Левиафан
Шрифт:
Оператор, не сбавляя шага, повернул голову и задумчиво кивнул.
–
А всё почему? – с ещё большей уверенностью продолжила Лиса. – Интернет. Для общения стало не обязательно видеть и слышать собеседника. Отличный шанс для застенчивых и комплексующих людей. Но предположительно способствовавший развитию коммуникабельности метод возымел обратный эффект: пользователи к нему привыкли и стали бояться прямого общения, всё больше погружаясь в простоту, исключающую необходимость следить за собой, за своей мимикой, движениями. Да и думать-то над ответом можно было долго – сообщение висит, да и висит – есть время поразмыслить. Ну а от простоты до деградации один шаг. В социальной стороне жизни наступил упадок, и, как больной орган, вносящий дисбаланс в здоровое тело, она потянула за собой всё остальное. Людям, в итоге, стало
Я ждал продолжения, но Лиса повесила голову и погрузилась в свои мысли. Неожиданно заговорил Гелий:
–
А Ты взгляни на всё это с другой стороны: на фоне бесцветной массы Мы смотримся намного ярче.
–
Так-то оно так, вот только кто это оценит? Не масса ведь. – отозвалась девушка.
–
Тетра оценит. И элита тоже. Ты ещё молодая, не успела показать себя, да и времена для светских приёмов не очень хорошие. Подожди, люди Тетры все рано или поздно попадают в высшие круги. Взять, хотя бы, Твоих родителей, забыла, с какими персонажами они общались!? Они ведь все яркие и живые.
–
Но на меня они внимание особо не обращали.
–
Терпение. Ещё обратят. Место среди них нужно заслужить. Даже такой одарённой, как Ты. – Гелий повернул голову к Нам и широко улыбнулся.
–
Ага, поговори мне ещё тут! – бросила Лиса, пытаясь придать голосу серьёзный тон, что у неё не очень-то получилось.
Через несколько секунд мои спутники остановились.
–
Ну что, Высший, вот и Ваш дом. – Гелий поднял руку, указывая на пластиковое строение, квадратное, с чуть скруглёнными гранями. – Вы тут пока подготовьтесь ко встрече с Логистом, а Мы закончим кое-какие дела и через часок подойдём. взяв Лису и Сыча под руки, оператор потянул своих подопечных прочь.
Открыв дверь, я вошёл в домик и осмотрел его внутреннее пространство. Удивительный порядок недвусмысленно говорил о том, что здесь кто-то побывал, пока я отсутствовал. На кровати лежал аккуратно сложенный комплект чёрной формы, оружие было почти художественно распределено по небольшому навесному столу у левой стены. До сих пор я его не замечал, но теперь мне стало интересно, предназначался ли он для работы с амуницией первоначально, или его цели были переопределены.
От разбросанных мною коробок таблеток не осталось и следа, на обеденном столе появились салфетки, солонка и несколько мельниц с приправами. Всё это пятизвёздочное обслуживание немного сбивало с толку, но желания отказываться от него у меня, естественно, и в мыслях не было.
Сразу определившись, с чего начать, я направился в душевую. Здесь стояла ещё большая чистота, чем в остальной части дома. Шкаф над раковиной, очевидно, заменили, и его содержимое тоже…
…отодвинув в ускоренном темпе опустевшую тарелку, я выглянул в нависающее над самым столом окно. Оружие и форма бойцов Тетры, конечно, недвусмысленно говорили о том, что ситуация критическая, но, в целом, лагерь создавал ощущение, будто никакой войны нет. Ни звуков стрельбы, ни дыр от тяжёлых снарядов, ни разлагающихся тел… В сравнении с тем, что я видел в последние несколько дней, это земля обетованная: есть все удобства, нет опасностей. Здесь жестокость реальности быстро забывалась, спокойствие казалось нерушимым. А ведь где-то совсем рядом людей буквально уничтожают, причём в огромных количествах.
