Лето выбора

Страшновато как-то.

Узнаю люди, что именно им скормили... может, и заплатят.

А может, и побьют. Больно. Ногами.

Русина, Хормельская волость.

– Что Заручко?

Конечно, Никон не стал ожидать, пока Илья уйдет с его земель. Собрал людей и атаковал. А вперед себя послал отряд податамана Заручко.

Хороший вояка, и конник добрый... задача была - налете5ть, потрепать, вывести из равновесия, да и доложить. Сколько там, кого...

Так и получилось.

Заручко налетел, Илья его атаку отбил, но перейти в наступление не решился. Егор Заручко боя не принял, отступил через реку, по имени которой и волость название получила. Хормель...

Не то, чтобы Хормель был широкой или глубокой рекой, нет. Но вот что пакостной, то пакостной. Местами глинистой, местами илистой, и коню в ней ногу сломать было, что всаднику с табачку чихнуть. Мост за собой податаман разрушил, и Илья, как не скрипел зубами, а переправляться не решился. Ну его... от греха!

А вот Заручко как раз речку знал.

И где можно переправиться, и как, и когда... и желательно, следов не оставить.

Пару переправ он-таки осуществил. Его люди, с пулеметами, нанесли Илье... не то, чтобы значительные потери, но неприятно же!

Это и докладывали сейчас Никону.

Счастливый слушал и радовался. Пока все шло правильно.

А еще правильнее то, что Илья разозлился. И его полк послушно шел туда, где его и хотел видеть Никон - в ловушку под селом Егорьевка.

Хотя этого села им так и так не миновать было. Все ж транспортный узел.

Один из?

Но важный.

Справятся ли? Посмотрим... пока все шло по плану.

***

Вечером следующего дня Илья Алексеев с отвращением смотрел на Егорьевку.

И это - село!?

Похабень какая-то, сплошные хатки, и те соломой крыты. Единственное здание под черепичной крышей - вокзал. Объяснять Илье, что солома соломе рознь, а глины тут в окрестностях нет, и черепица золотой получится, коли ее откуда везти, никто не стал. Да и к чему?

Пусть фыркает, его дело.

Илья фыркал, но задачи офицерам ставил. Хотя какая там задача?

– Я атакую вниз по холму. На всякий случай, вдруг у них есть пулеметы или еще что, рота Изместьева должна выйти к железнодорожном у полотну и взорвать его. Рота Белкина - то же самое. С другой стороны. Что говорит разведка?

Разведчиков Илья не слишком любил - за независимость и высокое самомнение. Но понимал, что без них никуда.

Разведчики отвечали ему полной взаимностью, особенно их начальник, жом Мельников. Ну да, так получилось, что он своим умом и трудом выбился из простых.

Не тор.

Зато майор.

И Алексеев время от времени поглядывал на него... своеобразно. Вслух ничего не говорил, но ведь разведка же! Сложно ли узнать, что твой генерал тебя считает выскочкой и пролазой, который незаслуженно занимает свое место?

– Никон идет к селу, - отчитался разведчик.
– Будет уже завтра, тор генерал. А пока там человек сто... может, сто пятьдесят. Не больше. И те... счастливчики, одно слово. Сброд с бору по сосенке, таких разметать - плевка не стоит.

О том, что Никон В СЕЛЕ он говорить не стал. Ложная информация?

Да, вот так.

Но тут уж виноват сам Илья.

Жом Мельников и так поглядывал на сторону освобожденцев, а после того, что творил генерал в несчастной волости...

Есть пределы всякому терпению. А поскольку подчиненных разведчик подбирал под себя, они и думали примерно одинаково. Можно убивать ради защиты. Но ради забавы?

В их глазах Алексеев перешел некую грань, за которой нельзя оставаться человеком...

Децимация была последней каплей. Эти места надолго запомнят Алексеева и надолго его возненавидят. Здесь детей не будут называть Илюшками.

– У них точно нет пулеметов, майор?

– Клянусь, тор генерал! Мы едва успели, но пока... там едва ли сотня человек. Ружья какие-то есть, как бы не прадедовских времен, это ж самое сердце волости, считай. Чего им тут защищаться? На границе у них патрули, а здесь-то они считают, безопасно. Таких сел по волости много.

Илья глубокомысленно кивнул. Сомневаться ему и в голову не пришло. К чему?

Мысль, что Никон не дурак тоже не приходила. Чего ей в пустоте делать? Хотя мог бы и подумать, что если имеется транспортная развязка, то защищать ее будут серьезно.

Не подумал.

– На рассвете - атакуем.

***

Говорят, белки чувствуют непогоду.

Скачет рыжуха по веткам? Все будет хорошо. Даже если небо все в тучах, скоро и разветрится, и снега не будет.

Спряталась в домик?

Жди беды. Уж морозов - всяко.

Женя Белкин тоже предчувствовал.

Вот как хотите... свербело!

Мозжило, тянуло, давило, плющило... сколько слов не подбери, все одно - тяжко на душе. Нехорошо, неправильно.

Подошел денщик, присел рядом.

– Тор полковник, разрешите...

– Без чинов, Пахом, - отмахнулся Женя.

Какие там чины? Всю войну вместе, считай, под одним одеялом... последним куском хлеба делились. Давно уже не хозяин и слуга. Давно уже друзья, крепче некуда. Пахом своего полковника опекает, что та нянька.

Женя никому не позволяет и косо взглянуть на хромого вояку. Подумаешь, колено не гнется? Передвигаться так быстр не может, только в седле себя хорошо чувствует... и что? Зато не предаст. А это куда как ценнее проворства.

– Соврал Мельников. Что хотите со мной делайте - соврал.

Женя насторожился.

– С чего ты решил?

– Я ведь деревенский, тор. Не забыл еще старых ухваток. Пошел сегодня на речку, рыбки половить, а река-то мутная.

– Илистая...

– Илистая, да не такая. Словно ее поверху где взмутили, а вниз облако пошло...

Женя кивнул.

Допустим. Река мутная, но тому могут быть и естественные причины. Не обязательно ее кто-то вброд переходил, или еще чего...

– Рыбы, почитай, нет. Словно распугали.