Лекарство для безнадежных
Шрифт:
Слова давались оборотню с трудом. Это было, скорее, рычание волка, а не человеческая речь.
– В… В оф-ф-фисе… Т-ты не убьешь меня?…
Оборотень посмотрел в его остекленевшие глаза и поднял оторванную голову с пола.
– Т-теб-бя уб-бьют-т б-бр-р-рат-тья, – прорычал он и вышел под проливной дождь.
Яркая молния расколола небо.
Оборотень остановился, с наслаждением подняв голову. Трансформация еще шла. Он чувствовал, как кости растут, удлиняются, становятся другими, как молодая шерсть, раздвигая кожу, лезет наружу.
Братья бросились в КПП. Дико закричал тот, второй,
Оборотень обошел здание и посмотрел назад. Стоянка и дорога представляли собой сплошное море грязно-бурых мокрых тел. Ворота трещали под их напором.
«Пора открыть голодным братьям проход», – подумал он.
– Я не хочу умирать! – Семен Борзов съежился в кресле. – Не бросай меня, Вадим, только не бросай…
Это были его первые слова после телефонного разговора с Дроновым.
Немченко пожал плечами и поднял трубку мобильника.
– Что скажешь? – осведомился он.
– Тебе не справиться, – сказал Голос. – Попытайся с ним договориться.
– Как?
Он поднял трубку вверх, чтобы и Голос, наконец, услышал то, что творилось вокруг офиса. Вой сотен глоток, перекрывавший временами дождь, раскаты грома и треск автоматных очередей сводили с ума.
– Слышал? – спросил Вадим. – Их тут тысячи. Пока они ждут. Мы стреляем упредительно, но патронов не хватит даже на полчаса. Сзади они уже несколько раз прорывались, но люди Борзова всех перебили. Зазевавшегося парня из его команды разорвали на куски.
– Значит, ты удивлен?
– Что мне делать?!
– С-СЕМ-М-МЕН-Н! – оглушительно закричал, почти прорычал оборотень где-то совсем близко.
Вадим осторожно выглянул в окно. Там были собаки, много собак, бескрайнее море собак… Все это месиво двигалось, рычало и выло, задирая морды под проливным дождем. Вонь мокрой псины доставала даже сюда, на второй этаж…
А еще там, внизу, по колено в живой каше, двигалось огромное существо из кошмарных снов, нечто среднее между гориллой и волком-переростком, потрясающее в воздухе оторванной человеческой головой. Вадим знал чьей.
Это была голова парня, одного из тех, кому поручили охрану КПП.
Метрах в трех от офиса начиналась мертвая зона, усеянная собачьими трупами. Там безумствовала непогода. Несколько минут назад она, эта зона, начиналась чуть дальше, метрах в пяти-семи от здания. А теперь люди сдавались, страх стискивал сердца, а патроны неумолимо подходили к концу.
– Ад на Земле, – произнес Немченко, – Господи, где он их столько взял?
Борзов рядом в кресле вздрогнул, сжавшись еще сильнее. Его губы быстро шевелились.
– Выйди туда, попытайся, – посоветовал Голос. – Выбора все равно нет. Если они прорвутся в здание – конец всем. Поговори с ним.
– Я ведь мог успеть унести ноги, – задумчиво произнес Немченко. – Или ты решил от меня избавиться?
– Поговори с ним, Вадим, – словно не расслышав его слов, повторил Голос.
– Ладно.
Немченко пошел к двери, остановился и, повернувшись, смерил Борзова взглядом. Потом достал пистолет, передернул затвор, поймал вылетевший патрон. Вернувшись к столу, поставил его перед Семеном.
– Ствол у тебя
есть? – спросил он.– Е-е-есть… – заикаясь, кивнул тот. Немченко вздохнул.
– Тогда лучше стреляйся, парень.
– А ты? – с безумной надеждой поднял на него голову Семен.
– Извини, – пожал плечами Вадим. – Мне надо выйти.
– Не бросай меня! Не бросай! – быстро заговорил Борзов. – У меня есть люди, у тебя девять человек, мы отобьемся. Я тебе денег дам. У меня немного, но дам. Формулу подарю, весь техпроцесс «Сигмы» расскажу. С такой штукой ты миллионером станешь…
Вадим покрутил пальцем у виска.
– Надо было раньше думать, – ответил он. – Я не хочу, чтобы детали твоего техпроцесса обсуждались на моих похоронах. Так что, бывай, Семен.
Он вышел, закрыв за собой дверь, и услышал, как за спиной жутко, отчаянно закричал Борзов.
Сашок, оставленный в приемной, отступил от окна.
– Что же это, а, шеф? – дрожащим голосом спросил он.
– Светопреставление, – ответил Вадим. – Ты готов? Мы уходим.
– Как?!
– Собирай наших. Безоружный народ куда дели?
– На крыше все.
– А чего не в подвал?
– Собаки же, – развел руками Сашок.
– Это уже волки, – заметил Немченко. – Страшно?
– Очень.
– Ладно, попытаемся прорваться, – сказал Вадим.
– А здесь как же?
Немченко пожал плечами.
– Каждый должен сам платить по счетам, – произнес он. – Местные ребята сильно задолжали кредитору.
Оборотень ждал.
Дождь впивался в его покрытое жесткой шерстью тело, но он не двигался с места. Он был одновременно здесь и нигде, растворялся в толпе братьев и чувствовал свое полное с ними единение. Теперь у него было множество глаз, когтей и клыков. И ненависть стала тоже общей. Он обрел иное существование и теперь казался тысяченогим и тысячеглазым божеством, всесильным и беспощадным, способным восстановить справедливость на земле, где ему больше не было места.
Он видел, как двуногих выводили на крышу, и с удовлетворением вдыхал запах страха, который исходил от них плотной волной. Там были ненавистные ему люди. Предатели, бывшие друзья. Этими он решил заняться позже, напоследок. Сейчас главное – Семен.
– С-СЕМ-М-МЕН-Н! – прорычал он, и голос его громовым раскатом прокатился по окрестностям.
Дождь застилал все вокруг сплошной пеленой. Непрерывно полыхали молнии, отзывался гром.
Внезапно автоматный огонь стих.
– Спокойно, братья, – сказал он. – Ко мне, друзья мои. Здесь много крови. Мы уже лишились многих.
У входа в здание ему почудилось какое-то движение. Там несколько раз выстрелили и что-то обрушилось. Двери распахнулись, выпуская под дождь совершенно незнакомых ему людей. Братья расступились, образовав живой коридор. Оборотень ждал, жадно втягивая ноздрями сырой тяжелый воздух.
Первый, одетый в кожаную куртку, поднял руку с пистолетом вверх.
– Мы не при делах, парень, – сказал он. – Просто случайные туристы. Дай нам уйти.
Он задумался. От них не пахло смертью, кровью братьев или белым порошком, который оборотень ненавидел почти так же, как и Семена.