Лекарь Империи 7

— Что?! Опять я? Что я тебе, собака-загонщик?

— Ну пожалуйста. Представь, что ты не собака. Ты — великий подводный охотник. Загоняешь свою добычу в ловушку. Ты же хотел мышей загонять.

— Хм… — Фырк задумался. Метафора ему понравилась. — Охотник, говоришь? Подводный? Это интересно! Как акула! Или как касатка!

Он вскочил, подбежал к самой кромке воды и бесшумно нырнул. Я увидел, как под водой на мгновение мелькнула его маленькая, юркая тень.

Не прошло и минуты, как мой красный поплавок резко дернулся и пошел в сторону.

— Есть! — я сделал короткую, резкую подсечку.

На крючке забился полосатый окунь граммов на двести. Настоящий красавец — яркие темные полосы, оранжевые, как огонь, плавники.

— Молодец! — захлопала в ладоши Вероника. — Первый пошел!

— Это только начало! — азартно сказал я, быстро насаживая на крючок нового червя.

Следующая поклевка была у Вероники — окунь чуть поменьше, граммов на сто пятьдесят. А затем и у Кристины — ее поплавок медленно и плавно ушел под воду, и она вытащила приличную, серебристую плотву.

Фырк старался вовсю. Я почти физически ощущал его азарт. Он гонял под водой мелкие стайки рыбы, аккуратно направляя их прямо к нашим крючкам.

Умный зверь. Идеальный инструмент не только для диагностики, но и для тимбилдинга. Ничто так не сближает людей, как совместный успешный улов.

За час мы наловили с десяток окуней, пару крупных плотвиц и даже одну небольшую щучку — граммов на четыреста, которая жадно схватила червя у самого берега.

— Ух ты! — восхитилась Кристина, когда я выволок щуку на песок. — Настоящая хищница! Смотрите, какие у нее зубы!

— Осторожнее! — предупредила Вероника. — Она палец может отхватить!

— Я умею с ними обращаться! — с гордостью заявила Кристина. Она взяла из своего ящика специальный инструмент — экстрактор — и ловко, одним движением, извлекла крючок из зубастой пасти. — Папа научил!

На почве общего успеха девушки постепенно разговорились. Соперничество ушло, уступив место партнерству.

— А вы пробовали когда-нибудь на консервированную кукурузу ловить? — спросила Кристина.

— На кукурузу? — удивилась Вероника. — Разве рыба ее ест?

— Еще как! Карп и сазан ее просто обожают! Особенно сладкую, из банки!

— Надо же! Никогда бы не подумала! Надо будет попробовать!

— А я однажды на обычный хлебный мякиш сазана поймала! Килограмма на три, наверное!

— Правда? Как это?

— Скатала плотный шарик, насадила на крючок, и на самое дно! Сазан же по дну кормится, ил роет!

Постепенно утреннее напряжение полностью ушло. Девушки увлеченно делились рыбацкими хитростями, и даже начали смеяться над какой-то общей шуткой про рыбака и золотую рыбку.

Интересный феномен. Женская солидарность. Против общего «врага» — рыбы, которая не хотела клевать — они объединились.

Фырк вынырнул рядом с берегом, отряхиваясь и разбрасывая брызги.

— Все! Хватит с меня! Я устал! Больше не буду! Вы и так на уху уже наловили!

В этот момент из-за поворота показалась лодка Артема. Он вернулся — мокрый, но очень довольный.

— Ну все! Я три лучшие точки прикормил! Вечером там такой клев будет! Держись, рыба!

Кризис миновал. Поездка была спасена. Иногда, чтобы решить сложную психологическую проблему, нужен не скальпель, а обычный бурундук-фамильяр.

В обед Вероника, проявив чудеса кулинарии в походных условиях, приготовила обед — настоящую, правильную уху из свежепойманных окуней и плотвы. Она сама почистила рыбу, нарезала картошку, морковь, лук. Все это отправилось в закопченный котелок, который мы повесили над жарко пылающим костром.

— Минут двадцать — и будет готово! — объявила она, помешивая варево длинной ложкой.

Густой, насыщенный аромат ухи с дымком поплыл по поляне, заставляя желудок нетерпеливо сжиматься.

И тут грянула музыка.

Громкая с тяжелыми басами. Попсовый мотивчик вперемешку с агрессивным рэпом. Громкость была выкручена на максимум — можно было разобрать каждое слово.

— Какого черта?! — Артем, до этого мирно дремавший в своем кресле, вскочил.

Я повернул голову. Звук доносился с соседней поляны, метрах в ста пятидесяти от нас, скрытой за полосой кустов.

— Пойду посмотрю, что за дискотека! — Артем сжал кулаки.

— Я с тобой, — сказал я, поднимаясь.

Мы прошли через густые заросли ивняка и вышли на опушку. Соседняя поляна была больше нашей раза в полтора. И там расположилась большая, шумная компания.

Три машины — две потрепанных внедорожника и старый микроавтобус. Человек пятнадцать — женщины, мужчины разного возраста, от двадцати до сорока лет. Некоторые уже были без рубашек с банками пива в руках.

Социальная группа: «агрессивные отдыхающие». Потенциальная угроза: высокая. Состояние: прогрессирующее алкогольное опьянение, что снижает порог агрессии и предсказуемость поведения.

Классическая компашка, которая в понедельник утром пополняет статистику травмпункта переломами, сотрясениями и ножевыми ранениями.

Посреди поляны, как идол, стояла огромная музыкальная колонка размером с тумбочку. Вокруг нее — ящики с пивом, бесчисленные пакеты с едой, несколько дымящихся мангалов.

Один из них — толстый, лысый, с тяжелой золотой цепью на бычьей шее — в экстазе плясал с бутылкой водки в руке, выкрикивая что-то нецензурное в такт музыке.

— Пойдем, сделаем им замечание! — решительно шагнул вперед Артем.

Я схватил его за руку.

— Стой. Не глупи.

— Но они же нам всю рыбу распугают! Да и вообще, так нельзя!

— Артем, посмотри на них внимательно, — сказал я спокойно. — Видишь татуировки?

Он присмотрелся. У того, что плясал, на груди красовались церковные купола. У другого, сидевшего на капоте внедорожника, на плече была выбита восьмиконечная звезда.

— Бывшие заключенные или типа того, — пояснил я. — Пятнадцать пьяных, агрессивных мужиков.

Артем — хороший парень, но он мыслит категориями справедливости. А эти люди живут по законам силы. Справедливость для них — это право сильного делать то, что он хочет.