Летопись Третьего мира. Ч.4 Тень Ораны

– Кто это был? – Подала голос Амфитеа, разрешая напряжение в воздухе.

– Вильмут. Э-э, Вильмут Скуро. Очень странный индивид, но именно ему вы, - он обратился к Марко, - обязаны тем, что демоны не движутся на запад. Циавис! – Монах протянул руки к сидящему на земле магистру. – Что ты здесь делаешь? Зачем?..

– Я… - У него кружилась голова и двоилось в глазах, так что он решил сразу не подниматься. – Я хочу с вами.

– Это мы уже поняли, но ты пережил серьезную травму, это очень опасно…

– Стижиан! – Циавис поднял голову и посмотрел в глаза монаху, помогающему ему встать. – Я – магистр магии огня. Один из магистров круга академии и вообще Ораны! А вы! Вы-вы, все вы, все шестеро, - он провел глазами по всему отряду Стижиана, - отправляетесь в город, где живёт живое воплощение пламени! Я должен побывать там! Тем более сейчас от меня нет никакого проку, и я не могу вернуться обратно на фронт, а сидеть в палате… я не могу. Пойми!

– Хорошо, убедил. В любом случае, отправить тебя обратно мы уже не сможем.

– А вон и проход, - проурчала под нос Амфитеа, когда пыль вокруг улеглась, и метрах в ста от начала завала стала виднеться перекошенная металлическая дверь.

– Что он там сказал про сосуд и трещины? Я всё расслышал, но не могу понять. Это была какая-то метафора?

Циавис невесело и с иронией усмехнулся и, наконец, смог разогнуть шею, чтобы стоять и смотреть прямо.

– Нет. – Он помотал головой из стороны в сторону. – Не метафора. Это факт. Мой сосуд поврежден.

– Как можно повредить сосуд? – Удивилась Лекса, хоть и не была магом по образованию, но, все же, она - жена фактического ректора академии и привыкла слышать подобные разговоры о духах и сосудах.

Пейман оставил своё удивление при себе.

– Я не знаю. Вильмут предположил, что в момент, когда меня полоснуло булыжником с зарядом холода Амельеры, я был един с духом и… в общем моя оболочка и мой сосуд стали единым целым, и вместе с телом рану получил и сосуд. Вот.

– И ты не можешь колдовать?.. – В голосе монаха слышалось сочувствие.

– Нет могу, но… Энергия вытекает из меня как вода сквозь разбитый кувшин. Фокусировать её практически невозможно.

– Я никогда не слышал ни о чем подобном… - Стижиан был поражен до глубины души.

– Уверяю тебя, никто не слышал. Целители привели моё тело в приличный вид, и вот он я. Так чего мы ждем? Проход нам, кажется, прочистили.

Ней кивнул и двинулся вперед. Вслед за ним, уверенная в каждом шаге, пошла Амфитеа, и а за ней и вся вереница. Последним шёл Стижиан. Уже входя в тяжелую металлическую дверь, распахнутую настежь стараниями Нея, он обернулся и посмотрел на обеспокоенного Марко.

– Один час. – Произнес монах вместо прощания, и вытянул чуть прикрытую ладонь вверх: в ней блеснула почти белая сфера сияния. Она осветила ему путь во тьму шахты.

– Пока что мы должны идти прямо. – Амфитеа сверилась с компасом. Прошло не меньше получаса с того момента, как где-то позади них прогремел взрыв. – Я хочу сказать, что удивлена тому, что здесь есть проход. Марко говорил, шахту завалило.

– Марко мог приврать. – Вставил Циавис.

– Или не знать. Ему же лет сорок, он был ещё ребенком, когда шахту последний раз пытались реконструировать. – Стижиан шел прямо за Неем, шедшим впереди отряда. Он обернулся, чтобы проверить, все ли на месте, и увидел, что кое-кого не хватает. – Лекса! Где Лекса? Лекса!

Чуть поодаль, за небольшим поворотом, желтел свет. Рванув с места, Стижиан побежал туда и увидел великую и ужасную Лакрейс, ковыряющую тонким вытянутым молоточком ямочку в рассыпающейся стене шахты.

– Что ты делаешь? – Обеспокоенный, он думал, с ней что-то случилось, спросил монах.

– Обогащаюсь. – Ответила кузнец и тут же встала, держа что-то в ладони. Разжав её, она показала Стижиану несколько небольших белых камней. – Это налёт, легко счищается, практически без усилий. Это - риалрон.

– Ну конечно, Лекса, мы же в риалроновой шахте!

– Ты вообще знаешь, как добывают риалрон? Точнее, в каком виде он находился в природе? Можешь не отвечать. Обычно в риалроновых шахтах имеется так называемый центр, от него рисуется сфера диаметром от пяти метров до… самой большое было, кажется, километр. И внутри этой сферы и обнаруживается риалрон, причем распределен он более-менее равномерно. В каждом месторождении обнаруживают от пятнадцати килограмм до нескольких тонн риалрона. Самое большое из известных мне месторождений риалрона было здесь, в шахтах Хан-Морты, но… - Лекса обернулась, чтобы посмотреть в черноту уже пройденного ими тоннеля. – Мы прошли много больше километра, а риалрон я нахожу с момента как мы вошли в шахту. Не знаю, странно ли это, но о разбросе больше тысячи метров я не слышала. – Она усмехнулась. – Пошли, а то я всех задерживаю.

– Так! – Громко сказала Амфитеа, остановившись перед завалом, перекрывающим тоннель, освещенный пятью сферами Стижиана и парой флуоресцентных ламп, которые Лекса взяла с собой. – Это проблема, - она повертела в руках копию рисунка, снятого с картины, - здесь должно начинаться разветвление, но сначала надо разгрести завал…

– Да без проблем, - монах сделал шаг вперед, готовый одним ударом растереть в пыль всю породу, что преграждала им путь, но Лекса схватила его за шкирку.

– Очнись, гений монтерского учения! Мы в шахте! Слишком сильный удар может спровоцировать обвал, а с нами есть только один маг - огневик, да и он-то колдовать сейчас не может. Нужно разгребать постепенно!

– Ты представляешь себе, сколько на это уйдет времени? – Почти шипя поинтересовался Цисс, переминаясь с ноги на ногу.

– И что? С его силищей, он можешь завалить здесь всё! Лучше не рисковать!

– У нас нет времени на то чтобы заниматься этим!

– Вы о чём? – Услышали они голос Нея.

Ничего не видящая Сизу усмехнулась, почуяв как, слова повисли на языках спорящих.

Обеими руками Ней навалился на кажущуюся неподвижной груду земли, камней и метала. Стижиан слова сказать не успел, как вся эта много лет бывшая неподвижной гора зашелестела, затрещала, стала осыпаться и двинулась вперед.

Руки тонкого, стройного и лёгкого с виду юноши словно игнорировали вес двигаемого им объекта. Медленно, но верно, проход возникал перед ними, и через полсотни метров движения, стены тоннеля резко изменили свой цвет, став белыми, кристаллическими, отражающими и усиливающими свет ламп Лексы и сфер Стижиана.

Ней затолкал груды обломков в один из нескольких десятков проходов, что открылись перед ними, отряхнул руки и, улыбаясь, повернулся к широко распахнувшим рты спутникам. Он-то решил, что они удивились его удивительной силе, так как не сразу обратил внимание на тоннель, выложенный столь дорогим камнем.