Летучий корабль
Шрифт:
– Это я сам сглупил. Понимаете, вся эта ерунда, что нам вбивали в голову со школы — Слизерин, Гриффиндор… Вы думаете, кто здесь главный по огороду? Панси Паркинсон! Тоже, оказывается, ботанику любит. Раз поругались из-за ерунды, другой — она меня и выгнала. А тут никто не церемонится — не хочешь, отправляйся к Вудсворду, ему всегда нужны люди. Еще бы, при том, сколько вся эта банда пьет и жрет…
Да, вот об этом мне и говорил сэр Энтони — глупая вражда, подогреваемая взрослыми и именуемая соревновательным духом, предрассудки. А потом двое молодых людей, ровесников, просто не могут найти общего языка, потому что их учили искать различия там, где их на самом деле
– Что, излил душу, Лонгботтом? — Вудсворд появляется за нашими спинами неожиданно. — Пожалуйте на кухню, господа новоприбывшие.
Вот так и начинается наша новая жизнь… Моем, чистим, режем, растапливаем огромную печь, в которой Вудсворд печет хлеб и пироги. Никакой магии. Собственно говоря, сам хозяин трактира тоже не очень жалует волшебные палочки в процессе приготовления пищи — он профессиональный повар, причем учился у магглов. И из своей, по всему видать, довольно непростой учебы вынес один урок — еда, это такое дело…
– Гарри, еда любит человеческие руки, — скажет он мне через некоторое время, сидя напротив меня в опустевшей таверне и подливая мне вино из большого кувшина. — Так меня учили. Вещи тоже любят, когда их касаются. Неравнодушно, с любовью, теплом. Вот ты думаешь, пирог… Ну и что? Сейчас взмахну палочкой, положу того, сего, все это как-нибудь перемешаю, что-то такое выпеку и как-то съем. Лучше такое не есть, а выпить яду. Поэтому я не очень жалую все эти выкрутасы с магией на кухне. А вы все думаете, это от изуверства…
Нет, я на тот момент уже так не думаю. Он вообще человек, который легко мог бы обходиться без магии. Нет, разумеется, на его кухне есть и заколдованные губки, зависшие над раковиной в вечной готовности мыть тарелки, ложки и кружки. Но у меня все равно выходит быстрее. Я уже говорил, что у меня талант? Все, на что ты годен, Поттер…
Когда время в тот наш первый день уже близится к полудню, обнаруживается и последний из пленников пиратского острова — на кухню, таща на спине довольно внушительный тюк, вваливается Алоис Карстен!
– Что, — небрежно бросает Вудсворд, — сегодня охотников помочь не нашлось?
Алоис лишь отрицательно мотает головой, он вообще никогда не был многословен. А потом он замечает нас с Роном, чуть заметно улыбается и показывает на нагрудный карман своей рубашки, в котором явственно угадывается пачка сигарет. Мы так же молча делаем страшное выражение лица и киваем на Вудсворда, но тот прекрасно видит всю нашу пантомиму и неожиданно милостиво разрешает:
– Можете объявить перекур, я не возражаю. И нечего переглядываться. Пока команда на плацу, нашествие нам не грозит.
Я пока еще не вполне понимаю, о чем он говорит, но освоиться здесь оказывается делом нескольких дней. Когда мы выходим через черный ход на небольшой дворик за таверной, из которого видно пляж, Алоис, как и когда-то в незапамятные времена, да-да, когда мы отправлялись опрашивать деревенских жителей после нападения на Лоуди, протягивает нам сигаретную пачку.
– Прибыли, авроры? — невесело спрашивает он.
– Так все постепенно и подтянемся.
Я смотрю на его повзрослевшее лицо, выгоревшие на солнце темные волосы. Как-то глупо спрашивать, как дела…
– Ты ведь про нас знаешь?
– А то. Газеты читаем, хотя и с некоторым опозданием.
Когда-то, когда мы были, так
и хочется сказать, молоды и наивны, но ведь так оно и было, мы подавали большие надежды. Лучшие курсанты школы авроров — Алоис, Редж Эйли, Абраксас Грэхем, Дин Томас да мы с Роном. И директор Эверидж снарядил нас на то самое первое задание. Ну и где мы теперь? Эйли так и не суждено было стать аврором, мы трое — пленники пиратского острова, ну а Томас и Грэхем… ну, вот они вполне оправдали те надежды, которые на них возлагали. Даже с лихвой.– Как ты остался жив, Алоис? Ты же был в поместье судьи Фейри.
– Почему меня не убили, да, Рон?
Алоис смотрит на рыжего несколько напряженно. Может быть, не стоило сразу задавать ему этот вопрос, но что сказано, то сказано.
– Меня спас мой друг. Просто заступился за меня перед их капитаном и не позволил меня убить. Мы вместе с ним учились в Дурмстанге. Скажете, какой это друг, если он один из них? — в его голосе как будто вызов и неуверенность.
– Да брось ты, — Рон примирительно машет рукой. — У Гарри тут такие друзья-приятели имеются после Азкабана, что мне и то страшно становится.
– Ну и что? Они же не все… В общем, они, конечно, бандиты. Это из меня после нашей авроров никакой палкой не выбьешь. К тому же…, — он делает паузу, но все же продолжает. — К тому же для них я вообще аврор, то есть самый настоящий враг. Из тех, которых надо убивать. Они меня, когда допрашивали…
Видимо, мы с Роном так на него смотрим, что он и сам прекрасно понимает, о чем мы подумали.
– Да нет, не пытал меня никто каленым железом. Им и не надо. Довилль же…
– А, можешь не объяснять. Сегодняшнее утро для нас началось как раз с незабываемой встречи с капитаном.
– В общем, только время мы зря тратили в школе на эту оклюменцию. Ничего не умеем.
В этом я полностью согласен с Алоисом.
– Они мне сразу тогда и объяснили, что я жив только благодаря тому, что за меня попросил Хольгер. Ну а что я грязь у них под ногами, это объясняют до сих пор…
– Не расстраивайся, — неожиданно весело говорю я. — Нас же Снейп, то есть Довилль, шесть лет в школе учил. Так что про грязь и все прочее у него под ногами мы усвоили еще тогда. Это ты не привык.
Вот так и выходит, что все мы, изгои по местным меркам, собираемся под крылом у Вудсворда, хотя составу нашей команды суждено вскоре измениться в меньшую сторону. И я через какое-то время начинаю понимать, что сам Вудстворд тоже в какой-то мере изгой. Я случайно слышу через пару дней, как он говорит кому-то из особо распоясавшихся новоприбывших пиратов, кажется, Долохову или Руквуду:
– Я вам тут не прислуга, господин хороший. Не нравится — идите жаловаться их капитанствам.
Вудсворд никогда не жил в Англии. Он никогда не жил и в Европе. Его семья из немногочисленного клана магов, каким-то непостижимым образом оказавшихся лет триста назад здесь, на Карибах. Его отец, его дед, да и все остальные Вудсворды держали трактиры, думаю, промышляли контрабандой какой-нибудь волшебной баруты, будь она неладна, магических артефактов, что удавалось добыть у местных племен. Их дети учились дома, понахватались, разумеется, множества таких вещей, какие европейцам и не снились. Но то, что по сути дела они никто, так, трактирщики, ни образования, ни положения, все это для общества, собравшегося нынче на острове, является весомым аргументом не в пользу Вудсворда. Разумеется, не для всех. Но наш босс прекрасно умеет постоять за себя, так что наиболее горластые вскоре как-то сами собой замолкают, смиряясь с тем, что в своем трактире Кевин Вудсворд — царь и бог.