Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940
Шрифт:
Почему я пишу обо всем этом Вам? Потому что я узнал от Л юшкова, что в Вашей организации есть опасный агент-провокатор. Я больше не революционер, но я честный человек. А честные люди относятся определенным образом к агентам-провока-торам. Вот что я узнал от Люшкова:
Всей деятельностью против старых большевиков в России ведал Молчанов, начальник тайного ведомства. Он готовил в Москве суд над Зиновьевым. А Люшков работал у Молчанова помощником. После ареста Ягоды Люшкова перевели в Хабаровск и назначили начальником политической полиции и помощником генерала Блюхера. А тем временем Молчанов и все прочие высшие офицеры тайной полиции, служившие под Ягодой, были расстреляны по приказу Сталина. Люшков понял, что близок и его час, и бежал в Японию.
Из разговора с Люшковым мне стало ясно, что он сам тоже принимал участие
Но я-то думаю, что не в том дело и что подлинной причиной отказа Люшкова является то, что он сам, побуждаемый стремлением к повышению и жаждой власти, принимал активное участие в преступлениях, совершавшихся против революционеров.
Когда я вернулся в Соединенные Штаты, я ближе познакомился с трагедией русских революционеров и прочел такие книги, как «Не виновен» [730] и «Дело Льва Троцкого» [731] .
Дорогой Л.Д., эти книги порождают возмущение жестокостью, с какою в России относятся к людям, которые отдали всю свою жизнь революции. Под влиянием этих книг я решил (к сожалению, немного поздно) написать Вам о самом важном факте, который я узнал от Л юшкова: о важном и опасном агенте-прово-каторе, который долгое время был помощником Вашего сына в Париже.
730
Not Guilty! Report of the Dewey Commission of Inquiry into the Charges Made Against Leon Trotsky in the Moscow Trials. New York: Harper & Brothers, 1938.
731
The Case of Leon Trotsky. Report of Hearing on the Charges Made Against Him in the Moscow Trials by the Preliminary Commission in Inquiry. New York; London, 1937.
Люшков категорически против того, чтобы опубликовать известные ему вещи, и не намерен выступать сам с публичными разоблачениями, но он не возражает против того, чтобы сообщить Вам, кто является главным агентом-провокатором или сталинским чекистом в Вашей партии.
Люшков дал мне детальную информацию об этом агенте при условии, что никто — даже Вы сами — не должен знать, что эта информация исходит от него. Несмотря на то что Люшков забыл фамилию провокатора, он сообщил достаточно деталей, чтобы Вы могли безошибочно установить, кто этот человек. Этот агент-провокатор долгое время помогал Вашему сыну Л. Седову в издании Вашего русского «Бюллетеня оппозиции» в Париже и сотрудничал с ним до самой его смерти.
Люшков почти уверен, что имя провокатора — Марк. Он был буквально тенью Л. Седова, информировал ЧК о каждом шаге Седова, обо всей его деятельности и личной переписке с Вами, которую провокатор читал с ведома Л. Седова. Этот провокатор втерся в полнейшее доверие Вашего сына и знал о деятельности Вашей организации столько же, сколько сам Седов. За работу этого провокатора несколько офицеров ЧК получили ордена и медали.
Этот провокатор до 1938 года работал в архиве или институте хорошо известного меньшевика Николаевского в Париже и, возможно, по-прежнему там работает. Этот самый Марк украл часть Вашего архива (документы) из заведения Николаевского (если не ошибаюсь, он делал это дважды). Эти документы были переправлены Люшкову в Москву, и он их читал.
Этому агенту-провокатору приблизительно 32–35 лет. Он — еврей, родом из русской части Польши, хорошо пишет по-русски. Люшков видел его фотографию. Провокатор носит очки, он женат и имеет ребенка.
Больше всего меня поражает доверчивость Ваших товарищей. У этого человека нет никакого революционного прошлого.
