Лестница в небо
Шрифт:
– Лео-о!!! – и еще один удар в трубу, обжегший задубевшие в воде костяшки.
«Донни тебя сам найдет…»
Пусть приходят.
Она сделает то, что обещала Рафаэлю.
Волей случая – это последняя просьба, а в ней не отказывают никогда.
Караи хотела сама отыскать черепах, ворваться в их логово, появившись из ниоткуда, и сказать Лео, что знает, где его брат, знает, как его спасти, и хоть так оправдаться.
Хотела быть победителем.
Красивой героиней в его глазах.
В итоге сидит в сыром закутке канализации и хлюпает носом, теперь уже боясь этой
Жалкая, ободранная, ползущая побитой собакой к порогу дома, где вряд ли хоть кто-то будет ей рад.
У судьбы дерьмовое чувство юмора…
– Караи? – прозвучало совсем рядом, и яркий луч света резанул по глазам.
Караи вскинула голову, с лету узнав силуэт и голос.
А она даже шагов его не услышала.
– Лео?..
– Вон там, видишь? – брат указывает на монитор, пока Лео быстро проверяет снаряжение.
Кошка на месте, катаны за спиной, рация на плече, короткий нож под напульсником.
В душе – пожар из сомнений.
– Я с тобой! – в лабораторию вкатывается Кодама, услышавший шум. – Не хер одному таскаться в таком состоянии.
Лео оборачивается, собираясь осадить парня, но потом только усмехается.
Зеленые глаза, ну точь-в-точь Рафины, смотрят на него так же с тревогой и злостью. Даже текст и интонация сказанного один-в-один.
Как будто Раф и не уходил из дома, а всего лишь сменил свою красную бандану на бордово-серую и стал чуть выше ростом.
– Только слушать меня с первого раза, – Лео с трудом прячет улыбку. – Понял?
– А когда я тебя не слушал? – Кодама быстро начинает обшаривать карманы. – Я же всегда… я ж с первого раза, дядя…
Донни давится смешком, переглядываясь с Юки, и решает промолчать.
«Да, он всегда, он вот с первого раза, прямо как Раф».
– Береги себя, бро, – он сжимает руку Лео. – Я на связи и наблюдаю за ней. Ловушки не будет. Мы с Юки полностью контролируем этот отсек канализации.
«Караи, зачем ты пришла? Снова играть со мной?»
Сердце сжалось при виде сидящей в грязной воде девушки с ободранным лицом и в висящей клочьями одежде.
Она все еще была прекрасна для Лео, все еще желанна… если бы только он точно не знал, что самое дорогое для нее – это Шредер.
Она выбрала Ороку Саки.
Лео выбрал бороться за нее ради отца и ради себя самого тоже.
– Лео?..
Она поднялась, опираясь на стену, и глянула ему в глаза так ясно и так отчаянно, что Лео очень захотелось поверить в то, что все у него сейчас получится, и Караи пойдет за ним не ради хитрой мести Шредера, а по зову своего сердца.
«Она же сказала, что любит. Можно ли так соврать?»
Гнева не было. Только горькое сожаление и понимание того, что перед ним стоит враг.
– Рафаэль… – Караи осеклась и неловко подошла чуть ближе. – Я знаю, ты считаешь, что я специально все это устроила. Кто угодно на твоем месте считал бы так же. Но, если ты меня выслушаешь…
Лео нахмурился и качнул головой.
– Что с моим братом? И что Шредер хочет за его свободу и свободу Кадзэ?
Караи судорожно вздохнула и впилась ногтями в ладони.
«Давай, скажи ему, с чем пожаловала!»
–
Шредер уже ничего не может за них хотеть… Они свободны…– Где Бофу?! – в свет фонаря выкатилась черепаха, заставившая Караи вскрикнуть от неожиданности и шарахнуться в сторону.
– Рафаэль?!
– Кодама! – Лео удержал черепаху за плечо. – Я сказал, слушать меня с первого раза, и сказал не вмешиваться, а ждать за поворотом!
– Она знает, где Бофу! – тот вырвался и резко развернулся к Караи. – Где он?! И где дядя Раф?!
Караи только едва заметно усмехнулась.
«Не Рафаэль. Конечно же, нет, призраков не бывает. Это, должно быть, его клон. Как же похож. Гораздо больше, чем Кадзэ на Лео».
– Лео, – Караи вздохнула, постаравшись смотреть ему прямо в глаза.
Обычно это легко удавалось, но вот сейчас отчего-то очень хотелось опустить голову и зажмуриться.
– Лео, Цитадель Шредера взорвана. Рафаэль и Кадзэ были в подвале здания. Там есть, то есть был, лаз…
– Нет!!! – рык, встряхнувший весь тоннель, заставил Караи пригнуться.
И очень вовремя, потому что Кодама, вырвавшийся из рук Лео, бросился на нее, собираясь впечатать в стену одним ударом кулака.
– Кодама, стой! – Лео поймал его в захват и сцепил руки в замок. – Стой!!
– Нет! – эхо первого рыка нагнал второй, более низкий и более горький. – Нет! Ты врешь, стерва! Ты все врешь! Они не могли…
– Иди по тоннелю прямо, – Лео мотнул головой, указывая Караи дорогу. – Там тебя Дон или Майки подхватят. Я догоню.
Он нажал щекой рацию, по-прежнему не выпуская рвавшегося из его рук Кодаму, и бросил короткое «подберите ее».
В большой лаборатории Донателло царила мертвая тишина.
Караи стояла в углу, украдкой обводя глазами всех присутствующих и до хруста сцепив пальцы за спиной.
Сплинтер. Спокойный, горько опустивший уголки губ и смотревший перед собой. Строгий в своей печали до того, что кажется почти божественным и таким благородным, что Караи очень хочется оказаться к нему поближе в этот момент. Как будто он может защитить ее саму от ей же принесенных вестей и сказать, что все еще будет хорошо.
Леонардо. Стоит около отца, положив руки ему на плечи. Жест поддержки. Напряженный, как согнутый до предела стальной клинок, с сухо светящимися глазами. Он смотрит в одну точку, принимая услышанное. Караи хочется и к нему ближе быть. Отогреть замерзшие пальцы в его ладонях и поддержать хоть как-то. Узнать, что она прощена, а не из жалости здесь терпима им.
Микеланджело. Сидит прямо на полу, вытирая нос напульсником, и часто-часто моргает, коротко беззвучно всхлипывая. Его бы утешить и поддержать, а не молчать, глядя мимо. Такого искреннего и цепляющего горя Караи не видела никогда.
Рядом с ним сидит Кодама, сграбастав в свои медвежьи объятия, и влажно блестит глазами в сторону, скрипя зубами. Кулаки рассажены в кровь, на скуле здоровенный синяк, очевидно, оставленный Лео. Парень явно не хочет плакать и стыдится этого, но справиться с собой не может никак. Его мелко потряхивает, а углы серой маски уже промокли.