Лестница из терновника. Трилогия

Север отставал. Лянчин уже цвёл, а Кши-На ещё только собирался цвести, прикидывал, стоит ли... Кши-На неохотно расставался с привычным холодным покоем ради весенних страстей - в этом весь Кши-На... В этом - весь Ар-Нель.

Близость Ар-Неля - добрая примета. Талисман на счастье... безбожный, языческий, северный фетиш.

Из непривычных радостей дороги - Ар-Нель, одетый, как солдат. Без северных побрякушек - без бус, браслетов, перстней, с крохотными блёстками в ушах, все волосы вплетены в косу - без этих выбивающихся прядей с бусинами. Анну смотрел и думал, как дорого дал бы за то, чтобы посмотреть на Ар-Неля, поутру заплетающего косу. Вот так просто, без обычных придворных выкрутасов - чтобы коса не помешала в бою, если что...

Не те ещё обстоятельства и не та близость. Пока?

Зато Анну не мог не заметить: Ар-Нель с ним в походе. Не с Ником, не с Юу и не с Дин-Ли. Его вороной - с жеребчиком Анну бок о бок. Дипломат? Не с Эткуру, не с Элсу. Ну-ну.

А ещё Анну окружали женщины. Вернее, женщины и бестелесные. Освобождённые пленные.

Анну разговаривал с Ар-Нелем ночью, на приграничном постоялом дворе, когда все, наконец, успокоились и улеглись спать. Само собой, Ар-Нелю тоже не спалось - он чуял грозу, как породистый пёс, и сам пришёл - светлая тень в чёрном дверном проёме, запах срезанной травы и водяных цветов.

Анну мог узнать Ар-Неля по одному запаху - его благовоний и его собственному - в кромешной темноте. Встал - бесшумно, чтобы не сбить ровное дыхание спящим Львятам Льва. Вышел за ним - мимо стоящих на страже волков - тусклый огонёк фонарика осветил физиономию Хенту и спину Ар-Неля - во двор, в сырую, свежую темноту весенней ночи, прошёл от дверей к коновязи - сонно зафыркали лошади.

– Хочешь поговорить?
– спросил, заставляя себя не прикасаться.

– Мне показалось - ты хочешь, - сказал Ар-Нель негромко.
– Это - так?

– Я в случайности не верю, - сказал Анну.
– Божий Промысел - для Львят Льва, а я... Я думаю вот что. Рабы и рабыни стоят денег. Ещё экипировка... Это - подарок Барса? Если даже кого-то и выкупили его новые друзья-северяне, то ведь не всех же. Ты, Ар-Нель - я не верю, что ты не в курсе. И не верю, что ты можешь сказать плебею "Уважаемый Господин". Ты им говоришь "дорогой". Или "почтенный". Дин-Ли - не плебей.

Ар-Нель чуть усмехнулся.

– Да. Это - подарок Барса. Это, уверяю тебя, подарок почти бескорыстный, а, значит, ты, бесценный друг, можешь его принять, не роняя себя в собственных глазах. Да ведь ты и принял, Анну, не так ли?

– Как я могу их не принять? Это же... наши люди, в общем.

– Конечно. Так решили и во Дворце.

– Постой. А почему "почти"? Почему "почти", а не "совсем" бескорыстный?

Не зная Ар-Неля, Анну не поверил бы, что улыбка может быть слышна, а не видна - но он услышал улыбку в голосе совершенно отчётливо.

– Меня всегда восхищала твоя щепетильность, Львёнок, - сказал Ар-Нель.
– Мне кажется, это должно быть для тебя очевидно. Мой Государь не желает, чтобы с вами - с тобой и твоими братьями - что-то случилось раньше, чем вы предотвратите большую войну. Это - личное пристрастие и политическая необходимость. Поэтому он прислал тебе подарок... в виде... скажем, будущей гвардии Львёнка Анну. Абсолютно твоей. Абсолютно преданной. Готовой ради тебя на смерть - и больше, чем на смерть.

