Летний зной

Ах, как он был хорош, этот мужественный сэр Ангольд...

***

Когда бой окончился, и вокруг остались лишь вейверцы, Мясник замер и потряс головой. Пытался стряхнуть наваждение, прогнать из глаз алую пелену. С ним это иногда случалось прежде, когда он только начинал карьеру "ночного барона", ярость застила глаза, уходило чувство опасности, тогда юный Гедор, очертя голову, бросался в драку и забывался, хмелел от крови и злобы. Благодаря бесшабашной жестокой удали он быстро поднялся в воровской иерархии, а потом, когда сам стал атаманом, решил, что негоже так горячиться.

Среди его амулетов был один - как раз на этот случай. Неспящий уверял, что носящий цацку становится хладнокровней, да видно врал, старый пьяница. Стоило забыться на миг, окунуться в горячку схватки, и снова, как в старые добрые денечки, возвратилось это знакомое опьянение... Сейчас Гедор стоял и молча качал головой, а звуки доносились глухо, как сквозь слой ваты - вокруг кричали вейверцы, славили отважного мастера Гедора, тянулись похлопать по плечу, обнять от избытка радости. И всякое чужое прикосновение вызывало новый удар крови в висках, и краснота перед глазами плескалась сильней. Мясник боялся, что не совладает с чувствами, которые вырвались из узды. Скольких он убил? Может, шестерых? Или больше? Он не боялся убивать, но все же...

Тут, к счастью, прибежал посыльный, молодой паренек из кузнечного цеха - мастер Ривен зовет к воротам, совещаться нужно. Гедор еще раз тряхнул головой и, медленно остывая, поплелся за посыльным.

Караванщик выглядел сконфуженным, хотя вернулся с победой, таран удалось отбить у озверелых селян и втащить в ворота.

– Видишь, какое дело - принялся объяснять воин, - в этот раз отбились, но если они снова соорудят такую штуку...

Ривин с досадой пнул колесо, громоздкая конструкция отозвалась противным скрипом.

– Так что?

– Говорю, еще один такой штурм, и нам не устоять. Я гляжу, и мужичье наших остолопов сумело на стенах потеснить, а уж если сеньоры на конях ворвутся в улицы - тогда смерть. Не сдержим их.

– Что советуешь сделать?
– Гедор был уверен, что решение всегда сыщется, и еще - что опытный караванщик знает все о боевых приемах, и уж конечно сейчас подскажет ответ.

Но Ривин ответа не знал. Он крепко задумался, наконец изрек:

– Слыхал я... самому, правда, видать не приходилось, но слыхал: устраивают такую вот как бы загогулину...

Слов караванщику не хватало, поэтому он принялся водить руками, чтоб жестами пояснить свою мысль.

– Ну, вот еще стену здесь, и вот этак, под углом. Тогда таран выбивает ворота, а за ними - снова стена... а в повороте этом узко, таран не развернуть... Ну и...

Гедор слушал с непроницаемым видом. Он пока что не понял идею караванщика, но уже начал прикидывать, как бы впрячь в это дело городских камещиков - пусть разбираются сами.

Расталкивая горожан, появился Торчок. Высмотрел Гедора, махнул рукой и осклабился до ушей.

– Слышь, что ли? Сын у тебя! Сын!

– Сын?..

Гедор отстранил Ривина и обернулся к подручному:

– Сын? Повтори, у меня сын?

Потом отпихнул глупо скалящегося Торчка и побежал по улице, помчался к "Золотой бочке", к жене, к сыну. В этот миг для него разом перестали существовать, Вейвер, сеньоры, городской Совет, Ривин с его караванщиками и скверно устроенные городские ворота. Остались только Денарелла и маленький человек, у которого пока не было имени.

Часть 3 ЧЕРНЫЙ МЕЧ, БЕЛОЕ ДРЕВО И ЭЛЬФИЙСКИЙ ШЕЛК

ГЛАВА 25 Ливда

Ждать Пекондора пришлось недолго, маг возвратился часом позже, приехал на телеге, которой правил заспанный возница. Следом катила друга повозка, тоже с пассажиром - портовым писарем в засаленном кафтане. Повозки двигались ровно, не подпрыгивали на выщербленном булыжнике, и лошадки брели понуро, им было трудно - в этот раз нагрузили их тяжело. Солнце уже поднялось, но с востока угрюмой массой громоздился серый город, и, хотя рассветные лучи позолотили облака, причал оставался в тени. Грязная вода в бухте казалась черной, на поверхности лениво покачивались огрызки, рыбьи головы. Всевозможный сор приподнимался и опускался в такт ленивому прибою. И в такт движению моря покачивали головами сонные лошади - казалось, эти животные находятся с морем в некоей странной связи, стоит остановиться лошадям, и море замрет, застынут покрытые мусором стеклянные черные волны.

Груз в телегах был укутан рогожей, когда тележное колесо попадало на ухаб, раздавался глухой лязг. Пассажиры на всякий случай укрылись в каюте, Ингви счел, что попадаться на глаза местному слуге закона вовсе не зачем.

У причала писарь слез с облучка, прошелся, по-хозяйски окинул взглядом "Одаду", заметил зеленоватые огоньки вдоль лееров. Сейчас, при дневном свете, магическое свечение не бросалось в глаза так, как ночью, но на грязной барке такие украшения все равно выглядели странно.

Чиновник погрозил пальцем Пекондору:

– Ишь ты, колдун! Вечно чудеса, чудеса, магия всякая... ну можешь, что ли, по-простому?

– Работа такая, - пожал плечами рыжий.
– Если я чудить не буду, кто ж тогда уважать станет?

– Ну ладно, ладно, - чиновник извлек на свет книгу в засаленном темном переплете, важно послюнявил палец, стал листать. Длилось это не меньше минуты. Наконец писарь решил, что произвел необходимый эффект и многозначительно протянул, - ну, так... посмотрим...

Чиновник повел пальцем по странице, словно отыскивал что-то в записях. Долговязый Пекондор заглянул, будто собирался помочь в поисках, протянул руку... и аккуратно опустил на страницу монету.

– Ну, так... Вроде, все в порядке, грузите товар. Счастливого плавания, стало быть, и удачной торговли. Наведывайтесь, добрый мастер, в Ливду.

Захлопнул книгу, зевнул и поплелся прочь. Вообще-то портовой службе вменялось в обязанности досматривать все приходящие и уходящие суда, а также проверять груз... но для особых клиентов писарь делал исключения. Томен оплатил статус особого, и сговорчивость писаря стоила совсем дешево, поскольку "Одада" выглядела небогато.

– Ну, чего ждете?
– окликнул Пекондор.
– Старый сквернослов, вели своим грузить товар.

– Эй, чародей, - позвал Лотрик, - да не ты, Пекондор-Мирены-позор, не тебя зову. Колдун, слышишь, чтоб те... слышишь, что ли?

– Я, что ли?
– с невинным видом осведомился Ингви, выглядывая из кормовой пристройки. Лотрик исправно воздерживался от проклятий, когда обращался к странному пассажиру, и короля это забавляло.
– Чего надо?

– Ты обещался рейс оплатить, так подкинь матросам монет, чтоб грузили быстрей!