Лексика современного русского языка: учебное пособие

VI. Изменения лексики периода перестройки и начала XXI в.

В это время, в связи с изменением общественно-политического строя, проявляются некоторые черты, сходные с послеоктябрьским периодом: резкий переход части слов из активного словарного запаса в пассивный, смена экспрессивно-эмоциональной окрашенности некоторых лексем; продолжают действовать политические ярлыки, активна эвфемизация языка. Остается основная тенденция предшествующего периода: ослабевает влияние на литературный язык художественной литературы и возрастает влияние устных форм национального языка, в этот период – жаргонов (процесс жаргонизации). Растет словарный состав литературного языка. Как новые явления можно рассматривать: а) введение в активное употребление ряда историзмов, церковнославянизмов и экзотизмов; б) распространение большого количества заимствований, преимущественно из английского языка (процесс англизации); в) появление сложносокращенных слов – названий фирм, предприятий, магазинов – от собственных имен их владельцев (одно из проявлений персонификации языка); г) употребление ряда слов со смещенной семантикой: в названиях должностей, учреждений, управленческих органов и т. п. используются лексемы, ранее обозначавшие явления, на несколько порядков более высокие; д) проникновение в русский язык сквернословия. Кроме того, учёные отмечают: сокращение территории распространения русского языка, рост его персонификации, расширение круга пользователей публичной речью, перераспределение не только между активным и пассивным лексическим составом, но и между стилями литературного языка и стратами национального языка, впервые в истории государства русский язык был квалифицирован как государственный.

1. В связи с социальными изменениями многие ранее частотные слова и словосочетания перешли или в разряд историзмов или стали словами малочастотными, лексикой ограниченного употребления: партком, партсобрание, общественная работа, колхоз, исполком, передовик производства, социалистическое соревнование, маяки пятилетки, товарищеский суд, пионер и др. Они квалифицируются как советизмы.

2. Часть слов меняет эмопионально-экспрессивную окрашенность: коммунисты часто заменяется на производное – коммуняки; отрицательную окрашенность приобретают слова: активист, агитатор, партиец. Реприза Е.В. Петросяна: «Все мне что-нибудь советуют, у нас даже страна недавно так называлась —“страна советов”». По наблюдению А.П. Сковородникова, так же используется слово патриот, патриотический: «Врагов не боятся. Кто бы ни пришел – уголовник или патриот, вождь или сексот» (Московские новости, 1991, 3 февраля); ура-патриоты, патриоты застоя (Известия, 1990, 31 марта). «Создано даже специальное слово для ассоциации патриотизма с фашизмом: национал-патриот» (А.П. Сковородников).

А такие слова, как господа, белые, богатые, буржуазный, казино, миллионер, диссидент и др., утрачивают отрицательную окрашенность значения («употребляются без идеологического приращения» – Русский язык конца ХХ столетия… С. 37). Некоторые слова не могут сменить эмоционально-экспрессивный вектор, и тогда или действует закон эвфемизации языка: рынок рабочей силы вм. безработица, ночные пансионаты вм. ночлежные дома, обслуживающий персонал вм. слуги, кадровая оптимизация вм. сокращение — или возникают новые заимствования, обозначающие реалии, уже имеющие в языке свою номинацию: мафия вм. преступность, коммерция вм. спекуляция, путана вм. проститутка и др.

3. Активно функционируют в публицистической устной и письменной речи политические ярлыки, как старые – шовинисты, антисемиты, черносотенцы, так и новые – гомо-советикус, сексот, славянофил (см. раздел «“Славянофилы” и “западники” сегодня» в кн.: Волобуев П.В. Человек и общество. Современный мир: учебное пособие для 11 класса общеобразовательных учреждений. М.: Просвещение, 1994. С. 204–212), красно-коричневый, экстремист, партократ, аппаратчик, деструктивные силы и др. (набор представлен А.П. Сковородниковым). Вошли в язык новые общественно-политические термины с неопределенной семантикой: мировое сообщество, цивилизованное человечество, страны содружества.

4. Значительна эвфемизация языка. Так, употребляются слова эскортуслуги вм. организованная проституция, коррупция вм. взяточничество. Интересную подборку современных эвфемизмов (социальных, а не этических) приводит А.Д. Васильев: неработающие вм. безработные, кадровая оптимизация вм. сокращение рабочих мест и др. Ср. в XIX веке: «Вместо нашей национальной “старухи” (т. е. взятки) цивилизация стала протежировать иностранцев и иностранное: разные “промессы”, “комиссии”, “паи в предприятиях” и т. п., вследствие чего выражение “взял взятку” потеряло на Руси всякое значение как по мизерности сумм, так и по неприличию формы и заменилось выражениями: “он заработал на таком-то деле”, “он взял за комиссию”, “он выговорил себе промессу”, причем выражения эти получили самое облагороженное значение решительно во всех языках культурного общества» (К.М. Станюкович, цит. по: Ефимов А.И. История русского литературного языка. М.: Учпедгиз, 1957. С. 324).

