало,

Но не забудем, не забудем мы, как встарь!

Дружина всем куда попало, забивала,

А за воротами махрой дымил вратарь, Тадам-тадам.

Тевтонских рыцарей под лёд загнали клином,