Лгунья

Ранхаш опять посмотрел вслед уже скрывшемуся брату и недовольно нахмурился. Викан славился своим упорством. Он не раз был бит оскорблёнными мужьями, отцами, братьями и дядями своих временных увлечений, но это ничуть не уменьшало его прыти. Наоборот, казалось, что препятствия только распаляют его. Если он хотел что-то получить, то действовал решительно и быстро. Очень, очень быстро…

— Госпожа Майяри, — Ранхаш обратился к девушке, продолжая бдительно прислушиваться к топоту брата, — мне хотелось бы, чтобы эту ночь вы провели в моей постели.

Шмяк! Яйцо выпало из ослабевших пальцев.

Оборотень обернулся и столкнулся с ошалевшим от ужаса взглядом Майяри.

— Что? — едва выдохнула она.

Харен — полный идиот! Майяри раздражённо фыркнула и натянула одеяло на нос. Она злилась на оборотня весь день, весь вечер и до сих пор не могла успокоиться. Провести ночь в его постели! Нельзя было это по-другому сказать? Мол, мой негодник-брат обязательно попытается влезть к вам ночью, поэтому давайте я посплю у вас, а вы у меня. Неужели так сложно нормально объяснить? Из-за него она угробила яйцо и дико разнервничалась. Придурок примороженный!

Девушка хотела перевернуться набок, но вспомнила, в чьей постели находится, и осталась лежать на спине, вытянув ноги и сложив руки на груди. Спать в кровати харена было очень неловко. Майяри чувствовала себя так, словно бы забралась на запретную территорию с дурной славой. Тишина в комнате господина Ранхаша казалась ей более гнетущей, темнота — зловещей, а одеяло — совсем холодным. Даже ворочаться в постели было неудобно. Наверное, то же самое она бы чувствовала, если бы ей сказали, что это опочивальня самого хайнеса. Дико захотелось вместе с одеялом и подушкой стечь на прикроватный коврик, но эти вещи тоже принадлежали харену. Девушка вдруг подумала, что лучше бы она пошла спать к господину Шидаю. Да, он распускает руки, но он всё равно пока ещё не вернулся. До его прихода она, может быть, успела бы заснуть.

Тяжко вздохнув, Майяри всё же перевернулась набок и осторожно принюхалась к подушке. Пахло перьями и… ещё чем-то. Наверное, это был запах харена. Лёгкий, ненавязчивый и почти не волнующий: Майяри уже нервничала, но запах не заставил её нервничать сильнее, как это случилось с господином Виканом. Она так и не поняла, что тогда произошло. Сейчас ей совсем не хотелось, чтобы оборотень обнимал её, так что же произошло тогда?

Перед внутренним взором опять предстал господин Викан. Жёлтые, тягуче-янтарные глаза насмешливо мерцали и как будто бы манили, влекли… Майяри резко села и тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Раздражение всплеснулось с новой силой, и девушка, опустив ноги с кровати, посмотрела в окно. Время уже приближалось к полуночи, и все уже разошлись спать. Вряд ли господин Викан осмелится полезть к ней именно сейчас, если вообще посмеет, так что вполне можно прогуляться до кухни.

Решив так, Майяри торопливо натянула шерстяные носки, одолженные господином Давием, завернулась в покрывало и крадучись направилась к двери.

В комнате Майяри царила безмятежная тишина. Свет волчьего месяца серебрил мелкий снежок, порхающий в воздухе, и, проникая через окно, белой дорожкой бежал к центру комнаты. В вазе на столе топорщили иглы еловые ветви, распространяющие тягучий смолистый запах. Этот своеобразный букет ещё утром поставил господин Давий, заявив, что каждой порядочной девушке положено иметь в спальне букет. Пусть и из еловых шишек. Майяри тогда озадачила его заявлением, что для порядочных девушек как-то уж слишком много требований.