5. Происходит актуализация историзмов и некоторых церковнославянизмов, что связано с основной доктриной нашего общества – Возрождением: земство, департамент, губернатор, гимназия, дума, лавка, купечество и др. Эти слова создают иллюзию возвращения старых явлений, хотя, в сущности, являются часто номинацией новых социальных реалий. Несомненно, требуется лексикографическое уточнение новых значений этих слов.

Церковнославянизмы возвращаются, как отмечает Н.Г. Самсонов, в цитировании библейских текстов или пересказе Библии; особенно часто они используются в качестве заглавий и эпиграфов. Возвращаются некоторые церковнославянские грамматические формы слов, например, звательные формы (Отче наш, Господи, Боже, Сыне, Иисусе, Христе, Владыко), падежные формы имен (ея, нея; святаго духа, на небеси; словарь В.И. Даля – «Толковый словарь живаго великорусского языка» и др.). Л.К. Граудина приводит названия новых фильмов, в которых используются церковнославянизмы: «Ныне прославися, сын человеческий», «Чада светлой России», «Спаси, Боже, люди твоя», «Древо животворящее» и т. д. Близко к возвращению церковнославянизмов стоят и некоторые изменения в современной орфографии: написания с прописной буквы, использование букв старого дореформенного алфавита, хотя сегодня они, несомненно, носят характер стилизации: Бог, Богоматерь, Пасха, Рождество, Евангелие; торговый домъ, лЂта, обЂт. Расширяется сфера использования церковнославянских элементов в специальной проповеднической литературе, издаваемой в последние годы значительными тиражами (например: Мень А. Таинство, слово и образ. Л.: Терро-Логас, 1991; Фаст Г., священник. Свет и тени Голгофы. Красноярск: Енисейский благовет, 1993; Фаст Г., протоиерей, Майстренко В. Небесная лествица: Диалоги. Красноярск: Енисейский благовест, 1994 и др. книги этого издательства).

6. Значительная часть слов, обозначавшая в доперестроечный период явления только нерусской действительности, теперь широко вошла в нашу жизнь: мэр, муниципалитет, офис, спикер, парламент, президент, рэкет, абсентеизм и мн. др. Этот процесс уже отмечается толковыми словарями: мэр – 'глава муниципалитета, муниципального управления в некоторых зарубежных странах' – МАС, 1982; мэр — 'глава муниципалитета' – Ож., 1994; абсентеизм — 'в буржуазных странах: уклонение от участия в выборах, вызываемое антидемократическим характером избирательного права, а также систематическое отсутствие на заседаниях членов коллегиальных органов' – МАС, 1982; абсентеизм – 'уклонение избирателей от участия в выборах в государственные органы' – Ож., 1994 и др.

Актуализация экзотизмов примыкает к англизации русского языка, т. к. определяется общей ориентацией социума на Запад, в какой-то мере она противостоит актуализации историзмов. Так, необъяснимо, почему используется сейчас в русском языке слово мэр, а не городничий или бургомистр (городничий — 'в России до середины XIX в. начальник уездного города'; бургомистр – 'в некоторых европейских странах и в России в XVIII–XIX вв. глава городского управления' – МАС). Иногда изменения в значении таких слов (с ограничением в использовании типа «в капиталистических странах», «за рубежом» и т. п.) рассматриваются как устранение недостатка в работе лексикографов советского периода, определяемого излишней политизацией толковых словарей (А.П. Сковородников, 1998). С этим не всегда можно согласиться, т. к. значительная часть таких слов действительно не употреблялась в тот период по отношению к русской действительности, а частотность подобных ограничений объективно отражала наличие «железного занавеса» (Л.Г. Самотик, 1999). Таким образом, изменения в значении этих слов представляют процесс актуализации экзотизмов, который по значимости не уступает процессу актуализации историзмов.

