Летящей походкой

– Ы-а-и-а-е, о-э-о за-ит? – Что по идее должно было обозначать вопрос с содержанием слов «ты», «понимаешь», «что», «это» и «значит».

– Что? – спросила Аня, разобрав слова подруги только благодаря новым открывшимся алкогольным горизонтам подсознания.

– Я о-о у-ру-у-у! – «Я скоро умру».

– Эт пчму? – «Это почему».

– А ыть ез э-йо-на?

– Как жить без Пэйона?

Блондинка закивала.

– А не а ыть, аеш? – «А мне как жить, знаешь?», Аня стала подвывать подруге.

– Ак? – «Как?», булькнула бутыль.

– А-о-е-ло о-ной! – «Надоело одной». – Ить о-тю! – «Жить хочу». – Любить хочу, страсти хочу. А-а-а!

– У-у-у, – подвывало эхо.

Потом снова были песни.

– Ты армию с собой привела?

– Ну так, а куда без них?

– А-а-алилуйа! – громогласно провозгласила Аня. – Завтра полгорода будет шушукаться про нашу пьянку, и до императора долетит известие, что я на тебя плохо влияю, спаиваю и раз…

Аня замерла, не успев договорить. Сольвейг уставилась на освещенный сполохами свечей профиль кузины.

– Что? – шепотом уточнила блондинка.

– Развращаю… Соль! Это такая идея! Зе-эвс!

Секретарь материализовался из темноты.

– Зевс, миленький, организуй нам, пожалуйста, завтра с утра встречу с господином Пэйоном. И подготовь в библиотеке патефон и пластинку «Юнона и Авось». И повысь себе зарплату на золотой. – Аня открыто улыбнулась. – И иди спать.

Молодой человек растворился в сумраке.

– Сольвейг, мы с тобой завтра… – Земная осеклась, поспешив «выключить» подслушивание и просмотр, и уже потом шепотом закончила: – Мы слетаем в гости к драконам.

– К др-драко-о-онам, – протянула пьяная блондинка. – А зачем?

– На море! – Аня решила, что на глупый вопрос просто необходимо дать исчерпывающий ответ. – Кстати, твоему отцу мы скажем чистую правду. Перед свадьбой тебе необходимо очиститься от всех греховных мыслей, и сделать это лучше всего в каком-нибудь античном храме старейших магов мира. Например, в Эль-Эдхио…

– Эль-Эдхио?! – восторженно протянула Сольвейг.

– А что, это какое-то особое место?

– Особенное, – девушка поиграла бровями, – лучше не говорить моему отцу, в какой город мы отправимся.

– Он все равно узнает. – Аня покрутила указательным пальцем, чертя круг на небе.

Сольвейг разочарованно промычала.

– Думаешь, не отпустит?

Блондинка пожала плечами:

– Завтра узнаем.

– Хорошо, – отчеканила кузина, вставая. – Завтра узнаем. Ты домой или тут переночуешь?

– Домой.

Глава 24

– Ой! Дайте что-то от головы, – заныла Аня, переворачиваясь на бок и сдавливая виски руками.

– Топор могу предложить.

Девушку подбросило на кровати, но резкое движение словно раскололо голову на части и швырнуло тело обратно на подушки.

– Дарьяна, нельзя людей так пугать.

– На, горемычная, выпей. – Левый глаз брюнетки зафиксировал движение руки с глиняной тарой в ладони.

– Что это?

– Топор.

«Просто и со вкусом», – отметила про себя Аня и протянула руку к кружке.

– Фу, гадость-то какая! – неприлично для леди отплевывалась Аня. – Голове, я так понимаю, станет лучше, но как насчет желудка? Его ж сейчас вывернет наизнанку от этого «похмелина-антиполицая».

Голове действительно стало легче, девушка приподнялась на локтях и уставилась на ведьму. Та в ответ грустно посмотрела на Земную. «Не самое лучшее утро для игры в гляделки», – подумала больная про себя, а вслух озвучила:

– Ну, что я сделала не так?

– Отпусти его.

Аня скривилась – опять загадки.

– Кого отпустить и куда? Вроде никто не отпрашивался.

– Не ври. Ни мне, ни себе. Вы не попрощались.

– Я не пойду на кладбище, – буркнула Аня, зарываясь в подушки.

– Вам надо попрощаться.

– Я не держу его.

– Он ждет.

– Ну что ты за противный человек такой? – Аня вырвалась из плена простыней и промаршировала к стулу, чтобы накинуть халат. – Я никогда не хожу на могилы. Я никогда не хожу в церковь. Все, кто ушел, кого я люблю, они все здесь. – Брюнетка приложила ладонь к левой стороне груди. – А все эти церемонии, надгробья и цветы – это внешнее, это показуха, спектакли для родственников.

– Он ждет.

Во время декламации своего монолога Аня кружилась по комнате, на последних словах Дарьяны она обернулась, но обнаружила, что пребывает в спальне в гордом одиночестве – ведунья исчезла.

– Я попрощаюсь с ним. По-своему.

Через полчаса Аня сидела за столиком, сервированным легким завтраком, а еще через полчаса уже рвала и метала в библиотеке.

– Сегодня что, день особый?! – Тонкие пальцы впивались ногтями в обшивку кресла. – Все решили на меня забить?

Зевс вскинул голову, услышав новое выражение.

– Какого черта он занят? Ты написал ему, что я хочу новую постановку?

– Да, миледи.

– Да какая я, к черту, миледи?! – совсем уже разошлась Аня, но вовремя сообразила, что потом придется просить прощения у преданного работника. – Все, в отпуск! К морю. Извести, пожалуйста, господ драконов о моем внеплановом визите. А я – к Вазилайосам.

В белокаменном замке дым стоял коромыслом: носились слуги, сбивая друг друга с ног, мелькали чопорные лица государственных служащих, в коридорах были расставлены стулья вдоль стен, на них восседали удрученные и безразличные ко всему представители всех рас.

Аня поспешила в покои кузины. Никто не обратил внимания на девушку, не попытался остановить. Показным или действительным было это безразличие, брюнетка решила проверить. Выяснив, что леди С еще не покидала свою комнату, Аня захватила в мастерской отрез темной ткани, соорудила ковбойскую повязку, прикрывающую пол-лица, вооружилась кинжалом, снятым со стены, и тенью просочилась в приоткрытую дверь покоев Сольвейг.

Блондинка стояла спиной к двери, рассматривая что-то в саду через открытое настежь окно. Служанка копошилась в ванной комнате, не замечая прихода леди Анны. Земная, напрягая все мышцы, ступала по ковру с грацией кошки, подбиралась к жертве. В секунду прыгнула к императорской невесте, левой рукой взяла тонкую шейку в захват, правой приставила лезвие к горлу.

Сольвейг завизжала. Аня не стала ее останавливать, так же, как и кричащую в ванной служанку.

«Вот тупая курица, – подумала Аня. – Беги, на помощь зови, сирена проклятая!»