Личный аптекарь императора

— Софа, доченька, это господин Саша. Он из аптекарского рода, поэтому я попросил его о помощи.

— Из аптекарского рода? — удивилась она. — Но ведь…

— Ради тебя я готов-таки на всё, моя рыбонька, — прервал её Авраам Давидович и обратился ко мне. — Что скажете?

— Признаюсь честно, с таким ещё никогда не сталкивался, — я приблизился и нажал немного на висок девушки. Палец буквально провалился в мягкую плоть и осталась выемка.

— Похоже на сильнейший отёк, — продолжил я. — И как давно ваша Софа… такая? — не смог подобрать подходящего слова.

— Уже два месяца, — печально вздохнул лекарь и указал фотографию, висящую на стене.

С фотографии на нас смотрела симпатичная улыбчивая девушка с густой гривой рыжих волос и с крупными веснушками. Теперь же от гривы остались лишь редкие волосинки, а веснушки исчезли.

— Что случилось перед тем, как она изменилась? — спросил я.

— Ничего особенного. Всё как всегда, — пожал плечами Авраам Давидович. — Моя ненаглядная Софочка учится в женской гимназии. Вернее, училась. Мы вынуждены были взять академический отпуск. Вы же сами видите, не до учёбы ей сейчас.

— А у тебя есть предположения, на что у тебя такая реакция? — обратился я к Софе.

Та опасливо покосилась на отца, покраснела и еле слышно ответила.

— Я не знаю. Я ничего не делала.

— Ясно, — кивнул я и, повернувшись к лекарю, принялся обмахиваться рукой. — Душно тут у вас. Не могли бы вы принести мне стакан воды с тремя каплями лимонного сока.

— Конечно-конечно, сейчас же велю принести лимонной воды, — он торопливо двинулся к двери.

— Нет, накапайте мне сами, — с нажимом сказал я. — Иначе я покроюсь зудящими пятнами, и тогда мне точно будет не до вашей дочери.

— Ви шо, не доверяете моим верным людям? Ви думаете, что попали к врагам? — прищурился лекарь.

— Вы меня пригласили в этот дом и заинтересованы в моей помощи, поэтому доверяю только вам. Все знают, какие натянутые отношения между нашими родами. Вдруг кто-то из ваших людей захочет мне навредить, — вполголоса проговорил я и многозначительно посмотрел на него.

Авраам Давидович недовольно выпятил нижнюю губу и вышел из комнаты. Когда его шаги стихли, я опустился на кровать рядом с Софой и строго сказал:

— Давай, рассказывай.

— О чём? — её гигантские щёки вновь вспыхнули.

— Сама знаешь. Чтобы помочь, мне нужно знать, что ты натворила.

Девушка глубоко вздохнула и указала взглядом на ту самую фотографию на стене.

— Мне никогда не нравились мои веснушки. Я так завидовала тем, кому не приходится накладывать на лицо три слоя тонального крема, чтобы скрыть эти уродские пятна, — она подняла руку и дотронулась до своего лица. — За день до того, как я опухла, услышала от одной ученицы, что в городе объявилась женщина, которая умеет из манаросов делать различные лосьоны для лица. Я пошла к ней и купила лосьон от веснушек.

— А утром ты проснулась опухшая, — догадался я. — Хотя лосьон помог. Веснушек у тебя нет.

— Уж лучше веснушки, чем это. Я стала уродиной, — она печально вздохнула и с надеждой посмотрела на меня. — Вы сможете мне помочь?

— Попробую, но мне нужна твоя кровь. Всего капля, чтобы определить эфир того манароса. Судя по тому, что лучше тебе не стало, эфир до сих пор в твоём организме.

Девушка потянулась к прикроватной тумбочке, вытащила булавку и уколола палец. Я вдохнул и среди многообразия различного эфира почувствовал один особо неприятный. В моём мире это растение называлось «Ведьмина губа». В умеренных количествах она помогала при проблемах с кожей, но, если переборщить, эффект совершенно обратный. А у Софы ещё и аллергическая реакция появилась.

Тут дверь открылась и появился Авраам Давидович со стаканом воды. Быстро же он бегает. Наверняка, не хотел оставлять дочь со мной наедине.

— Господин Саша, вот ваша вода. Я таки проконтролировал, чтобы в стакан кроме воды и трёх капель лимонного сока больше ничего не попало.

— Благодарю, — я сделал глоток воды и вернул ему стакан. — Я знаю, как помочь вашей дочери.

Лекарь изумлённо вытаращился на меня и уточнил.

— Меня уши подвели, или вы сказали, что знаете, как помочь?

— Завтра утром зелье против этой напасти уже будет готово, — я встал с кровати Софы и жестом позвал лекаря к двери. — Но давайте сначала договоримся о стоимости.

— Пятьсот! Я готов заплатить пятьсот рублей, — заверил он.

— За пятьсот я даже с постели раньше не встану, а вы хотите, чтобы я рисковал за эти гроши.

— Как это «гроши»? Не делайте мне больную голову! Это огромные деньги! Просто-таки космические, — возмутился Авраам Давидович.

— Пять тысяч и по рукам, — спокойным голосом ответил я.

Лекарь охнул, прижал руку к груди и закатил глаза. Ага, так я и поверил. Тоже мне театр одного актёра.

— Как хотите. Но вашей дочери ещё не скоро станет лучше. Думаю, придётся продлить академический отпуск, — я взялся за ручку двери, намереваясь выйти, но лекарь преградил мне дорогу.

— Тысяча!

— Пять.

— Не надо делать мне нервы! Их есть кому портить и без вас — он даже подпрыгнул от возмущения. — Две тысячи!

— Вы не на рынке, — строго сказал я. — Пять тысяч и точка.

Лекарь начал сердито раздувать ноздри и прожигать меня взглядом сквозь очки. Затем взглянул на дочь, глубоко вздохнул и кивнул.

— Ви-таки пользуетесь тем, что я очень люблю своих детей. Ладно! Пять так пять, — он нехотя протянул руку.

— Завтра в семь тридцать приезжайте за зельем, — я пожал его руку и вышел из комнаты.

Лекарь хотел отвезти меня обратно к дому, но я отказался. Прогулка пойдёт на пользу.

Неспешно двигаясь в сторону дома, я обдумывал то, что узнал от Ермолина и деда. В поезде, на обратном пути из Москвы старик Филатов рассказал о том, как им пришлось спешно за пару часов собирать вещи и на ближайшем поезде ехать сюда.

Этим домом они пользовались, когда хотели отдохнуть от городской суеты. А ещё когда необходимо было закупить манаросы для лекарств. Из всех аномальных областей здешняя была ближе всех к Москве, поэтому аптекари из рода Филатовых часто наведывались в Торжок за нужными растениями.

Дмитрий — отец Саши, хотел присоединиться к семье после того как решит все срочные дела в столице. Но успел всего раз наведаться в Торжок, а потом не вернулся из очередной поездки. Дед с Лидой подавали в розыск, нанимали на оставшиеся деньги детективов, но след Дмитрия никому не удалось взять. «Он будто испарился», — сказал дед.