7. С внедрением экзотизмов тесно связана «англизация» русского языка. В текстах, устной речи используется большое количество английских слов, обозначающих как новые для общества явления (менеджер, свингер, армреслинг), так и дублеты русской лексики (тинейджер – 'подросток', прессинг — 'давление', консенсус — 'соглашение', шоу — 'представление'). Англизация – не собственно русское явление, все европейские языки ей подвергаются в той или иной мере, что связано с американизацией европейской массовой культуры. В какой-то степени это, вероятно, и своеобразная реакция социума на вхождение страны в мировое сообщество после длительного «затворничества». «Нельзя упустить здесь и других опасностей языку, например, современного нахлыва международной английской волны. Конечно, нечего и пытаться избегать таких слов, как компьютер, лазер, ксерокс, названий технических устройств. Но если беспрепятственно допускать в русский язык такие невыносимые слова, как уик-энд, брифинг, истэблишмент, и даже истеблишментский (верхоуставный? верхоуправный?), имидж – то надо вообще с родным языком распрощаться» (Солженицын А.И. Русский словарь языкового расширения. М.: Наука, 1990. С. 3). «Мы лепим этот свой странный имидж, сколачиваем истеблишмент, работаем на модулях, предаемся хобби, прячемся от мафиози и рэкетиров, слушаем брифинги и контравью, участвуем в ток-шоу, гала-шоу, даже в супер-шоу, гуляем в диснейлендах, питаемся с маркетов, закусываем в гриль-барах, поем шлягеры, читаем бестселлеры или, на худой конец, дайджесты, смотрим триллеры, пускаемся в вояжи и круизы, упиваемся шармом, ловим кайф, имеем консенсусы, координации, консолидации и интеграции (результат налицо!), пребываем в эйфории от суверенизации (вот уж гениальное словцо!). И, в общем, говорим туфту и явно катимся к эбис… Последнего люкса в обиходе пока нет, сим рекомендуем» (Дмитровский А. Что за имиджем? Цит. по: Сковородников А.П. Вопросы экологии русского языка. Красноярск, 1993. С. 34). Английские параллели насаждаются в школьные учебники: «Нет опыта достижения консенсуса (соглашения) в общественной жизни», «сциентизм и антисциентизм (от англ. science – наука)» (Девятова С.В., Купцов В.И., Волобуев П.В. Как оценить концепции В.И. Вернадского и И.С. Шкловского? «Славянофилы» и «западники» сегодня // Человек и общество. Современный мир: учебное пособие для 11 класса общеобразовательных учреждений. М.: Просвещение, 1994. С. 180, 218). Особо серьезную опасность представляет своеобразная мода разового использования английской параллели в тексте: «Он носит бадж ('значок') полицейского», «не каждое растение пригодно для джуса ('сока')», «из-за интенсивного трафика ('движения транспорта')» (примеры А.П. Сковородникова).

8. В названиях фирм, предприятий, магазинов и т. п. используются сложносокращенные слова от личных имен их владельцев, например в Красноярске: банк «Крас-Надежда» – банкир Надежда Константиновна Гаврильченко; фирма по поставке труб «Лукас» – владельцы Лукьянов и Ассеев; фирмы, магазины, малые предприятия: «Гаваир» – Галя, Валя, Ира; «Евсал» – Евгений, Сергей, Александр; «Иней» – Игорь, Николай, Евгений; «Оллавел» – Олег, Лариса, Виктор; «Суранж» – Суркова Анджела Ивановна; «Дмитрос» – Оськин Дмитрий Михайлович; «Салют» – Сальников Юрий Тимофеевич; «Сарвир» – Жалимов Сарвир Орасхович; «Ханнаф» – Ханнанов Рафиль; «Дюгсен» – Дриц Юрий, Гикалов Сергей, Елизаров Николай; «Дроша» – Дровяников, Шалаш; «Ромкол» – Романов, Колмаков; «Азив» – Азанов, Иванов; «Кардис» – Карапетян, Дидюк, Соболев; «Кевипс» – Кулаков Евгений Владимирович, Игорь Петрович Смирнов; «Кэмбик» – Крылов, Экзархов, Мунцев, Бибиков, Косенко; «Лартакс» – Ларионов, Тарасевич, Кельманов, Суровцев; «Сбелак» – Сбейти, Лапин, Кулёв; «Теркли» – Терентьев, Климович; «Фебур» – Фелоринин, Бурачевский (по данным городской администрации, 1998 г.). (См.: Китайгородская М.В., Рязанова Н.Н. Персонификация как мотив городских номинаций // Русский язык конца XX столетия (1985–1995). М.: Языки русской культуры, 1996. С. 347–348).

9. В этот период заметно смещение значений слов, обозначающих события, организации, должности, общественные посты. Их семантика на несколько порядков выше обозначаемых ими явлений (согласно толковым словарям): президент, съезд, конференция, правительство, парламентарий, управление, президиум, конфедерация, командующий и др., например: президент — 'глава республиканского государства, а также некоторых крупных научных учреждений' – и президент фирмы, президент школьного клуба и т. д.; правительство — 'высший исполнительный и распорядительный орган в стране' – и правительство города Москвы, правительство области; парламентарий – 'член парламента (руководящего органа страны)' – и парламентарий законодательного собрания края; управление – 'крупное подразделение какого-нибудь учреждения, крупное административное учреждение' – и переименование Крайоно в Главное управление народного образования, а районо в Управление народного образования при администрации района; командир – 'начальник воинской части, подразделения', до недавнего времени от командира отделения до командира корпуса (взвода, роты, батальона, полка, бригады), и командующий — 'начальник крупного войскового соединения', до недавнего времени командующий армии, в военное время фронта, в мирное – округа, группы войск – и теперь командующий бригады, командующий дивизии и т. п.