Лекарь-палач

– Принесите раствор, – коротко сказал я, поворачиваясь к столу, чтобы взять ложку. – Давать нужно примерно четыре раза в день.

– Так, зелье давали в полдень, – сказал Петр. – Теперь ранний вечер. Значит еще в ночь зелье будем давать, и, стало быть, еще утром.

– Правильно, – повторил я, наливая мутную жидкость в ложку. – Следите за тем, чтобы Елисей пил много жидкости, воду, чаи травяные.

– Следим, господин, следим, – закивала Агафья с готовностью.

– Скажи, Иван, поправится отрок мой? – едва слышно спросил Петр, наблюдая, как я вливаю пару ложек раствора в горло Елисея.

– Да, должен, – невольно вздрогнул я, ощутив всю боль неизмеримой отцовской любви к единственному сыну.

Глава 8. Роковой повтор

– Господин лекарь, боярин, – услышал я сквозь сон грубый голос Федора, младшего брата Петра. – Надобно, чтобы ты пришел.

Врач, наверное, чисто инстинктивно реагирует на подобные возгласы. Быстро вскочив и надев нелепое одеяния, я открыл дверь и пошел на голос.

Ожидая самого худшего, я последовал за Федором, почти забежал в горницу и остановился. Выдохнул и невольно улыбнулся.

На кровати опираясь на высокие подушки сидел бледный подросток, рядом хлопотала Агафья, наливая травяной чай в чашку. У изголовья кровати стоял Петр, на лице которого была тревога. Вдруг рано еще радоваться?

Я снова отметил, что подросток, невероятно красив, выточенные черты лица, почти прозрачные бездонные глаза и белокурые, перламутровые, кудри до плеч. Как будто сошел с полотна талантливого художника.

– Здравствуй, Елисей, – спокойно сказал я, подходя к кровати

– Здравствуйте, господин лекарь, – тихо сказал подросток и я удивился необычно приятному мелодичному голосу.

Проводить специальные исследования ни времени, ни возможности не был, но было очевидно, что Елисей сильно отличался от всей своей родни.

– Как ты себя чувствуешь? – вслух сказал я, послушав пульс и пощупав лоб отрока. – Что беспокоит?

– Благодарствую, что исцелили господин лекарь, – посмотрел прямо на меня подросток.

– До полного выздоровления еще далеко, Елисей, – строго сказал я, зная, как пациенты спешат встать на ноги, когда нужно еще лечиться.

– Недуг отступил, – не выдержал Петр. – Сын мой придет во здравие?

– Да, все хорошо, успокойтесь, – посмотрел я на купца. – Елисей выздоравливает, но нужно продолжать пить раствор. Еще несколько дней нужно пить по четыре раза в день, травяные чаи и полный покой.

Облегчение, появившееся на лице обеспокоенного отца, сложно с чем-то перепутать. Федор улыбнулся, Агафья повеселела.

Никогда не испытывал подобного… Спасение жизни… Странно, но тот факт, что вылечил я подростка подручными средствами – хлебной плесенью и спиртом – принесло мне, наверное, еще большую радость, чем родным. Выписать пациенту препарат, который он купит в аптеке, совсем другое.

Здесь же я словно снова вернулся к истокам, собственными руками спас человека от верной смерти. Лекарь. Я впервые за всю жизнь со всеми своими учеными степенями ощутил себя истинным целителем.

Я мог спасать жизни. И радость от осознания подобной возможности захлестывала огромной волной перекрывала все остальное.

– Федор, зови остальных, будем завтракать, – скомандовал Петр младшему брату. – Агафья, чего стоишь? Беги на кухню, пусть подают.

Кто бы меня предупредил, что приемы пищи в купеческом доме не отличались по количеству еды. Я в принципе не понимал, кто может столько съесть. Отказываться от еды, как я быстро понял, было невежливо.

После плотного довольно завтрака я пошел к себе в комнату. Нужно было привести мысли в порядок, да и разобраться с вещами.

«Я смогу вылечить многие болезни, от которых не было лекарства в шестнадцатом веке, – ощущение божественного призвания исцелять людей становилось все сильнее. – Нужна лаборатория, столько всего можно сделать».

Перед завтраком я наспех одел то, что снял вечером. Решил одеться, как положено. Из всего, что я знал о шестнадцатом веке, здесь все предметы одежды имели значение. Я рассмотрел рубаху, широкий пояс, штаны, кафтан с расширяющимся книзу рукавами, плащ-накидка с капюшоном.

Плащ был темно-зеленого цвета, почти черного. Сделан из плотной, грубой ткани, длинный, почти до пят, с широким капюшоном.

Никаких рисунков на плаще не было, только светло-зеленая тесьма по краю и вышитая на правой стороне вверху звезда, причем семиконечная.

Странно, конечно, но я решил не заострять на этом внимания.

«Надо бы еще наверное одежды купить, – подумал я. – Должна же быть парадная и домашняя? Не могут же они в одном и том же постоянно ходить?».

Я решил позже спросить у Петра, где здесь можно купить одежду. Так, вопрос. За что я собрался покупать вещи, если у меня нет никаких денег. Какие вообще были деньги в это время? И где можно вообще заработать?

Взгляд невольно переместился на небольшой кожаный футляр, который был прикреплен к поясу и к объемной лекарской сумке. Вчера я сильно спешил, и достал только ланцет, чтобы приготовить раствор Елисею.

Интересно, что еще там есть?

Сумка имела прочное основание, и раскрывалась вверху.

«Так ланцеты есть, хорошо», – открыл я еще раз металлический футляр.

Ланцеты имели узкое и острое лезвие, два были с одним лезвием один ланцет имел два лезвия и напоминал кинжал, один имел игольчатое лезвие.

«Ланцеты могли использоваться для кровопускания, вскрытия гнойных наростов, и даже для вскрытия вен при заборе крови», – пронеслось в голове.

Я почти забыл о странной особенности, появившейся, скорее всего, вследствие сильного удара головой. Память была феноменальной, по сравнению с тем, что в обычной жизни я ничего не мог запомнить.

Уже какой раз я понимал, что помню даже то, что не читал.

Ну, когда я мог читать про ланцеты в шестнадцатом веке?

Хотя может, когда-то и пролистывал подобные сведения. Вновь приобретенная память отличалась тем, что помнил я все с точностью до букв и знаков. Пока, правда, я не понимал, зачем мне дар фотографической памяти.

Ладно, потом разберусь, почему я теперь всю помню. Сейчас важнее понять, кто я и что должен делать, как лекарь. В сумке лежали разные травы, предусмотрительно завернутые в ткань. Так, вот это очень интересно.

Откровенно говоря, к медицине я имел косвенное отношение. Как профессор биотехнологии я всю жизнь посвятил смешиванию растворов и созданию новых лекарств. Я начал быстро разворачивать грубые льняные мешочки, пытаясь определить состав. Ну по запаху понятно, травы, коренья, грибы. По запаху определил ромашку, шалфей, мяту. Травы для отваров.