Летучий самозванец

— Однако она один из лучших диетологов Москвы.

— Ерунда, — засмеялся Юра. — Над молодоженами принято подтрунивать.

— Значит, вперед, — скомандовал Самойлов. — Сверим часы. Сейчас полдень. В три встречаемся на обеде. Назад дорогу найдете?

Все закивали и разошлись.

— Мы с тобой не женаты, — сказала я.

Юрасик наклонился над травой.

— Видела когданибудь пустое гнездо? Смотри, как искусно сделано!

— Меня вполне устраивают отношения вне брака, — вела я свою партию.

— Живем вместе, значит, мы семья, — заявил Юра. — Как только ты захочешь сходить в загс, свистни.

— Так предложение не делают, — возмутилась я, — «свистит» мужская половина пары, предлагая руку и сердце.

— Понял, — кивнул Шумаков. — Прости, я плохо воспитан. О! Жаба!

Я подпрыгнула:

— Где?

— Уже ускакала, — с самым честным видом солгал спутник. — А ты лягушек боишься?

Мирно беседуя о пустяках, мы походили по лесу, посидели на поваленном дереве, а потом вернулись на теплоход. Никакого «омолодителя», естественно, мы не искали, просто размяли косточки и ровно в три часа вошли в столовую. К нашему удивлению, члены других поисковых отрядов уже восседали на своих местах.

— Как успехи? — спросил Самойлов. — У нас ноль целых и зеро десятых.

Манана положила Тине на тарелку салат.

— Тоже пусто, — ответил Юра.

— Где? — звонко спросила девушка. — Здесь не пусто! Мама! Я хочу котлет! Мама! Не люблю листья! Фу, они горькие! Мама! Дай хлеба с маслом!

Манана неожиданно заплакала и выбежала из столовой.

— Мама заболела! — испугалась Тина. — Мама! Где мама! Хочу к мамеее!

Катя бросила быстрый взгляд на Свету. Та правильно поняла хозяйку приюта, встала, подошла к рыдающей Тине и шепнула той чтото на ухо. Слезы на лице девушки высохли.

— Да, да, — закивала она, — да.

Света взяла Тину за руку:

— Тогда пойдем.

Когда они удалились, Катя сказала:

— Манана, наверное, не один год потратила, таская Тину по врачам.

— Разве можно ее вылечить? — вздохнула Аня. — Горе на всю жизнь!

— Верно, — согласилась Катерина, — но в материнском сердце всегда живет надежда. У нас есть соседка, у той похожая ситуация с сыном. Когда официальная медицина от мальчика отказалась, семья связалась с шарлатанами, те столько денег из них выкачали…

— Сволочи, — поморщился Юра.

Никита отложил вилку.

— У наших знакомых дочь умирала, так налетели целители с экстрасенсами. Спасибо, Аня горой встала, настояла на лечении в больнице. Девочку спасли, но не у всех моя жена в подругах.

— Нервы у Мананы ни к черту, — заметила Аня.

Дверь в столовую скрипнула, пиардиректор вернулась к трапезе, за ней шли Светлана и Тина.

— Я забыла лекарство проглотить, его перед едой пить положено, — поспешила оправдаться Манана.

— Таблетки возымеют эффект лишь при соблюдении правил приема, — подхватила Аня. — Передайте мне рыбу.

— Очень вкусная окрошка, — похвалил Юра. — Квас как домашний.

— Вика обожает холодные супы, — вздохнул Леня.

— Как она себя чувствует? — осведомилась Катя.

Зарецкий положил ложку в тарелку.

— Разбила нос, под глазами синяки, выглядит ужасно, выходить из каюты отказывается.

— Катастрофа! — всплеснула руками Катя.

— Ничего страшного, — поторопился успокоить ее Леонид. — Но Вика очень переживает изза внешности, для нее красота крайне важна. Думаю, будет лучше, если я отнесу ей еду в спальню.

Самойлов поманил пальцем Антона:

— Официант!

— Нет, я сам, Вика не желает видеть посторонних, — забеспокоился Леонид.

Аня поддержала его:

— Расквась я нос, тоже бы в каюте заперлась.

— Ты не такая дура, — воскликнул Никита. — Эка важность — бланш! Пройдет.

Леонид нахмурился:

— Вика перфекционистка, ей необходимо быть прекрасной каждую минуту. На мой взгляд, это намного лучше, чем начисто забыть о своем лице, фигуре и превратиться в тумбу!

Зарецкий явно хотел уязвить Никиту, дать понять художнику, что его жена не отличается привлекательностью. Но Никита пропустил отравленную стрелу мимо, Аня же спокойно доела кусок хлеба, щедро сдобренный маслом, и нанесла ответный удар:

— Синяки долго держатся, в особенности на лице! Этак Вика и по приезде в Москву откажется покинуть теплоход! Вам придется здесь поселиться.

Никита радостно заржал. Леонид не донес до рта ломтик мяса, уронил его на тарелку.

— О господи!

— Что такое? — встревожилась Катя.

— А ведь и вправду Вика может в каюте запереться! — взвизгнул Зарецкий. — Она такая! Зимой мы собрались в ночной клуб…

— Куда? — с невероятным изумлением перебил его Самойлов.

— Захотели поплясать, — пояснил Леонид. — Вика любит веселиться. Перед самым выходом она зацепилась каблуком за порог, начала падать, я успел ее подхватить. Вика не шлепнулась, но разорвала колготки и пошла их переодевать. Я остался в передней, сел на табуретку, жду ее, жду… Через пятнадцать минут обозлился, двинул в спальню, а она рыдает: «Никуда, мол, не поеду». Я испугался, подумал, что Вика все же ушиблась, а она показывает на крохотную царапину у колена и объявляет: «С такой ногой из дома выходить неприлично».

— Это плата за молодость, — подытожил Василий Олегович. — Уж извини, Леня, но когда у супругов большущая разница в возрасте, возникают нестыковки. Для тебя синячок — ерунда, для нее — трагедия!

Манана оторвалась от пожарской котлеты:

— Постойте, я только сейчас сообразила. Леня, перед Новым годом ты три дня не был на работе, праздновал сорокалетие супруги. Спеццех тебе еще на юбилей особый торт делал!

— Точно! — вздернул брови Никита. — Главный кондитер ко мне прибежал, принес чистую коробку, попросил ее разукрасить!

— Вике — сороковник? — подпрыгнул Юра. — Ну и ну! Больше двадцати пяти ей и не дать!

— Какой косметикой она пользуется? — насела на Леонида Манана.

— Наверное, делала подтяжки, — предположила Катя.

— Натянулась от пяток до лба? — съязвил Никита.

— Тело можно слепить в спортзале, — произнесла Аня. — В принципе и лицо реставрируется. Морщины убираются, но взгляд все равно остается не юным, из него уходит живость. Еще реальный возраст выдают шея и кисти рук. А у Вики кожа везде безупречная. Ей навряд ли больше двадцати.

— Лень, сколько годков твоей жене? — гневно сверкнул очами Василий Олегович.

— Сорок, — произнес Зарецкий.

— А Вика очень юная, — подвела черту Аня.

— Странно, — пожала плечами Манана.

— Удивительно, — подхватил Никита.

— Загадочно, — ухмыльнулся Юра.

Я предпочла промолчать, Катя сделала вид, что сосредоточенно ковыряет в своей тарелке, Василий Олегович принялся промокать салфеткой вспотевшее лицо. Сиротка Светлана, от которой я за все время пребывания на борту не услышала и десяти слов, сосредоточенно жевала картофель фри. Одна Тина крутилась на стуле, весело напевая себе под нос: