Летописи Арванды. Легенды спящего города

Детей от злобствующей тьмы —

Как сохранял их эти годы, берег от горя и обид,

Надеясь, что умерший Город не скроется за темный полог

И веру в душах воскресит…

И мэр с судьей решили сами оставить должности свои —

За именитыми постами они черствели и теряли

Связь душ с любимыми детьми.

Над Фарго радуга разлилась — последний раз сиянье крыл

В злаченых крышах отразилось, улыбкой лица осветились —

И Ангел в небо воспарил…

Часть седьмая: ФЛЕЙТИСТ

Год минул, и былая слава к Фарго вернулась — снова порт

Суда морские принимает, и восстановленная гавань

Торговлю бойкую ведет.

А в Городе Собор построен, и золотые купола

Сияют гордой красотою, и мудростью гласит святою

О нем народная молва.

Теперь и бедный и убогий найдет в Фарго покой и кров —

Приют для сирот здесь построен и дом паломников — с дороги

Для каждого ночлег готов.

Отец Григорий, настоятель, за год здесь многое успел —

Детей и взрослых воспитатель, духовник, о других старатель,

Наставник милосердных дел.

Его любовью и заботой окружены и млад, и стар —

За сострадание и кротость он уважаем всем народом,

В иных известен землях стал.

За утешением в печали, благословением в трудах

Презрев леса и расстоянья, народ идет к Соборным Храмам,

Что высятся в Фарго стенах.

Молва людская не стихает, свет новой жизни над Фарго,

Что скинул пелены печали — звездою северного края

Сияет гордо и светло!

***

…В ущелье вечер опустился, дорогу звездную открыв…

Туман дорогой расстелился… Вратами в темный сумрак выси

Зияет среди гор обрыв!

На самом крае у обрыва фигура странная сидит —

В костюме, что наполовину поделен красно-черным клином,

И флейта на ремне висит…

Флейтист… Он с сумрачной усмешкой глядит на пелену земли,

Где в суете, тревоге вечной, в смятении души беспечной

Проводят люди дни свои.

Он выбирает свои жертвы из тех, что в череде страстей

Забыли о душе бессмертной и служат только лжи и тлену,

Не слыша крик других людей —

Кто лишь богатство выбрал богом и возомнил, что его блеск

Их вознесет перед народом. Кто в самомнении убогом

Забыл, что смертен человек…

И слаб… а есть иная воля — дается людям злата власть,

Пока взять Бог ее позволит, и дьявол до поры не спорит —

Натешиться давая всласть…

Любая ложь и ухищренья — людей лишь могут обмануть.

Когда-нибудь приходит время остановиться и измерить

Другою мерой жизни путь…

Ничто не дастся безответно — за все приходится платить,

И лишь вопрос какой монетой —до время будет незаметен,

Но оборвется эта нить…

***

…Как безмятежен взгляд Флейтиста… Подолгу жертвы он не ждет —

Бездушье, жадность эгоизма, самовеличие, бесчинство

В растленном разуме живет.

И флейта заиграет снова, приказывая и маня —

Обрыв открыт, и тьма готова по дьявола бесспорной воле

Попавших в сеть его принять.

…Извечно — где Флейтиста сети расставлены душе людской,

Там Ангела улыбка светит, что в темной пелене столетий

Роняет слезы над землей…

2009 г.

ВРЕМЕНА ЖИЗНИ

О, память сердца! Ты сильней печальной памяти рассудка;

все образы минувших дней храня внимательно и чутко,

ведешь потерянному счет. Зачем? Не призрачно ли в хоре

стихий природы наше горе иль радости? Пускай идет,

вершит свой подвиг бесполезный за часом — час, за ночью — день…

Всепоглощающею бездной земли губительная тень

на грани бытия нас встретит. Зачем же сердце счет ведет

утратам и упрямо ждет любви, которой уж не верит?

Нас случай свел. Не правда ль, друг, он влек непобедимой силой —

той, что вершит природы круг и движет в вечности светила!

Теперь, когда вокруг меня вновь осени печаль разлита,

над всем утерянным, разбитым, задумываюсь горько я.

И в сумраке ночей бессонных придумываю сны себе

живыми образами полных — все для тебя, все о тебе.

В.Ф. Даувальдер «Память сердца»

Часть первая: ВОСПОМИНАНИЯ

Несмелый луч скользит в окно, слепые оставляя блики

На фото, что уже давно почти всем миром позабыты…

Да … лишь она одна теперь живет в воспоминаньях боли,

И одинокая постель, как саван, жизнь ее укроет.

Теперь ей шестьдесят… А там, на фото, Петре восемнадцать:

Цыганский взгляд, цветная шаль и губы манят целоваться…

А рядом — те, что для нее дороже целой жизни были —

Сестренка Лития и… он, ее Михай, ее любимый…

Вновь сердце старое зашлось, и дрогнули слезами веки…

Да, счастье мимолетный гость, а одиночество — навеки.

Она любила… И Михай не мог ни дня прожить без Петры —

Огонь любви их вел за край, вдогонку за весенним ветром!

И майский ливень сквозь сирень их влажным накрывал туманом,

А звездочек цветочных тень душистый полог окаймляла….

Михай во тьме ее очей не мог найти пути на волю,

И тяжесть шелковых кудрей любил перебирать рукою —

Всей жизнью он был для нее! И светлым днем и звездной ночью!

Был воздухом, водой, огнем! Век рана эта кровоточит…

… С рожденья Лития была зеркальным отраженьем Петры —

Не импульсивна, но мила, не ярко-жгуча — нежно-светла…

Два года разделяло их, навек беда соединила —

Смерть в катастрофе всех родных и их родителей любимых.