Лестрейд. Рыжий… Честный… Инспектор

— Книги?

— Газеты. Причём, его интересует всё: от «Таймс» до «Панча». И ещё немаловажная деталь: у него вдруг прорезалось любопытство. Порой он задаёт такие странные вопросы, что я диву даюсь — откуда это в нём? И зачем?

— Наверное, затем, что всё это может ему пригодиться на его новом месте службы — в Скотланд-Ярде. Господина Лестрейда придётся выписать, причём максимально быстро.

— Что значит — максимально быстро?

— Сегодня, — твёрдо объявил Беллинг. — У меня с собой все необходимые бумаги.

10 декабря 2024-го, Санкт-Петербург (Россия)

Тёплый свет пятирожковой люстры озарил маленькую комнату, обставленную по-спартански: здесь не было даже телевизора, почти всё пространство, вместо него, занимали книжные шкафы.

Диван-раскладушка, покрытый уютным клетчатым пледом, который дед называл «шотландским», письменный стол, за ним он много и часто работал. Даже сейчас на столе лежал разобранный дверной замок и какие-то непонятные запчасти.

После выхода на пенсию, дед постоянно что-то мастерил, переделывая и подстраивая вещи под себя.

Та же настольная лампа — типичный представитель Made in China — его стараниями может и приобрела вид крайне «колхозный», зато теперь была способна служить веками. Знай только меняй лампочки.

— Знаешь, мне будет его не хватать, — грустно произнесла Ольга, красивая женщина тридцати лет.

Она была матерью трёх детей, но при этом сохранила изящную девичью фигуру.

— Мне тоже не будет хватать Максима Ивановича, — кивнул её муж. — Сама понимаешь — таких больше не делают. Кремень был, а не мужик! В Главке о нём до сих пор легенды слагают. Кстати, Оль… меня просили принести его фотографию для музея полиции… Ты не против — если я возьму эту?

Он показал на висевшее на стене выцветшее фото, на котором широко улыбался Максим Иванович Орлов, её дед… вернее, дедушка, в далёком прошлом ветеран войны, генерал-майор милиции, затем почётный пенсионер и прочая, прочая, прочая, а для неё… пожалуй самый любимый человек на свете. После мужа…

— Конечно. Он тут здорово получился, — кивнула она. — Молодой, красивый, хоть и постарше тебя.

— Сколько ему тогда было?

— Сорок пять… Как раз полковника дали.

— С ума сойти — полвека прошло, — покачал головой муж.

— Больше. Пятьдесят шесть лет, — поправила Ольга. — Дед всегда мечтал прожить больше века. И у него получилось. А теперь его нет уже целых сорок дней… И мне очень грустно.

Она сняла со стены фотографию, погладила и прижала к груди.

— Эх, дедушка-дедушка! Ну почему ты не загадал себе ещё столько же лет жизни…

— Считаешь, от него это зависело?

— От дедушки? — удивилась она. — Конечно… Он всегда держал слово.

Муж внимательно посмотрел на Ольгу.

— А ты очень похожа на него. И не только внешне.

— Знаю, — улыбнулась она. — И очень этим горда.

2 июля 1881-го, Бедлам — Бетлемская королевская больница (Лондон)

— Джордж Лестрейд… Мистер Лестрейд, я к вам обращаюсь….

Я поднял взгляд на массивную железную решётку. За ней, в коридоре, стоял мой эскулап — доктор Гиз. В сущности, не самый вредный тип из тех, что встречались на моём (или уже не моём — пока не знаю, как сказать правильно) жизненном пути.

— Вы опять о чём-то задумались? — спросил он, поймав мой взгляд. — Могу ли я знать, о чём?

— Здравствуйте, доктор.

— Здравствуйте.

— Если вас так интересуют мои мысли, то в них я пытаюсь себе представить — каково оно там, за пределами этих серых каменных стен…

— Думаю, точно так же серо, — усмехнулся Гиз. — Опять стоит туман, не видно ни зги. Но у меня хорошие новости!

— Какие? — равнодушно спросил я.

Когда ты в психушке, радостного в том мало.

— За вами приехали.

— Меня перевозят в другой дурдом? — напрягся я.

Бедлам — не место моей мечты, но есть лечебницы, по сравнению с которыми, он покажется пятизвёздочным отелем.

— Вас выписывают.

— Неужели? — заморгал я, пытаясь понять: не шутит ли почтенный эскулап или не ставит ли на мне психологические опыты как на подопытной крысе.

— Мистер Лестрейд, скажу больше: вы не только признаны совершенно здоровым, но ещё и займётесь прежним ремеслом.

— Это каким же?

— У вас опять провал в памяти?

— Нет-нет, что вы!

Вдруг «псих» передумает, и я продолжу гнить в сырых стенах Бедлама?

— Разумеется, я помню! Но хотелось бы уточнить! — я был осторожен и изворотлив как дипломат.

— Вы снова вернётесь в полицию и поступите на службу в Скотланд-Ярд! — торжественно объявил доктор.

— А генерал-майора мне снова не дадут? — напомнила о себе моя основная сущность бывшего питерского опера.

— Что?

— Нет-нет, ничего… К слову пришлось. Так я могу собираться прямо сейчас?

— Конечно можете. Я здесь ради того, чтобы сообщить это вам!

Глава 1

Санитар принёс из подвала пропахшие мышами и сыростью обноски и положил их передо мной.

— Вот… Личных вещей при вас не было, поэтому это всё, что мы можем вам предложить.

— Да уж… Не густо.

Одного взгляда хватило, чтобы понять: в этом рубище я буду неотличим от среднестатистического бомжа. Только выбора всё равно не было — не идти же в больничном халате?

От подштанников я сразу отказался — судя по виду и запаху, сняли их с какого-то трупа, даже не постирав.

Санитар равнодушно пожал плечами.

— Воля ваша, мистер. Вот, померяйте брючки — единственное приличное из того, что нашёл.

— Благодарю, братец.

С размером брюк санитар более-менее угадал, во всяком случае, они не падали с меня и не нуждались в подтяжках, я их лишь слегка подвернул.

Санитар усмехнулся. Я удивлённо посмотрел на него.

— Я что-то делаю не так?

— Наоборот, вы всё делаете правильно. Не выходя из психушки, вы точно угадали нынешнюю моду. Лондонские франты полюбили брюки с отворотами.

— Да? Что ж, буду знать…

— Рубашка, мистер.

— Сейчас примерим.

Дешёвая рубашка из твёрдого как камень хлопка, без воротника, жала в плечах. Послышался лёгкий треск.