Лёхин с Шишиком на плече

От вагончика шагал человек в комбинезоне и в тапках, высокий и упитанный, отчего, возможно, он и шагал, как утка, отставив задницу и чуть прогнувшись в пояснице. Сначала Лехин оценил его как невысокого, потом сообразил, что во всем виновата неравномерная упитанность: плечи узковаты, живот буквально выпирал из комбинезона. Разглядев же хорошенько, Лехин механически определил: "Беременный сторож!"

— Какого… те здесь надо? А? Вот куда все прутся, а? Как забор, так всем… надо! Чо надо? Чо вцепился в дверь? Собственность, что ль, твоя? А ну, убирай свою… руку и… домой или еще куда! Чо, не понял, чо говорят, а?

Пьяный вдрызг — присмотрелся Лехин. И лицо не упитанное, а одутловатое, щеки на нем обвисли под тяжестью нежного жира в тонких красных жилках. И боится. Так явно боится, что нецензурная брань, усыпавшая его натужную речь, выглядела старательной, точно у подростка, решившего во всем подражать дружкам из новой компании.

Может, Лехин и оставил бы в покое пьяного хранителя "нехорошей" стройки. Он, в принципе, не любил разговаривать с пьянью. Но в калейдоскопе живых кадров, увиденных со вспышкой, мелькнуло лицо Тренера. Физиономия-то и останавливала. Вот только как спросить о нем? Или не спрашивать? Просто уйти? Главного Лехин уже добился: твердо установил, что здесь, на территории стройки, находятся непрошеные "вудуисты" из иного мира.

— Ладно, не ори, — миролюбиво сказал Лехин. — Я мимо проходил. Ну, загляделся. Ну, постоял немного. Ничего же не случилось. Ворота на месте. Стройка — тоже. Сейчас дальше пойду.

— Иди-иди! — взвизгнул по-бабьи сторож, а его живот согласно вздрогнул.

Сторож даже ругаться нормально не умел, повторяя в спину уходящего одно и то же: "Ходят тут всякие, лапают!"

Лехин отошел шагов десять, когда сторож заткнулся и что-то лязгнуло. Он оглянулся и помчался к воротам.

— Не открывай!

Перед решеткой двери стоял Тренер. На крик Лехина он даже и не обернулся. Зато сторож возмущенно завопил, что ему "тут всякие указывать будут, что ему делать, а что нет!"

Лехин притормозил у ворот, опоздав на секунды три: дверь со скрипучим подвывом отъехала, пьяный толстяк шагнул навстречу Тренеру — и тому даже не пришлось перешагивать железный порог. Он просто ударил в освободившееся пространство, в доверчиво подставленную физиономию. Физиономия тявкнула, телеса на короткий миг замерли в воздухе и грохнулись, но не сразу, а по частям, будто плохо привинченным друг к дружке: сначала, содрогнувшись, рухнуло брюхо, затем с размаху ударили по земле ноги, и только потом упали руки.

Все еще притормаживая у двери — Тренер уже очутился во дворе стройки — Лехин мельком подумал, что сторож начнет ныть и жаловаться на грубое обращение. Ошибся. В рыхлом пьянчуге пеной вскипела смертельная обида, заглушившая физическую боль.

— Я! Тебе и твоим бандюкам! Пожалел их, гадов! — завопил сторож и тяжело встал на колени, упираясь ладонями в землю и продолжая вопить вниз головой — в пыль. — И тебя — тоже! Разрешил вам!.. Задарма!.. А вы вон чо, да?! А вот на… я вам больше!..

Как уж Лехин успевал воспринимать одновременно слуховую и зрительную информацию, да еще обрабатывать ее логически и принимать решения, он об этом и не думал. Но слышал вопль сторожа: "Разрешил вам задарма!" и понимал пропущенное: "Разрешил вам тренироваться на пустых этажах за чисто символическую плату!" Значит, зомбированный и правда тренер — угадал Лехин. Но Тренер подходил к сторожу, который не знал, как подняться с коленей, подходил не спеша и точно приноравливаясь к чему-то — и опять Лехин угадал, что несчастного толстяка, ежели не помешает кто, совсем забьют ногами.

