Летучий самозванец

— Пальцы!

— Чьи?

— Понятия не имею, — простонал Юра. — Может, это щупальца?

— Из реки вынырнуло чудоюдо, прогрызло пол и вцепилось в Юрочкуууу, — завыла я. — Понимаю, что душно, но давай попробуем заснуть.

— Сидя не умею, — удрученно ответил он.

Я переползла через шутника на свою половину кровати, свернулась калачиком под простыней и с трудом произнесла:

— Вот у меня проблем с бессонницей нет! Больше не тормоши меня, я хочу баиньки.

Если Юра и произнес чтото в ответ, то я его не услышала, провалилась в небытие, словно с разбега шлепнулась в яму. Но, видно, Морфей обиделся на меня: не прошло и получаса, как я опять проснулась и увидела Юру, попрежнему привалившегося к спинке кровати.

— Эй, чего не спишь? — окликнула я его.

— Сидя не получается, — тихо ответил Шумаков.

— А ты ляг!

— Не могу! Чтото меня не пускает!

— Ты не шутишь? — недоверчиво осведомилась я.

Юрасик обиженно засопел, я вскочила с кровати, схватила любимого за плечи, попыталась сдвинуть его с подушки и поняла — это простое действие неосуществимо.

— Бред! — вздыхал Шумаков. — Что же случилось?

— Каждый фантастический случай непременно имеет научное объяснение, — оптимистично заявила я. — Давай повторим попытку.

Однако сколько я ни дергала Юру в разные стороны, он не сдвинулся с места ни на сантиметр. В конце концов, я устала и приняла решение:

— Пойду позову на помощь!

— Еще чего! — занервничал Шумаков. — Никогда! Сами справимся! Мне просто надо встать!

— А у меня не хватает сил тебя сдвинуть, — возразила я.

— Лебедка! — воскликнул Юра. — На палубе прикреплена круглая штука с ручкой и крючком, она служит для подъема на борт груза. Тащи ее сюда.

— Ну ладно, — с сомнением согласилась я и отправилась на палубу.

Юра из тех мужчин, которые, запутавшись на дороге, никогда не спросят у аборигенов, как проехать в нужное место. К чужой помощи Шумаков прибегать никогда не станет, он считает это унизительным.

Не успела я вновь очутиться в спальне, как милый забеспокоился:

— И где крюк?

Меня затрясло от негодования.

— Ты на самом деле полагал, что я выломаю железную махину из пола, а затем, держа ее двумя пальцами, приволоку в каюту? Я не представляла, о чем ты ведешь речь! Решила, это чтото типа хлеборезки, но увидела огромную дуру с цепями! Издеваешься, да?

Юра закатил глаза.

— Нужно отмотать трос, втянуть сюда конец, дать мне его в руки, а потом идти назад крутить ручку! Стальная веревка очень длинная, что бы меня ни держало, оно отпустит под воздействием большой силы.

Я стала кипятиться:

— Следовало объяснять почеловечески! А то сказал: «Неси сюда лебедку!»

— Не произносил я ничего подобного, — возмутился Юрасик.

— Нет, говорил, — топнула я ногой. — Конечно, легче выставить меня идиоткой, чем признаться в собственном косноязычии!

— Лучше притащи крюк, — взмолился Юра. — Надо действовать, пока все дрыхнут.

Я вернулась на палубу и начала изучать конструкцию. На первый взгляд она выглядела проще некуда: здоровенная катушка, из которой торчат массивная стальная палка, блестящий трос и железная загогулина, хозяйственно всунутая в крепление. Рядом располагались стойка с огнетушителями и ведро с песком.

Глаза боятся, а руки делают. Я вцепилась в крюк и сумела вытащить его из «гнезда». Маленькая удача приободрила меня, но впереди была самая тяжелая часть операции «Ы». Мне предстояло протащить очень тяжелую железяку сначала по верхней палубе, затем спуститься по лестнице и донести крюк до нашей каюты.

