Ленуха Маклай, или Семь Пятниц на деревне

Осторожная мать семейства только вздохнула.

– Надо собрать для Нургалиевых гостинцы, пусть отвезет.

– Лучший гостинец – это деньги! – весомо заявил отец семейства. – Мало ли, кого в Атырау придется подмазывать.

– Денег само собой надо сыночку добавить, хоть он и говорит, что все у него есть, – сказала многоопытная мать семейства. – Но это для чужих, а своим – гостинцы! Все равно же на машине твоей поедет, пусть везет.

4

Лестари, угодившая под покровительство неугомонной Диляры, в сжатые сроки успела принять душ, переодеться в домашнее, очень приличное с точки зрения негуквонгцев платье, прогуляться по двору и посмотреть в саду на цветочки. Теперь девушки отправились на кухню в помощь тете Гулназ. Маленькую дочку сестра жениха так и таскала с собой то на руках, а то и вовсе под мышкой. Алина временами смешно кряхтела и тянула в рот пухленькие пальчики.

– Опять зубки режутся, – пояснила Диляра.

Лестари очень хотелось взять девочку у матери и тоже немножко ее поносить, но она никогда прежде не брала на руки малышей и поэтому не решалась обратиться с такой просьбой.

Подруг с маленьким детьми у Лестари по понятным причинам не было, да и в теории она совсем не разбиралась. Воспитанниц интерната обучали ведению домашнего хозяйства, а вот все, что касалось младенцев, считалось в закрытом учебном заведении своего рода табу. В Негуквонге полагали, что тонкостям обращения с новорожденными обучат молодую жену в доме мужа его старшие родственницы.

Диляра легко прочитала интерес невесты брата и тонко улыбнулась. «Погоди, будет у тебя и собственная лялька. И, может быть, весьма скоро – вон как Каныке на тебя смотрит. А пока, так и быть, дам тебе подержать свою. Чуть позже, когда к нам привыкнешь», – мысленно сказала она девушке.

По дороге на кухню Диляра сдала дочку бабушке, и они с Лестари в четыре руки быстро накрыли стол в гостиной. Наготовлено всего, конечно, было от души.

Алтынай, качая на коленях внучку, незаметно присматривались к невесте сына. Девушка очень плохо говорила по-русски, смешно коверкая слова, но держала себя при этом с каким-то врожденным достоинством. «Правильно сказал Хамза – принцесса!» – вздохнула про себя будущая свекровь царственной особы. Впрочем, белоручкой «принцесса» явно не была и, как оказалось, знала толк в сервировке стола.

Со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, раздался грохот – дорогой сыночек, как обычно, спускался по ней крупными скачками. Деревянные ступени протестующе скрипели, но больше для порядка, поскольку были очень прочными, как и все в этом доме. Позади друга степенной походкой шел Костас, которому, может быть, тоже хотелось лихо промчаться по ступенькам, но он понимал, что у Джанибековых в первый раз, и держал себя в руках.

К концу своего стремительного спуска Канат вспомнил, что он теперь солидный, почти женатый мужчина, и попытался затормозить и экстренно перейти на шаг, от чего немедленно споткнулся и чудом удержался на ногах, уцепившись рукой за перила.

Алтынай смотрела на прибытие младшенького с умилением, и случайно перехватила почти такой же взгляд Лестари.

«А ведь Кана ей очень нравится, – внезапно поняла мать. – Да она же им просто любуется!»

Позже женщина улучила момент и спросила Лестари, почему она решила связать судьбу с ее сыном. И получила неожиданный ответ:

– Потому что он красивый! И у него очень приятный голос!

Конечно, звучало это крайне легкомысленно и наивно. Но Алтынай Нуржановна вопреки всякой логике поняла, что хочет эту девушку в свою семью.

5

Наполненный событиями день потихоньку подходил к концу. Лестари перезнакомилась со всеми близкими родственниками жениха и произвела на них громадное впечатление. Перед уходом зятья одобрительно похлопали Каната по плечу, причем младший уважительно присвистнул, а старший молча поднял вверх большой палец.

Самой девушке будущая родня тоже понравилась, она чувствовала себя в кругу этих людей так, как будто тут всегда и была. В конце концов Лестари так осмелела, что попросила у Диляры малышку Алину и целый вечер не спускала ее с рук. Старшие племянники Каната тоже прилипли к «красивой тете» и наперебой учили ее русским, а заодно и некоторым казахским словам. Для взрослых собеседником она пока была неважным, хотя и схватывала новые слова буквально на лету.

То, как встретили девушку Джанибековы, не имело никакого сравнения с дядиным домом, где девушку после гибели родителей держали за бедную провинциальную родственницу, кем Лестари, конечно, на самом деле никогда не была!

В закрытом интернате она получила блестящее образование, чем, кстати, важничающие перед ней двоюродные сестры Путри и Пати похвалиться не могли, а родители оставили ей солидное наследство. Другое дело, что дотянуться до него она пока не может, и что в дядиной воле распоряжаться ее жизнью еще долгие десять лет.

К своему счастью, Лестарри не знала, что дядя Кусумо, опасаясь журналистов, подосланных политическими соперниками из партии «Патриархальность и держава», собирается немедленно по возвращению с Гилласуладских островов вернуть ее в Негуквонг. И сразу же устроить там на работу к своему хорошему знакомому, сохраняя над ней (и ее зарплатой, чтоб не баловала) полный контроль.

Но подсознательно какую-то неясную угрозу своим планам она все-таки чувствовала, и потому очень серьезно отнеслась к наказу жениха не отходить далеко от Костаса и все время находится в поле его зрения. Конечно, очень вряд ли дядя-опекун доберется до нее здесь, но неприятных случайностей ведь никто не отменял.

– Считай, что Костас – это твой телохранитель, – проинструктировал невесту Канат, когда они вышли втроем немного прогуляться перед сном по окрестностям.

Конечно, парню хотелось бы погулять с невестой безо всяких третьих лишних, но надо было, чтобы Лестари больше привыкла к Костасу, ведь останется она под его приглядом.

Костас важно кивал на слова друга и вообще всем своим видом показывал, что он стена и кремень и всецело готов бдить и не пущать.

Легкий ветерок доносил из палисадников запах цветов, в траве энергично стрекотали цикады мужеского пола для привлечения внимания своих молчаливых дам. Дома было хорошо... Но под лежачий камень, как известно, вода не течет.

– Я рассчитываю вернуться через три или четыре дня, – объяснял Канат. – В доме родителей можно ничего не опасаться, но ведь вы же взаперти сидеть не станете, да и смысла в том нет. Не думаю, что твой дядя что-то уже заподозрил. Я просто хочу перестраховаться. Завтра я выезжаю с самого раннего утра, а вы развлекайтесь и отдыхайте.

Диляре брат тоже оставил инструкции. Ей было велено во время прогулок обходить стороной грязноватый центральный рынок Большие Исады, который горожане называли просто «Большие», и старый жилой сектор с кособокими от времени домами. А гостей водить только по облагороженным ремонтом туристическим местам. Собственно, она и не собиралась…

Впрочем, приключения можно отыскать и в самом центре города. Мудрая старшая сестра это хорошо понимала, но ничего такого младшему братику не сказала.

Глава двадцать четвертая, в которой Елена Маклакова узнает, что уже замужем

Мама, чаю, мама, чаю

Из большого чайника.

Я не выйду за простого –

Выйду за начальника.

Частушка.