Лекарь Империи 6

— Готовы? — спросил я Пестрякову.

Она кивнула, еще раз расправив халат.

— Я буду санитаром. Молчу, везу каталку, голову не поднимаю. Вы командуете парадом.

— Понятно.

Она толкнула дверь и вошла в палату с таким видом, будто владела всей больницей.

— Здравствуйте! — ее голос был бодрым, деловым, с легкой ноткой спешки. — Так, смотрим… Ушаков Максим, восемнадцать лет, поступил с ЧМТ! Требуются дополнительные обследования! Срочно! Щеглов, закатывай каталку!

Я понял, что Щеглов — это я. Молча вкатил каталку, припарковал рядом с кроватью, отсоединил тормоза.

Граф Ушаков вскочил с кресла, растерянно моргая.

— Что? Какие обследования? Мастер Ерасов ничего не говорил! КТ уже сделали!

— Энцефалограмма, — спокойно ответила Пестрякова, помогая мне перекладывать Максима. — Электроэнцефалография. Проверка биоэлектрической активности мозга. Стандартная процедура при черепно-мозговых травмах для исключения судорожной готовности.

Пока они говорили, я включил свой «Сонар». Изображение мелькнуло и тут же выключилось. Я попробовал снова. И снова.

Ничего. Без «Искры» он не работал.

— Фырк, может прыгнешь в него? — спросил мысленно я.

— Чтобы ведьма на меня из стены выпрыгнула? — оскорбился Фырк. — Нет уже спасибо. Никто не хочет быть съеденным. Вот ты хочешь? Вот и я не хочу.

Понятно, что он не согласиться. Но попробовать стоило.

Я держал голову опущенной, пряча лицо за маской и очками. Но периферическим зрением видел, как Ушаков присматривается ко мне. Его глаза сузились.

Узнал? Черт, неужели узнал по фигуре? По движениям?

Но нет — он перевел взгляд обратно на Пестрякову.

— Почему именно сейчас? Уже поздно!

— Аппарат освободился только сейчас, — Пестрякова не моргнув глазом соврала. — В выходные меньше плановых процедур. Если ждать до понедельника, можем упустить важные динамические изменения.

Мы уже перекладывали Максима на каталку. Аккуратно, следя за капельницей и проводами от монитора.

— Я пойду с вами! — заявил Ушаков.

— Исключено! — отрезала Пестрякова таким тоном, что граф невольно отступил. — В кабинете ЭЭГ посторонним находиться категорически запрещено! Электромагнитные помехи от мобильных телефонов и других устройств искажают показания! Аппарат очень чувствительный!

— Но это мой сын!

— И именно поэтому вы должны дать нам спокойно работать! Хотите помочь ему — не мешайте!

Мы уже выкатывали каталку в коридор. Ушаков шел следом.

— Я буду ждать у дверей кабинета!

Это плохо. Он будет стоять под дверью, задавать вопросы, попытается заглянуть. Нам нужна полная изоляция.

Я решил вмешаться, максимально изменив голос — сделал его ниже, грубее, добавил легкую хрипотцу, как у старого, уставшего санитара.

— Нельзя.

Ушаков остановился, уставившись на меня.

— Что значит нельзя?

— Правила есть правила, — пробурчал я, не поднимая головы. — Хотите присутствовать — нужно письменное разрешение главврача. Подписанное и с печатью.

— Сколько это займет?

— Оформление разрешения? — я пожал плечами. — Часа три-четыре. Магистра сейчас нет, он дома. Нужно вызвать, он приедет, оформит документы, поставит печати…

— А сама процедура?

— Пятнадцать минут максимум, — вставила Пестрякова.

Ушаков метался взглядом между нами, каталкой с сыном и коридором.

— Это какой-то абсурд! Три часа ждать разрешения на пятнадцатиминутную процедуру!

— Таковы правила, — я развел руками. — Либо ждем разрешения, либо делаем сейчас, но без вас.

Я видел, как в его голове борются два инстинкта.

Инстинкт отца, который хочет быть рядом с ребенком. И инстинкт VIP-персоны, который не привык ждать. Но страх упустить драгоценное время для диагностики оказался сильнее.

Граф еще несколько секунд колебался, потом махнул рукой.

— Ладно! Делайте! Но я жду здесь и никуда не уйду!

— Как вам угодно, — кивнула Пестрякова.

Мы покатили каталку к лифту. Еще немного, еще чуть-чуть, и мы сможем провести нормальную диагностику.

Я нажал кнопку вызова. Индикатор показывал, что лифт на пятом этаже. Медленно пополз вниз. Четвертый… Третий…

— Надо же, прокатило! — выдохнула Пестрякова, когда Ушаков скрылся за поворотом коридора.

— Рано радуетесь, — прошептал я. — Еще нужно довезти до кабинета диагностики.

Второй этаж…

Лифт приехал. Тихий звонок: «Динь!»

Двери начали раздвигаться.

И тут за спиной раздался крик:

— А НУ СТОЙТЕ!

Я обернулся. По коридору к нам бежал мужчина в белом халате. Лет пятидесяти, седые виски, крупное лицо, искаженное яростью.

— Черт, — выдохнула Пестрякова. — Мастер-целитель Ерасов. Его же тут не было.

За ним, указывая на нас пальцем, бежал граф Ушаков.

— КУДА ЭТО ВЫ ПОВЕЗЛИ МОЕГО ПАЦИЕНТА?! — орал Ерасов. — ВЫ КТО ТАКИЕ?! Я НЕ ДАВАЛ РАЗРЕШЕНИЯ НА ПЕРЕМЕЩЕНИЕ!

Глава 13

— Какой этаж нужен?! — я лихорадочно осматривал панель управления. Кнопки были старые, стертые, половина не подсвечивалась.

Лифт. Замкнутое пространство два на два метра.

Стены из потертого металла, исцарапанные каталками, тусклая, мигающая лампочка под потолком. И мы трое — я, Пестрякова, чье лицо было белым как ее халат, и бессознательный Максим Ушаков на каталке.

Адреналин гудел в ушах.

— Шестой! — выкрикнула Пестрякова, вцепившись в поручень так, что побелели костяшки пальцев. — Кабинет функциональной диагностики! Шестьсот двенадцатый!

Я вдавил кнопку с выцветшей цифрой.

Раз, два, три… десять раз подряд, будто от количества нажатий зависела скорость этого доисторического монстра. Потом яростно забарабанил по кнопке закрытия дверей — две треугольные стрелки, смотрящие друг на друга.

Давай же! Закрывайся! Быстрее, черт тебя дери! Ты же не черепаха!

Створки ползли навстречу друг другу с садистской, издевательской неторопливостью.

Доисторический лифт семидесятых годов выпуска — надежный как танк, но медленный как ленивец в коме.