Несмотря на то что он еврей, четыре года тому назад он был членом Союза возвращения в Россию (это общество бывших царских офицеров в Париже). По словам Люшкова, этот факт был хорошо известен в Париже даже членам Вашей организации. Уже в этом обществе Марк выступал как большевистский агент-провокатор, затем ЧК
направило его в Вашу организацию, где ему почему-то стали доверять. Провокатор выдает себя за бывшего польского коммуниста, но это очень маловероятно.Люшков сказал мне, что, после того как из института Николаевского был украден Ваш архив, в Москве были уверены, что Вы обнаружите провокатора, потому что в институте работало всего несколько человек, и все они, за исключением провокатора Марка, были в прошлом революционерами. Я спросил Люшкова, имеет ли провокатор какое-либо отношение к смерти Вашего сына Л. Седова, и он ответил, что ему это неизвестно, а вот то, что архив был украден Марком, — это несомненно.
Люшков высказал предположение, что теперь, когда убийство Троцкого стоит на повестке дня, Москва попытается заслать убийц с помощью этого агента-провокатора или же через агентов-провокаторов из Испании под видом испанских троцкистов.
Люшков сказал, что Вы хорошо знаете этого провокатора из писем Л. Седова, но с ним лично никогда не встречались. Люшков сообщил, что провокатор регулярно встречался с сотрудниками советского посольства в Париже, и Люшков выражал удивление, как Ваши товарищи не обнаружили этого, — особенно после того, как Ваши документы были выкрадены из института Николаевского.
Дорогой Л.Д., это все, что я на данный момент могу Вам сказать. Надеюсь в будущем узнать от Люшкова многое, что поможет высветить деятельность московской политической полиции и доказать, что казненные революционеры были невиновны.
Прошу Вас никому не говорить о моем письме, в особенности о том, что это письмо пришло к Вам из Соединенных Штатов. Русское ЧК, несомненно, знает, что я ездил к Л юшкову, и если они каким-то образом узнают об этом письме, то поймут, что Люшков дал Вам информацию через меня. А у меня в России близкие родственники, которым я посылаю продовольственные посылки, и их могут арестовать из-за этого письма.
Не рассказывайте также, что Вы получили эту информацию от Люшкова. Лучше всего вообще никому не говорить об этом письме. Просто попросите Ваших доверенных товарищей в Париже выяснить, принадлежал ли Марк к Союзу возвращения на родину, проверить его прошлое и посмотреть, с кем он встречается. Нет сомнения, что Ваши товарищи довольно скоро выяснят, что он встречается с сотрудниками советского посольства.
Вы имеете право проверять членов Вашей организации, даже если у Вас нет данных о том, что это — предатели. А кроме того, Вы не обязаны верить мне.
Главное: будьте бдительны. Не доверяйте никому — ни мужчине, ни женщине, которые могут явиться к Вам с рекомендациями от этого провокатора.
Я не подписываю письма и не даю своего адреса, так как боюсь, что сталинисты могут перехватить это письмо на почте в Мексике и прочесть его. Они могут даже конфисковать письмо, а чтобы я знал, что Вы получили мое письмо, я хотел бы, чтобы Вы напечатали в нью-йоркской газете «Социалист аппил» сообщение о том, что редакция получила письмо Штейна — пожалуйста, поместите это сообщение в газете в январе или феврале.
Для большей надежности я посылаю два одинаковых письма: одно — адресованное Вам и второе — Вашей жене Н. Седовой. Ваш адрес я узнал из книги «Дело Л[ьва] Т[роцкого]».
С уважением Ваш друг» [732] .
Достоверное известно, из различных источников, что Троцкий получил письмо Орлова. Месяц спустя Орлов «увидел отчаянный по тону» призыв в нью-йоркской троцкистской газете: «Господин Штейн, я предлагаю вам прийти в редакцию «Социалист аппил» и поговорить с товарищем Мартином». Орлов инкогнито явился в редакцию: «Я пошел туда, но не назвался… Я спросил, где товариш Мартин. Кто-то указал мне на него. Я увидел смуглого человека, который был похож на венгра… Я только взглянул на него и после того, как увидел его, не вошел к нему в комнату… Просто посмотрел на этого Мартина, и он не внушил мне большого доверия — на этом все и кончилось… Я не стал говорить с ним. Я ушел».
732
Дается в обратном переводе с английского. В архиве Троцкого в Хогтон-ской библиотеке Гарвардского университета обнаружить оригинал письма Орлова не удалось. Курсив документа.