Лето выбора

А вот расстрелять на подходе...

Да со всем нашим удовольствием!

Поставить пулеметчиков в нужные места, чуточку подтолкнуть Алексеева к нужному решению - это ж не Валежный, не Логинов! Собственно - никто! Шаркун паркетный, выполнять чужие приказы он может, а вот свои раздавать...

Разве что за неимением лучшего.

Поэтому Никон сговорился с разведчиками, которых выслал Илья. Четверых пришлось сложить под кустик, остальные согласились, потом Счастливый поставил приманкой небольшой отряд - и расставил пулеметы.

Илья пошел вниз по склону, в этот момент в дело вступили пулеметы и в бок атакующим ударили конники, начисто вырубая ошеломленного противника.

Запах крови и запах взрытой копытами земли, запах дыма и пороха, конского и человеческого пота - все смешалось в прозрачном утреннем воздухе. И крики...

Жутковатая симфония смерти.

Крики боли, стоны, проклятия, ругательства и мольбы людей, крики коней... вы не слышали, как кричит раненная лошадь? Вам повезло...

Грохот орудий и треск пулеметов, свист рассеченного острым железом воздуха...

На войне - не страшно.

На войне умирают.

Пехота?

Так и на пехоту нашлось свое средство. Железная ж дорога!

То есть - дрезины. Которые тихо-тихо, без шума подошли ночью в нужное место, которые подвезли нечто нужное. Особой пехоты у Счастливого не было, но были орудия.

А вот и...

Грохотнула пушка. И еще раз, довершая разгром...

Или...

Не пушка?!

Никон, который с удовольствием наблюдал разгром врага, даже не вступая в бой сам (он что - идиот Алексеев?) обернулся. Грохот донесся не с той стороны в которую подвезли пушки.

Грохот донесся...

Проклятье!

Алексеева-то Никон разнесет в пух и прах!

Но есть подозрение, что железная дорога тоже потеряна.

***

Когда до Белкина донесся шум боя...

Не может такого быть?

Да вот еще как может! Когда сшибаются несколько тысяч людей и с одной, и с другой стороны, слышно очень хорошо. И пушки.

И пулеметы...

А еще - дрожит земля, которую обильно поливают кровью. Кровью людей, которым жить бы, да и жить. Кровью родных ее детей...

Она дрожит и плачет, она стонет и трепещет от ударов. И это тоже чувствуется...

Белкин знал, что идет бой. И... это не стычка, на которую рассчитывал Алексеев. О, нет! Здесь все серьезнее. А голоса пушек и вообще слышны издали.

– Тор, никак наши бьются?

Пахом был рядом. И чему бы тут удивляться?

Белкин вздохнул.

– У нас есть приказ. Выполняем. А пока... Федот, Силантий - давайте-ка назад. Посмотрите, что там за обстановка, да и доложите. Мы вас подождем... в леске.

Разведчики покосились на лесок и дружно кивнули.

Они сходят. А рота пока займется полезным делом. Установит мины, запалы... что бы там ни происходило, приказ командира надо выполнять.

И разведчики совсем не удивились, услышав взрыв.

***

Илью нашли после боя.

Прошли бы мимо, а то и добили, но... решили выслужиться.

Ясно же!

Мундир генеральский, весь вызолоченный, оружие дорогое... ладно! Оружие прикарманили. И деньги изъяли в свою пользу, пока тащили.

Привели.

Бросили под копыта коня Никона.

Счастливый смотрел с отвращением. Хотя... и чего было возмущаться? Илья всего лишь опустился до его уровня. До уровня человека, которому никого не жалко, который спокойно режет и расстреливает мирное население... да, этим грешил и Счастливый.

Только не в своей волости.

А вот когда война пришла подобным образом к нему в дом... понятное дело - обидно! Когда он раздает оплеухи - это драка правильная. А вот когда он их получает, уже гораздо хуже.

– генерал Алексеев, - с издевкой протянул Счастливый.
– И что мне с вами делать?

Илья чувствовал себя откровенно плохо. Полет в кусты не прошел для него даром, мужчину крепко тошнило, кружилась голова, а сотрясение мозга было невооруженным взглядом видно.

Но пресмыкаться перед этой мразью?

Никогда!

Все равно убьют, так хоть душу отвести.

Витиевато и изобретательно Илья послал атамана в пешее эротическое путешествие.

Счастливый выслушал, не поведя бровью. Какая ему разница, что там кричит поверженный враг? Да пусть хоть с березы закукарекает! Решать, что с ним делать, все равно Никону. Кстати, о березах...

Нагнуть две крест-накрест, привязать Алексеева за ноги - и отпустить. А что останется, вороны расклюют.

Атаман спрыгнул с коня.

Вот играть на публику он умел отлично. Никон подцепил Алепксеева за воротник мундира, рванул... 'счастливчики' генерала пока не ободрали. Да и смысл?

Свое они еще соберут, а этого можно и так привести, чтобы атаман поверил - ему не пустышку подсунули.

– ты пришел на мою землю, как враг. Ты не жалел никого. Ни старого, ни малого. Ты обрек на гибель от голода моих людей. Ты приговорил к смерти целые семьи...

Алексеев почти не слушал.

А потом открыл рот - и цинично блеванул атаману на сапоги.

Злонамеренно. А вы что ожидали после сотрясения мозга? Даже если его там и немного было...

– Ах ты...!!!
– пробрало Никона.

Зараза такая!

Всю малину... обблевал! Испортил картину атаману... не сволочь, а?

Даже насчет берез желание улетучилось.

– Повесить его, - бросил Никон, отворачиваясь.

Илья даже не дернулся, когда его поволокли к березе. Да, видно судьба такая была у этого дерева. Сорвали мундир, рванули с шеи цепочку медальона...

– Отдай!
– рявкнул Илья.

Анна.

Гошка.

Может, Анна и простит его, когда узнает, что он ушел вслед за сыном.

Рывок вышел такой, что двоих 'счастливчиков' разбросало в стороны. Обернулся даже Никон, который брезгливо обтирал сапоги о траву..

– Что там еще?

– Да щас, батька... запляшет! Цацку ему, вишь, жалко! Малахольный...

– Что за цацка?

Как ни крути, чутье у Никона было.

Медальон оказался в его ладони, жалобно пискнула, открываясь, крышечка...