Ладно, есть такой, кто помешает; кому, к сожалению, приходится лезть в такие дела, в которых предпочел бы оставаться невидимкой или вовсе исчезнуть. Если б каша заварилась не вокруг него.

— Эй, как тебя!.. Я здесь!

Уже примерившийся ударить сторожа, Тренер нехотя оглянулся.

— К ним со всей душой, а они вон как! — продолжал хныкать толстяк, и Лехину внезапно захотелось пнуть его в широченную задницу.

Вот черт… Тренер резко развернулся, нога его жестко впечаталась в зад незадачливого сторожа.

Толстяк ахнул, взмахнул растопыренными руками, будто собираясь обнять кого, и распластался по земле носом в асфальт…

Ошалевший Лехин заспешил к Тренеру. Что это было? Совпадение мыслей и желаний? Или Тренер принимает мысли и воплощает их в дело? "Или я сбрендил, что додумался до телепатии. Толстяк стоял в такой позе, что любому захотелось бы дать ему пинка. Кончай думать! Пора действовать".

— Ну, бандюга! Хватит мелких обижать! Я тебе нужен — со мной и дерись!

Тренер замер, набычившись. За полсекунды до события Лехин сообразил, что за спиной зомбированного он стоит в зоне досягаемости — и инстинктивно отпрянул назад и в сторону. Вовремя. Черный ботинок с устрашающе ребристой подошвой свистнул мимо левого виска. Впечатлиться Лехин не успел. Голова вдруг опустела, а в мышцах рук обнаружились веревки, за которые кто-то стал ловко дергать.

Дернул раз — Лехин мгновенно поймал ботинок. Дернул два — Лехин вывернул ногу за ботинок, каким-то чудом регулируя движение вперед. Тренер тяжело, но послушно кувыркнулся в воздухе и шмякнулся рядом со сторожем. Впрочем, в отличие от сторожа, его тренированность была вне всяких сомнений. Едва приземлившись — и здорово приложившись! Отчетливо видно! — он сразу сгруппировался, перевернулся на спину, готовый к защите или к атаке.

Лехин попятился, зорко приглядываясь, чтобы разобраться: пойдет ли Тренер за ним или предпочтет остаться мутузить охающего толстяка. Слава Богу, ненависть Тренера, поверженного в первом же раунде, сосредоточилась на человеке-победителе. Интерес к Лехину, тем более уже двойной, заставил Тренера мягко встать и медленно, в раскорячку двинуться на обидчика. Кажется, он по своей человеческой сути вообще был нетерпеливым.

Прекрасно — решил Лехин. Вероятно, погоню можно продолжить в том же, спокойном ключе. Только бы милиция Тренера не остановила. Видочек у него больно соблазнительный для строгих стражей порядка: разорванная рубаха еле держится на двух пуговицах, руки по локоть в ссадинах, которые постепенно и обильно наливаются кровью. В глазах безумие однозначной мысли; "Ща как дам!" Хороший экземпляр для КПЗ или вытрезвителя. Лехин представил себе жуткую бойню при задержании. В глазах потемнело, и он чуть не упал, споткнувшись о порог-железку, поскольку продолжал пятиться, желая удостовериться, что Тренер, как привязанный, идет куда надо. Лехину надо.

Зашевелился сторож, вновь с трудом встал на колени и вдруг быстро сел. Вспомнил, видно, что поза опасная. Затем встал на ноги и — Лехин совсем обалдел! — стал тихохонько красться за Тренером… Чем черт не шутит, может, сторож раньше был чемпионом по борьбе и теперь, собрав остатки мужества и самоуважения, хочет отомстить предателю?

Все оказалось гораздо проще. Тренер переступил порог, отошел от забора шага на два. Толстяк хищно бросился к двери. Дверь лязгнула о ворота и металлически зазвенела лихорадочно закрываемыми запорами и замком.