За окном мелькнула тень. Тень эта не пересекла волчьей дорожки, благоразумно решив не тревожить покой в комнате, и осторожно прокралась к крайней слева створке. Почти минуту она что-то делала с рамой, затем тихо щёлкнул затвор и едва слышно скрипнули петли. Мужчина плавно перескочил через подоконник и беззвучно, как кот, приземлился на пол.

Некоторое время он не двигался, прислушиваясь и осматриваясь, а потом поднялся и, прикрыв окно, направился в сторону кровати. Волчий свет озарил улыбающееся лицо Викана. Подкравшись к постели, он склонился над одеялом и тихо пропел:

— Доброй ночи, моя прелесть.

Рука его медленно погладила спящую девушку по спине и осторожно потянула одеяло вниз. В следующий миг в запястье Викана вцепились сильные пальцы и дёрнули его на постель. Мужчина только и успел охнуть, как оказался прижат лицом к перине с заломленной за спину рукой и с кем-то довольно тяжёлым на спине. Перед лицом на подушку плюхнулся кончик серебристой косы.

— Викан, — от ледяного голоса брата мурашки пробежались по коже, — ты помнишь, что я обещал?

— О, брат, — сквозь зубы процедил тот. — Ты обещал переломать мне ноги, если подойду к девочке. Но я не подошёл. Оу-оу-оу, полегче! Ты обещал переломать мне ноги, а не руки!

— Хорошо, что ты помнишь, — с угрозой и сожалением протянул Ранхаш и не очень охотно отпустил братца.

Викан тут же скатился с постели и, довольно ухмыляясь, что смог подловить своего правильного брата на слове, шагнул к двери.

— Надо же, Ранхаш, — издевательски пропел он, — я бы даже не подумал, что ты осмелишься спать в девичьей постели. Мне даже любопытно посмотреть, как далеко ты зайдёшь, защищая эту малышку.

Глаза харена угрожающе сверкнули в темноте, и Викан, хохотнув, выскочил за дверь.

— Семейный позор! — не удержался Ранхаш от едкого комментария и отбросил одеяло в сторону.

В кровать он лёг не раздеваясь: осквернять девичью постель нагим телом ему не хотелось. Пошарив под кроватью и выудив сапоги, Ранхаш обулся и отправился закрывать окно: если он выстудит и без того больную девчонку, Шидай его загрызёт. И замер, уставившись на падающий снег.

События дня калейдоскопом промелькнули перед глазами: посещение мага, поспешное возвращение домой, поганец Викан, распахнутые в ужасе глаза девчонки, посещение сокровищницы… Последнее воспоминание было наиболее свежим. Убедившись, что Майяри никуда не сбежала, и велев ей быть рядом с Давием, якобы чтобы отпугнуть что-то задумавшего Викана, Ранхаш отправился, как и планировал, в сокровищницу.

Встретили его не очень радостно. Господин Идарий так сильно нервничал, что пальцы его тряслись мелкой дрожью. Он даже не смог налить отвар в чашку, расплескав кипяток по всему столу. Ранхаш припомнил, что главный хранитель нервничал и при первом допросе, но тогда он предположил, что старик опасается обвинений в убийстве господина Ахрелия. И харен тогда действительно занёс его в свой список подозреваемых. Он занёс в подозреваемые всех служителей сокровищницы: всё же очень странно, что в ночь ограбления никто ничего не слышал и не видел. Теперь же у страха хранителя открылись иные причины.

Господин Идарий был вынужден признать, что они действительно в течение почти года перед ограблением видели в сокровищнице девушку, похожую по описанию на Майяри. И да, они знали, что господин Ахрелий порой позволял ей заходить в закрытые для посещения залы и даже оставаться на ночь. Имени они её не знали, господин Ахрелий называл её исключительно Ученицей, но их мало это волновало: убитый главный хранитель был на редкость трезвомыслящим оборотнем. Он бы никогда не позволил девчонке шастать по сокровищнице, если бы не был уверен в её безобидности. Он-то и запретил им докладывать, что Ученица иногда оставалась на ночь.