Пожалев, что не занимаюсь регулярно фитнесом, я сделала несколько шагов и обрадовалась: трос легко разматывался. Открытое пространство теплохода мне удалось преодолеть относительно легко, но вид узкой, отвесно уходящей вниз лестницы заставил меня призадуматься. Чтобы не споткнуться, я обычно предпочитаю держаться за перила, но сейчасто я лишена этой возможности. Кстати, достигнув лестницы, я ощутила, что трос сильно протянулся, приходилось с каждым шагом прилагать все больше и больше сил для движения вперед.

Постояв на краю лестницы, я поняла, как поступить: надо положить крюк, стать спиной к ступеням, вновь взять железяку и ползти почти на животе вниз. Вот тогда я не упаду и выполню задание с честью. Вдохновленная собственной редкостной сообразительностью, я начала претворять план в жизнь. Крюк очутился на полу, правая нога нащупала ступеньку…

Гигантский крючок вздрогнул и с бешеной скоростью начал удаляться от застывшей в изумлении писательницы. Спустя пару секунд послышался короткий звук, словно ктото захлопнул со всего размаха крышку стального чемодана, и вновь повисла тишина. Я побежала назад.

Трос снова намотало на барабан, крюк загадочным образом очутился в креплении. Я присела около лебедки на корточки, еще раз изучила механизм и цокнула языком. Вилка, ты техническая идиотка! Следовало застопорить ручку, только в этом случае веревку не утянет на катушку. Сломав два ногтя, я опустила специальную защелку, взяла крюк, дернула… еще раз… снова… и тут только до меня дошло: если рукоятка зафиксирована, размотать стальной канат не получится. Я имею шанс дойти до лестницы только при поднятом стопоре, но тогда не смогу спуститься вниз. А вот если застопорить ручку, я сползу по ступенькам, но лишусь возможности дотащить до них крючок. Шах и мат.

Первым желанием было помчаться в каюту капитана и распихать Ивана Васильевича, но затем я представила, как обидится Юра, и решала рассчитывать только на собственные силы. Ответ нашелся быстро.

Подпрыгивая на ходу, я вернулась к лебедке, освободила ручку, споро донесла крюк до лестницы и зацепила его за перила. «Г» образная часть мгновенно съехала с никелированной трубы и помчалась на свое место. Только в отличие от прошлого раза сейчас за изогнутый конец изо всех сил цеплялась я.

Удивительно, сколько конструктивных мыслей может прийти в голову человеку за пару мгновений. Я успела сообразить, что намотанная на катушку Вилка более не напишет ни одного романа и похоронят меня вместе с лебедкой: даже самый опытный паталогоанатом не сможет соскрести мои останки с троса. Значит, необходимо бросить крюк, но тогда сила инерции протянет меня вперед и с огромной силой хлопнет лицом либо о палубу, либо все о ту же катушку — и простипрощай, светлое будущее. Правда, в последнем случае мне гарантирован роскошный гроб на одну персону. Но, согласитесь, перспектива все равно не очень радостная. Что делать? Орать? И кто придет на помощь? Внезапно я увидела столб, приближающийся со скоростью пьяного мотоциклиста. Руки сработали быстрее мозга. Левая отпустила крюк и ухватилась за вертикально торчавшую штуку, правый бок дернулся, я разжала пальцы. Меня завертело вокруг трубы, потом плюхнуло об пол. Вновь раздался звук захлопывающегося кофра из нержавейки. Я приоткрыла один глаз, второй, пошевелила конечностями, встала и разъярилась, словно плохо пообедавший крокодил. Черт побери, кто кого победит? Если лебедка полагает, что я сдамся, то она жестоко ошибается: я на удивление упорна, и мне не нравится быть глупее механизма.

При третьей попытке я учла все совершенные ранее ошибки и пристегнула крюк не к перилам, а к одному из круглых колец, зачемто приделанных на подступеньках.

В конце концов, потная, в разорванной пижаме и с содранной на ладонях кожей я очутилась в каюте.

— Чего так долго? — спросил Юра.

Я подала ему крюк.

— Держи, главное — не выпускай его из рук. Лебедка — зверь, если тебя ктото или чтото держит, ему несдобровать.

Руки Юры вытянулись.

— Меня сильно тащит вперед, — обрадовался он. — Слушай, разве не надо вращать ручку?