И происходящее там в любой момент может переместиться сюда…
Высокопарно начавшийся поток мыслей резко оборвался. Я вдруг пришёл к выводу, что не знаю, за кого сражаюсь. Вернувшаяся память, казалось, абсолютно пустынна, я не мог вспомнить хоть кого-либо из тех, кого обычно называют близкими. Своей семьи у меня, судя по всему, тоже не было. Может, оно и к лучшему!? Учитывая, что последние шесть лет я провёл неизвестно где и неизвестно как, муж и отец из меня никудышный. И всё же стоит спросить Логиста, знает ли он что-нибудь о моих близких. А то получается, что сражаться мне, в общем-то, и не за что. Люди меня мало привлекали – рабы виртуальных миров и без машин-убийц обречены на вымирание,
и это ничуть не затрагивало мои чувства.Вот Тетра – это другое дело. Я нашёл глазами двух её представителей, стоящих на улице, облокотившись на тёмно-серую цистерну. Расстояние до них было слишком велико, чтобы определить возраст, но я точно мог сказать, что один из них девушка. Казалось бы, чёрные костюмы – не за что зацепиться, но что-то привлекательное во всех этих людях всё же есть. Даже когда они в масках, молчат и не двигаются, в них что-то есть. Какое-то упорство, хищническая хватка, презрение к компромиссам. Они хотят только того, чего хотят, и никогда не соглашаются на меньшее. Но при этом они знают, что такое уважение, любовь и преданность. Они привлекательны, но не приторно милы. Одинаковы в своих принципах, но, благодаря им же, совершенно различны. Их нельзя назвать ни хорошими, ни плохими – они избирательны. Лиса права, внешность отражает содержимое.
Я вспомнил то, что было до начала войны с машинами. Люди с каждым годом всё серее, цвета их одежды становятся какими-то грязными, и сама одежда тоже грязнеет, кожа теряет лоск, подвижность, волосы похожи на старые мочалки. И с личностью их происходит то же самое – интернет вывел не раз рассыпавшийся в прах нигилизм на новый уровень. Все молодые захотели стать циниками, мерзавцами, бесчувственными эгоистами, уставшими от жизни и разочаровавшимися во всём «героями Нашего времени». Но таким стать – тоже нужно постараться. А они скрыли свои по-прежнему испытываемые эмоции, включили показное безразличие ко всем и всему, прикрывая тем самым свою никчёмность, и сидят, ждут, когда же жизнь начнёт их развлекать. Они стали подобны диетическим хлебцам: блёклый неопределённый цвет, отсутствие формы, вкуса, запаха. Что-то там жуёшь, но удовольствия никакого. И со временем это показное так въелось в сознание, что стало натуральным, «нежелание выпендриваться» переросло в неумение правильно подать себя, «безразличие» и зависть стали боязнью сравнивать себя с другими и, как следствие, привели к искажению самооценки, демонстрируемое отрицание высокого перешло в ложные, ничего не стоящие, ценности, но что Вы, что Вы! Загляните поглубже, там ведь спрятан богатый внутренний мир, забитый безжалостной судьбой в глубины души! У циников и мерзавцев… Богатый мир… представленный искусственно романтизированным, насильно сужаемым в целях лучшего контролирования жизненным пространством, погрязшем на одну половину в виртуальной рутине и на вторую в недоразвитом нарциссизме.
Да-а, неправильно поняты и плачут на том свете кумиры, видя, какая серость теперь зовёт себя их именами.
С этими мыслями я встал из-за стола и направился к оружию, дабы хоть как-то развеять своё уныние. Как оказалось, разборка и чистка автомата, которая шла у меня достаточно ловко, не в силах прервать поток мрачных размышлений. Меня охватывало презрение, мне даже начало казаться, что война с машинами меня радует! Теперь все эти виртуальщики и материалисты узнают, что такое отсутствие чувств, что такое истинный цинизм и холодный расчёт. Ныне их усиленно романтизируемый образ никому не нужен, и никто не станет слушать их скулёж о жестокости жизни, необходимости стать холодным, чтобы выжить, и прозрачные намёки на поиски человека, который поймёт и пожалеет. Пуля в лоб и до свидания! И это ещё в лучшем случае. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись.
С другой стороны, Тетра же смогла воспитать своих последователей – она доказала, что люди исправимы. Я развернулся на крутящемся стуле и через всю комнату выглянул в окно на два тёмных силуэта, всё так же стоящих у цистерны. Нет. Они не люди и никогда ими не были. Поэтому Тетра смогла их воспитать…
Раздался осторожный стук в дверь. Честно говоря, он меня обрадовал, потому как неприязнь моя к человечеству быстро росла, а это… как-то не совсем правильно.
–
Открыто. – громко ответил я.
Дверь медленно отворилась и внутрь, озираясь, вошёл Гелий. Найдя меня глазами, он вполголоса, то ли из уважения, то ли из каких-то других соображений спросил:
– Готовы?
Я кивнул, отбросил автомат в сторону и, вложив, на всякий случай, пистолет в поясную кобуру, направился к двери, за которой только что исчез оператор. На улице за прошедший час заметно похолодало, и, потянув бегунок на молнии вверх, я почувствовал, что не зря захватил по пути куртку.
–
Что скажешь, Гелий?