Левиафан

–

Прошу прощения, Мы думали, что Вы уже не спите. – девушка нерешительно замерла в дверях, внимательно глядя на меня своими чуть узкими глазами. Как всегда, она была накрашена и одета в идеально чистую чёрную форму.

Ощущая душевный подъём от проявленного внимания, я махнул рукой, дескать, ничего страшного. Обрадовавшись, Лиса смело шагнула вперёд, и за ней в дверях нарисовался Сыч.

–

Здрасьте! – он широко улыбнулся.

–

Здрасьте! – ответил я его же тоном. – А чего это Вы меня на «Вы» стали называть?

Вошедшие остановились, переглянулись, и после небольшой заминки Лиса, словно извиняясь, объяснила:

–

В боевых условиях Мы позволили себе некоторую… фамильярность, но здесь, в лагере – дело другое. Субординация.

Оба направились к серым пластиковым стульям, стоящим в разных углах комнаты.

–

А где Гелий? – я хотел задать ему пару вопросов, он, наверняка, мог помочь мне восполнить оставшиеся пробелы в памяти.

–

О-ой, весь в делах! – Сыч подкатил глаза вверх. – Пошёл за мозгом летуна.

–

А он разберётся сам?

–

Да-да, с ним отправился один Наш эксперт – инженер, они разберутся. Лучше расскажите, как Вы тут!

Оба, наконец, уселись на почтительном расстоянии от моей койки и впились в меня глазами. Я немного пошевелился, пытаясь сообразить, в каком я состоянии.

–

Да не так уж плохо, как мне думается.

–

Нам тут сказали, что к Вам вернулась память… – вкрадчиво проговорил Сыч, и оба ещё сильнее напрягли глаза.

Трудно было вот так сразу сказать, вернулась она или нет. Я не знал, о чём мне подумать, чтобы это понять. На ум приходил лишь недавний разговор с Логистом. Подняв глаза на своих собеседников, я осознал, что сейчас мне представилась отличная возможность прояснить для себя некоторые моменты. Если, конечно, мои посетители что-то знают.

–

Ко мне вчера приходил Логист… Он упомянул, очень осторожно, – я сделал ударение на последнем слове. – что-то, что называется Левиафаном…

Сыч и Лиса сделали задумчивые выражения лиц.

–

Ну-у. – протянула девушка. – Я слышала пару раз это слово от тех, кто чином повыше, но ничего, по сути, не знаю. – она перевела взгляд на пожимающего плечами Сыча. – Видимо, Нам эта информация не по рангу.

–

Да, не по рангу. К тому же об этом не рекомендуется говорить в лагере Тетры. – в дверях с серьёзным видом появился Гелий. – И даже думать.

–

Что-то Вы очень быстро! – повернувшись к оператору, Сыч прищурился.

–

Есть на то причина: быстрое сворачивание ботами своих поисковых операций. – Гелий поднял брови и затаённо наклонил голову вперёд, подчёркивая важность того, что последует дальше.

–

Они все вернулись в город и начали его, в буквальном смысле этого слова, зачищать.

На минуту все затихли, прикидывая, что могло послужить причиной изменения тактики машин в агрессивную сторону. Выдержав небольшую паузу, оператор заговорил снова:

–

Мозг летуна расшифрован и уже в лагере, Логист ждёт Высшего для обсуждения ситуации. – он опустил глаза и, кротко обращаясь ко мне, проговорил. – От себя добавлю, что понимаю, в каком Вы сейчас состоянии, но всё же советую поторопиться. Слишком много неизвестных величин – это может Нам сильно навредить.

Поочерёдно посмотрев на своих собеседников, явно ожидающих от меня какого-то отклика, я встал с кровати и, сложив руки в карманы, кивнул Сычу и Лисе на дверь, давая понять, что пойду следом за ними. С готовностью поднявшись, они двинулись за исчезнувшим в проёме Гелием. Выйдя из палаты и медленно зашагав за ними по светлому коридору, я, борясь с лёгким головокружением, начал рыться в своих вновь приобретённых воспоминаниях. Сосредоточиться было трудно, мысли цеплялись друг за друга в не совсем понятном мне порядке. Кроме того, периодически возникало ощущение, будто это эпизоды не из настоящей жизни, а из какой-то далёкой-далёкой прошлой. Они были моими, но в то же время совсем и не моими.

Выход на улицу, если так можно было назвать внутреннее помещение карьера, вывел меня из задумчивости. Голову на пару секунд сдавило от свежего воздуха, после больничных запахов гораздо более терпкого, чем обычно. Солнечных лучей, увиденных мною до прихода в медпункт, уже не было, наоборот, стояла пасмурная, мрачная и прохладная погода. Я поднял глаза вверх. Вместо потолка над карьером нависло тяжёлое серое небо, и это меня несколько обескуражило.

–

Как Вы это сделали?

Все повернулись ко мне и, увидев, что я смотрю вверх, гордо улыбнулись.

–

Вы же знаете, как устроено зеркало в комнатах для допросов!? Здесь примерно то же самое, только с обратной стороны синтетическая земля, а не отражающая поверхность. – закончив торопливую реплику, Сыч так же поднял глаза в небо.

–

О-о, да, это просто замечательное изобретение! Без перебоя сидеть несколько дней под землёй – это даже для меня слишком круто! – Лиса подняла левую руку и принялась деловито рассматривать свои ногти.

Только сейчас я обратил внимание на то, что они аккуратно накрашены, каждый своим, более не повторяющимся, цветом. Заметив мой оценивающий взгляд, Лиса дёрнула бровью.

–

А что такого!? В Тетре ведь не принято отказываться от своей внешности!? словно спрашивая меня, она повернулась и медленно зашагала вслед за Гелием и Сычом, поглядывая в мою сторону краем глаза. – Россказни про то, что важен лишь внутренний мир или какая-то там душа – полная чушь.

Внешность – это неотъемлемая часть любого из Нас, и отказаться от неё, значит, отказаться от самого себя. К тому же наружность всегда отражает сущность. Это конфету можно завернуть в другой фантик, а человек – совсем другое, его нутро ни одеждой, ни косметикой не скроешь, оно всегда на поверхности – надо только уметь читать.

–

Лиса немного наклонилась вперёд и, повысив голос, обратилась к впереди идущим. – Высший как говорил!?

Сыч немного замедлил шаг и, улыбаясь, повернулся ко мне.

–

Всякое действие оставляет свой отпечаток на каждом Нашем теле: на интеллектуальном, на эмоциональном, на материальном и на энергетическом. Поэтому перед тем, как совершить поступок, думай, каким клеймом он отразится на лице Твоём и на личности.

Я слушал и про себя понимал, что он знает некогда сказанное мною наизусть. Все они знают…

–

Вот! – подняв палец вверх, Лиса снова перехватила разговор. – Именно так! Вот знаете, однажды папа принёс домой целую гору дисков со старыми фильмами о будущем, то есть теперь уже о настоящем. И в этих фильмах люди всегда были одеты и накрашены так цветасто и необычно, будто они на маскараде. В особенности, богачи и власть имущие. У них нет проблем, они не знают нужды, а потому имеют время и желание на приведение в порядок своей внешности. Яркость в этих фильмах является показателем успешности. Но что видим Мы, современники? Серость. Абсолютную серость, хотя в Наши дни люди имеют всё, чего захотят. Виртуально, конечно, но так ведь считаем только Мы – они разницы не видят. Они считают свою жизнь успешной. Гелий, это правда, что люди начали становиться такими ещё до появления Рая?