Анну хмыкнул скептически.

– Да ладно. Нет, я понимаю. Штандарт. Вернее, знаешь - прядь из конского хвоста на штандарте. Личный принцип, который всем показываешь. Вот - волчицы. Чтобы люди говорили: "Его солдаты, - в смысле - мои солдаты, - женщины". Принцип. Но какая же это гвардия? И - военная помощь? Если нам повезёт - будут тысячи, а тут - горстка бойцов, и те...

– Продолжай, - в голосе Ар-Неля появился холодок.

– Ну...

– Не мнись, боец. Что ты хотел сказать? И те - неполноценные, не так ли? Потенциальные рабы? Прав ли я?

Анну промолчал.

– Ты в них не веришь, - продолжал Ар-Нель безжалостно.
– Декларируешь веру - но не веришь. Означает ли это, что, в конечном счёте, ты не веришь и в собственную правоту?

– Ты, Ар-Нель... знаешь... ты слишком нажимаешь, - заставил себя сказать Анну.
– Ну да. Они, всё-таки, уже не волки. Это - жаль. Я их люблю. Я им сочувствую. Всей душой. Но...

– Но ты в них не веришь, - подытожил Ар-Нель. Голос - как обнажённое лезвие.
– Ладно. Я надеюсь, что нас рассудят обстоятельства. Мы узнаем, кто прав, когда пойдём в бой.

Анну бросило в жар.

– Что ты сказал?! Кто - пойдёт в бой?!

– Мы, - повторил Ар-Нель просто и зевнул.
– Мне хочется спать.

Анну чуть не задохнулся от смеси трудноописуемых чувств, из которых благодарность была вовсе не последним компонентом. Кажется, Ар-Нель это заметил - Анну показалось, что он услышал смешок.

– Я ухожу, - сказал Ар-Нель.
– Поговорим потом. Когда у каждого из нас будут доказательства... гм... еслиони будут у каждого.

Ар-Нель ушёл спать, оставив Анну с уже привычной горячей болью в душе.

Разве он не верит? Но ведь любой вере есть предел, как и любым возможностям... Разве можно тащить в бой женщин? Это - как калек, тяжело раненных, почти убитых. Это - как тени боевых друзей за плечами. Пожалеть - да. Отблагодарить. Запретить презирать, запретить проклинать, запретить брезговать... Но тащить в бой?

Маленький Львёнок потащит свою Кору в бой? Любя - рискнёт ею? Сомнительно.

Анну заснул, когда уже начинало светать - и проснулся ни свет, ни заря. От шума - обычного шума в обычном военном лагере.

Львята ещё допивали отвратительный северный травник, а бойцы уже седлали коней. Две женщины дрались на палках под свист и смех остальных - и Анну, жмурясь от солнца и ещё не ушедшего тревожного сна, присел на подоконник, наблюдая за боем.

И вынудил себя признать, что они демонстрировали хорошую технику - а заметив Анну, принялись форсить, как новобранцы. Анну невольно улыбнулся - так они расстарались.

В комнату Львят вошёл Ар-Нель с чашкой в руке.

– Я принёс тебе чок, - сказал он со своей обычной миной - милой и раздражающей одновременно.
– Ты плохо спал, Анну?

– Думал, - буркнул Анну, забрав из его рук чашку с приторным пойлом.

– О да, мой бедный друг, - кивнул Ар-Нель, даже не пытаясь изобразить сочувствие.
– Думать - тяжело и вредно. Особенно - на лянчинской границе.

Элсу фыркнул, еле успев закрыть рот рукой. Кору беззвучно рассмеялась, как северянка. Ви-Э, сдерживая смешок, взглянула на Ар-Неля укоризненно.

– Ну и что из того?
– сказал Эткуру хмуро.
– Я тоже думал. И - да, из-за границы, из-за всего... И что?