Лицей. Венценосный дуэт

Кто-то за нашими спинами издаёт смешок. На этой весёлой, — не для побуревшего старлея, — нотке завершаем оформление протокола претензий. Это не просто трофей, это трофейная бомба жуткой силы.

— Всё? — подполковник показывает, что терпение его на исходе.

— Самое главное мы забыли, — поворачиваюсь к папочке, — телохранитель мой где?

— Тоже здесь, — папочка смотрит на подполковника тяжёлым взглядом. — С таким же концертом будете моего человека отдавать или всё-таки без фокусов?

Без фокусов не обошлось, но не таких. Денег у него было порядка пятидесяти рублей и тоже в протоколе не указано. Вернули. Мобильник тоже отдали. Часы не забирали, у него электронные. Хорошие и надёжные, но недорогие. Наверное, поэтому не забирали. Да Дима особо не бухтел. Это мы его имущество выдирали. Мы в ответе за тех, кто нас охраняет.

6 августа, вторник, время 19:05

Москва, Северо-Восточный округ, ул. Лермонтова 17.

— Ну, что, Даночка, домой? — папахен приобнимает меня на улице за плечи.

— Ты чего, пап? Всё только начинается! — оглядываю сопровождающих, — впрочем, все желающие могут быть свободны. Вы как, с нами?

Последний вопрос адвокату, слегка лысоватому хитрецу. Его можно было по одному имени выбрать. Михаил Аронович Бернштейн, каково?

— Я, Даночка, человек любопытный. Так что погляжу, что вы затеяли.

— А что ты задумала, Дана? — спрашивает папахен.

— Нам нужна журналистская группа. С кинооператором. Срочно. Можешь организовать?

— Зачем?

— Будем уничтожать это полуподпольное полицейское гнездо, — нашёптываю вкратце план на ухо. Папахен кивает и берётся за мобильник.

6 августа, вторник, время 19:45

Москва, Северо-Восточный округ, ул. Лермонтова 17.

На улицу выходит решительный подполковник Зотов в сопровождении двух оперативников в гражданке. К воротам вдобавок к дежурному в будочке подходит подкрепление, двое с автоматами.

— Немедленно очистите улицу, — требует Зотов. Да-да, прямо сейчас, врассыпную разбежимся.

— Господин подполковник, не желаете дать интервью, ответить на пару вопросов, — вежливо осведомляюсь я. Кинокамера нацеливается на Зотова, тот закрывается рукой.

— Немедленно уберите камеру! Я запрещаю вам меня снимать! — лязгает подполковник голосом.

Отхожу чуть в сторону, жестом предлагаю оператору следить за мной и оставить этого злыдня в погонах в покое. Оператор дисциплинированно перенацеливает объектив на меня. Я продолжаю:

— Не хочет отвечать на вопросы господин подполковник. Я продолжу свой рассказ…

Папахен, пара его помощников, телохранитель Дима усмехаются. Адвокат с отчётливой глумливостью, наращивать требования полицейские не могут, я-то не возражаю против съёмок. И ещё я начинаю смещаться всё дальше и дальше от полицейского участка или как там они называются? Никакой таблички над входом нет, замаскированное какое-то подразделение.

Подполковник с группой поддержки остаётся на месте, провожая нас неласковым взглядом. Я не отступаю под натиском врага, только не хочу, чтобы он слышал всё, что я говорю. Мои слова иногда комментирует адвокат, давая короткие, но исчерпывающие характеристики действиям полиции. Сама в полной мере не знала, насколько грубо они наследили в моём задержании.

— Подытожим, — говорю я в камеру, — задержали меня с нарушением закона. Мобильник был при мне и оперативники могли позволить мне, а могли и сами позвонить, чтобы известить о задержании моих родителей. Они не только так не сделали, а даже больше, они приняли меры, чтобы об этом никто не узнал. Блокировали и тоже задержали моего телохранителя, который должен был меня встретить и мог сообщить о моём задержании.

— Если они могут так поступить с людьми из кланов, то что ждать простому человеку? — добавляет перчику журналистка, ладненькая брюнеточка. Э, нет! Острого и так будет с верхом, лишнего не надо.

— Случаются ситуации, когда такие меры необходимы, — чуточку вступаюсь за полицию, — к сожалению, преступления иногда совершают люди при власти и тогда требуется дополнительная секретность.

— Но в вашем случае секретность выглядит подозрительной, — не сдаётся журналистка.

— Более того, незаконной, — адвокат согласно кивает моим словам.

— Я немного раскрою суть дела, — на мои слова глаза журналистки разгораются, есть чутьё у девушки. — Весь город слышал о серийном убийце, за которым полиция гонялась больше года…

— Гонялась? — мгновенно улавливает брюнетка мою оговорку.

— Да. Убийц и насильников, их оказалось двое, больше нет. Длинная цепочка убийств, не меньше десятка девушек, оборвана. Им сильно не повезло с последним эпизодом, когда они похитили меня. Чтобы вырваться, мне пришлось их… так скажем, нейтрализовать.

— Убить? — глаза журналистки буквально полыхают. Это не просто сенсация, это многослойная сенсация. Конец маньякам — сенсация! Оборвала длинную цепочку убийств хрупкая девочка — огромная сенсация! Как она это сделала?! Наверняка ещё сенсация.

— Я давала подписку о неразглашении, поэтому с деталями вас ознакомить не могу. Только в общих чертах. Мне удалось нанести им опасные для жизни раны. Спасти их могла только немедленная медицинская помощь, которая в тот момент была недоступна.

— Молчанова действовала в пределах необходимой обороны, разрешённой законом, — веско комментирует адвокат.

— Говорю это вот ради чего. Действия этого полицейского подразделения, начальник которого нас только что прогнал, крайне подозрительны. Меня задержали с нарушением закона, меня пытались допрашивать в отсутствие лиц, уполномоченных присутствовать при допросах несовершеннолетних, меня пытались запугать, угрожая насильственными действиями…

— Какими именно?

— Намекали, что запрут в камеру с мужчинами уголовниками.

— Недопустимое психологическое воздействие, запугивание пытками и насилием, — даёт характеристику адвокат, — прямое нарушение УПК, даже без учёта несовершеннолетия.

— Всё это было, но я о другом хочу сказать. Действия полицейского подразделения в целом выглядят странными. Будто они мстили мне за убийство серийного маньяка, ведь один из них оказался сыном важного человека в этом округе.

Ещё одна сенсация! Микрофон в руке журналистки чуть дрогнул. Смотрю с опаской, как бы оргазм не начался. С извержением.