Летучий корабль

– Набери, пожалуйста, номер. Драган Вуйчич. Мне надо предупредить.

– Ты еле говоришь.

– По-хорватски точно лучше, чем ты.

Северус набирает номер и дает мне телефон, и я, мобилизовав все свои способности к связной речи, говорю, как мне кажется, очень быстро, пытаясь достучаться до моего заспанного приятеля, говорю, что упал с мопеда, что у меня сотрясение мозга, что я не приду на работу не только завтра, но и в ближайшие две недели, и чтоб он искал мне замену.

– Где ты, Юэн? Ты в больнице? Я приеду!

– Где я? — спрашиваю я у Северуса. — Он хочет приехать.

– Вилла Maritime сразу за выездом из города к северо-западу. Может приехать утром.

Я передаю это Драгану, сил объяснять, где я и у кого, и почему я здесь, у меня уже нет. Успеваю только сказать, что нет, никто меня не сбил, что упал сам, и меня подобрали по доброте душевной. А Северус уже забирает у меня трубку, обрывая связь. И впихивает мне в рот какую-то таблетку.

– Тебе не будет неприятно, если я с тобой посижу? — спрашивает он, поправляя холодный ком у меня на лбу.

Почему мне должно быть неприятно?

– Нет, не будет, — не рискую просто кивнуть головой.

И какое-то время мы оба молчим, потому что у меня нет сил говорить, а он понимает, что любые звуки для меня сейчас мучительны. И через несколько минут, видимо, это начинают действовать лекарства, что-то расслабляется у меня внутри, будто невидимые струны, натянутые где-то в районе груди и желудка, перестают дрожать. Тогда я ставлю руку на локоть, поворачиваю к нему ладонь и широко растопыриваю пальцы — и он понимает мой жест, потому что соединяет наши руки и крепко сжимает пальцы в замок.

– Северус, послушай, — шепчу я, начиная погружаться в сон.

– Что? — он наклоняется к самым моим губам.

– Пятнадцать человек на сундук мертвеца, Йо-хо-хо, и бутылка рому! — сдерживая нелепый смех, начинаю я.

– О, Мерлин! — он вздыхает, но я не могу прекратить.

– Пей, и дьявол тебя доведёт до конца. Йо-хо-хо, и бутылка рому! Их мучила жажда, в конце концов…

А он неожиданно продолжает, по-прежнему сжимая мою руку, продолжает дальше своим низким голосом, как и раньше, завораживающим меня:

– Им стало казаться, что едят мертвецов.

Что пьют их кровь и мослы их жуют.

Вот тут-то и вынырнул чёрт Дэви Джонс.

Он вынырнул с чёрным большим ключом,

С ключом от каморки на дне морском.

Таращил глаза, как лесная сова,

И в хохоте жутком тряслась голова.

Сказал он: «Теперь вы пойдёте со мной,

Вас всех схороню я в пучине морской».

И он потащил их в подводный свой дом,

И запер в нём двери тем чёрным ключом.

– Я всегда знал, что это про тебя, — говорю я, погружаясь в сон под эту жуткую сказку.

48. Вилла Maritime (часть первая)

Почему здесь всегда просыпаешься рано? Я не знаю, может быть, от близости моря, от невероятно свежей утренней тишины, только подчеркиваемой негромким плеском волн. Или от аромата трав… Задавал себе этот вопрос и прошлым летом, и этим, а впервые заметил, когда мы были на острове Кес…

Но вот сегодня мое пробуждение далеко не так приятно, потому что у него несколько причин, и только одна хорошая. Во-первых, у меня дико болит голова, как будто в нее аккурат посередине лба всадили металлический клин и теперь пытаются загнать его глубже. Во-вторых, я бы не отказался узнать, где здесь ванная со всеми сопутствующими удобствами… Причем вопрос о том, смогу ли я дойти туда сам при такой непростой ситуации в голове, представляется отнюдь не праздным. И, наконец, приятная причина — на моих ногах поверх одеяла я ощущаю некую тяжесть, причем тяжесть эта иногда пытается пошевелиться и вздыхает во сне. Видимо, он так и просидел со мной всю ночь, потом перебрался в ноги и все-таки заснул. Как большой пес, думаю я, хотя он убил бы меня за такие мысли.

Мне кажется, я даже и не двигаюсь, разве что пытаюсь сжать и разжать пальцы, чтобы убедиться, что это невероятное пробуждение на его вилле мне не снится, что это не очередной обман, которыми так щедро одаривали меня в последние месяцы мои сновидения. Но и этого достаточно, чтобы грозный пиратский капитан немедленно проснулся — он всегда спит очень чутко. И просыпается мгновенно. Это я тоже хорошо помню.

– Ну, ты как? — спрашивает он сразу же. — Меня видишь?

– Лучше, чем вчера, но нечетко. И голова болит ужасно. И, Северус, где у тебя тут ванная?

– А зачем тебе ванная? — издевается, но тут же вспоминает, что я тяжело пострадавший в ДТП мотоциклист. — Пойдем, я тебя провожу.

Когда я встаю, большая комната на первом этаже дома, видимо, гостиная, до которой меня вчера только и смогли дотащить, немедленно затевает хоровод вокруг моей незначительной персоны, так что мне даже хочется сказать предметам обстановки, что я не заслуживаю столь навязчивого внимания с их стороны. Вот ко мне, покачиваясь, приближается шкаф, а за ним уже торопится камин, то раздувая, то, наоборот, втягивая, каменные бока. «Попробуй глаза закрыть», — советует мне бывший пират, — «все равно висишь на мне, какая тебе разница, куда мы идем».

– Только ты со мной в ванную не ходи, — стыдливо прошу я.

– А то что?

– Я стесняюсь.

– А если ты упадешь?

– Подберешь меня потом.

Я справляюсь и не падаю, получается даже немного умыться, правда, в зеркале я практически не вижу своего лица — так, некий овал, и он тоже не приветствует стабильности, стремясь ускользнуть от меня за край зеркала. Северус как раз успевает подхватить меня под руки, когда я слишком увлекаюсь зазеркальным путешествием.

– Тяжелый ты, черт, — говорит он, сопровождая меня обратно к дивану.

Когда он опять укладывает меня на подушки, я вдруг с удивлением замечаю, что практически раздет — на мне только плавки, а вот на плечах, предплечьях, на груди и еще много где налеплены маленькие и не очень, беленькие квадратики и прямоугольники пластыря.

– Да, пострадала золотая шкурка, — говорю я, а вот больная голова очень мешает мне улыбаться.

– А ты злопамятный, — откликается пират откуда-то сверху, приступая к разрыванию упаковок лекарств и шприцев.

– У меня просто память хорошая.

Мне все же удается скривить губы в подобии улыбки. Жаль, что Северус, по всей видимости, набирающий сейчас в шприц снадобье, предназначенное для моего организма, не может этого оценить.

– Как ее только тебе вчера не отшибло. Руку давай.

Я всегда дергаюсь, когда чувствую, как иголка подбирается к моей вене, и он это прекрасно знает.

– Не дергайся, а то буду колоть в кисть, будешь ходить с синими руками.

– Я вообще пока ходить не планирую. Ты мне не давай снотворное, а то сейчас Драган приедет. Как ты с ним будешь объясняться?