Летающие киты Исмаэля(сборник)

Он проснулся в странной постели. Боль в пальце и на лице исчезла. На него смотрел Танд. Облегчение и неожиданное появление друга исторгли потоки слез у Кармоды. Танд не был этим смущен, ведь карренские мужчины плачут также часто и много, как земные женщины. Он улыбнулся и похлопал руку Кармоды.

— Все хорошо. Ты в моем доме, в полной безопасности, во всяком случае, пока. Мы вовремя проникли в комнату. Нам повезло: вероятно, Абду не понял, что мы делаем, и не успел прикончить тебя.

— С Абду покончено?

— Нет, он жив. В тюрьме.

— Он сказал что–нибудь о своих связях с Лефтином и Абогом?

— Он рассказал все. Абду хотел в помощью Лефтина убить тебя. Это люди Лефтина организовали покушение у дома миссис Кри. Но мы уверены, что Лефтин все это делал абсолютно независимо от Абога. Абог хотел, чтобы ты был жив. Ведь ты единственная надежда Рилга. Ты один можешь отговорить Месса от обязательного и всеобщего очищения. И ты, дружище, попал в самую паутину заговора.

— Миссис Фратт мертва?

— Боюсь, что да. Абду рассказал нам, как это случилось.

Видя вытянувшееся лицо Кармоды, Танд поспешил его успокоить:

— А что тебе еще оставалось делать?

— Я хорошо знаю тебя и знаю, о чем ты думаешь, — сказал Кармода. — Ты удивляешься, почему я, человек, прошедший через Ночь, так яростно боролся. Почему я не пытался уговорить миссис Фратт не пытать меня, когда было видно, что решимость ее ослабла.

— Я думал об этом. И я понимаю, что твое стремление выжить взяло верх над тобой. Человек, прошедший через одну Ночь, весьма далек от совершенства. Я прошел через много Ночей, и, хотя становлюсь с каждым разом лучше, мне еще предстоит долгий путь до полного очищения. А кроме того, как я могу судить? Может, я сделал бы то же самое. — Он помолчал, затем сказал: — Но есть одно, чего я не понимаю. Ты ведь обладаешь способностью отвлечь свой разум от боли. Почему ты не воспользовался этим?

— Я пытался, — ответил Кармода. — Но мне это почему–то не удалось.

— Ясно.

— Во мне будто оборвалось что–то. И вот почему: мое подсознание решило, что я должен страдать за то, что я сделал с миссис Фратт и ее сыном. Конечно, в этом нет логики: ведь мои страдания ничем уже не помогут ни миссис Фратт, ни ее сыну. Но у подсознания своя логика. — Он повертел пальцами ноги. — Не больно…

— Заболит, когда кончится действие обезболивающего. Но ты умеешь терпеть боль.

Кармода сел в постели. Он чувствовал слабость, головокружение и, как это ни странно, голод.

— Мне хочется есть. Сколько сейчас времени?

— Через час встреча с Мессом. Ты полагаешь, что сможешь пойти?

— Я буду в полном порядке. Что ты собираешься предпринять относительно Рилга и Абога?

— Решать будет Месс. Ситуация очень сложная. Потребуется много времени на составление плана и его осуществление, а времени нет. Кроме того, мы еще не нашли Лефтина.

Кармода встал с постели. Когда он поел, напился и оделся, он уже стал прежним Кармодой.

Танд был восхищен.

— Я хотел, чтобы ты выглядел хорошо при встрече с сыном. Нашим сыном, хотя, по правде говоря, ты в большей степени Отец, чем мы.

— А другие Отцы тоже будут?

— Не сейчас. Идем. Через эти толпы нам придется пробираться очень долго.

Танд ошибался. На улице было совсем немного людей, да и те были не столь шумны и активны, как обычно.

— Странно, — сказал он. — Я такого Никогда не видел. Вероятно, они обеспокоены решением Месса. Люди сидят по домам и смотрят ТВ, чтобы не пропустить объявления воли Месса.

Автомобиль объехал Замок с той стороны, с которой Кармода еще не видел его. Здесь не было портиков с кариатидами и в низах не было такого громадного количества скульптур. Танд припарковал автомобиль у входа и провел Кармоду в маленькую дверь на юго–западной стене здания. Часовые приветствовали их, а офицер открыл для них дверь огромным ключом, висевшим на серебряной цепи.

За дверью оказалась небольшая комната с несколькими столами и стульями. На столах были разложены карренские журналы и книги. Единственная дверь вела в другую комнату, где мраморные ступени вели в кабину гравитационного лифта. Вероятно, это было дно шахты лифта.

Танд и Кармода вошли в кабину. Танд нажал на кнопку «ПУСК» и на кнопку с надписью «СЕМЬ».

— Я не пойду с тобой, — сказал он. — Представлять тебя не нужно, хотя это и полагается. Он видел твое фото. А кроме того, кто еще может быть, кроме тебя?

Кармода занервничал. Кабина остановилась. Танд открыл дверь, и они вошли в небольшой холл. Танд вставил ключ в замок стальной двери и повернул его. Затем он достал такой же ключ и подал его священнику.

— Такой ключ есть у каждого Отца.

Кармода колебался.

— Иди, — сказал Танд. — Месс должен быть в следующей комнате. Я буду ждать тебя внизу.

Кармода кивнул и вошел в дверь. Это была большая комната, освещенная одной лампой. Стены были обтянуты красным холстом, а пол покрывал толстый, мягкий светло–зеленый ковер. Окон не было, но холодный воздух приятно освежал кожу лица. На противоположной стороне Кармода увидел полуоткрытую овальную дверь.

— Войди! — услышал он мягкий глубокий баритон.

Кармода вошел в комнату, которая оказалась еще больше. Здесь стены были задрапированы зеленым. На стенах висели картины, воскрешающие отдельные эпизоды из истории планеты. Мебель была проста: блестящий черный деревянный стол, несколько легких, но удобных кресел и кровать в алькове. Кроме того, здесь был телефон, большой телевизор и узкий книжный шкаф из черного дерева. На столе были разбросаны книги, пластинки и лежала старомодная авторучка из камня с белыми и зелеными прожилками.

Месс стоял у стола. Он был высок ростом — Кармода едва доставал ему до плеча. Мускулистый торс Бога был обнажен, черного цвета волосы почти не отличались от волос землян, и только внимательный взгляд замечал оттенок, присущий карренцам. У Кармоды перехватило горло,’когда он узнал в красивом лице Бога черты Мэри. Уши у Месса были волчьи, но зубы лишь слегка голубыми; руки заканчивались шестью пальцами.

Что–то сжало грудь Кармоды, выдавило у него рыдание и слезы. Он бросился к Мессу, обнял его. Месс тоже заплакал.

Затем он высвободился из объятий Кармоды и усадил его в кресло. После этого он достал из ящика стола платок и вытер глаза.

— Я долго ждал этого часа, — сказал он. — Но я знал, что это будет непросто. Мы чужие друг другу. Боюсь, что между нами всегда будет существовать барьер.

Впервые в жизни Кармода не нашелся, что сказать. Да и что тут скажешь?

— Как видишь, Отец, — продолжал Месс, — я действительно твой сын, наполовину землянин. И это один из главных аргументов в пользу универсального боситизма. Когда–то существовавший на одной планете, теперь он должен распространиться на всю Вселенную. Это стало очевидно с того момента, когда я был рожден матерью некарренкой от отца некарренца. Босита действовала с определенной целью, когда допустила такое.