Лицо в темной воде

– Да, – сказала Инга Александровна. – Но было бы лучше, если бы люди увидели ее лежащей в гробу.

– Ты шутишь?

– Нет. Нужно найти какое-нибудь невостребованное тело, хоть немного похожее на Дину. Поработать над ним как следует. Надо отыскать хорошего специалиста.

Шуравин скептически дернул ртом.

– И зачем нам этот геморрой? Почему не устроить кремацию «останков»?

– Среди журналистов много въедливых ребят. И они не перестанут задавать вопросы. Даже если мы все сожжем и выставим урну на всеобщее обозрение.

Шуравин снова задумался, уткнув кулак в стол и угрюмо глядя на пустой стакан.

– Это будет дорого стоить, – произнес он наконец. – Нужно будет задействовать знакомства, дать на лапу нужным людям. Будут ведь экспертизы, и все такое.

– Экономить на этом нельзя, – проговорила Инга Александровна. – Я помогу вам все организовать. Могу даже вызвонить нужных людей и пообщаться с ними от вашего имени.

На лице Руслана Маратовича появилось сомнение.

– Ты правда это можешь? – недоверчиво спросил он.

– До сих пор я вас не подводила.

– Это верно. Что ж… Тогда завтра же этим займемся.

6

Старая шаманка, прикусив длинный мундштук трубки зубами, затянулась, выпустила облачко дыма и, сдвинув платок с лица, усмехнулась. Она смотрела на Дину. А та, сидя на топчане, с любопытством осматривала полку, на которой стояли старые, потрепанные книги.

– Это ваши книги? – спросила девушка у старухи.

Старая Элинэ покачала головой:

– Нет. Моего правнука Пакина. Пакин любит читать книги. А по мне так от них толку никакого. Разве что печь растопить.

Старуха-шаманка посмотрела на Дину своими узкими глазами, похожими на зарубки, оставленные топором в коре, и вдруг с гордостью прокаркала:

– Мой Пакин не такой, как все! Будь сейчас другое время, он мог бы стать великим вождем!

– Я его плохо разглядела, – сказала Дина. – Но заметила, что у него голубые глаза. Это необычно для… вашего народа.

– Да уж. – Старуха снова пыхнула трубкой. – Его прадед был русский из большого города. У Пакина глаза и стать прадеда и красота матери.

Старуха прикрыла глаза и стала тихо напевать, мерно раскачиваясь на стуле:

Идут семь разгневанных медведейБрать кровавым приступомКрепость городского богатыря,Окруженную железными стенами,Крепость городского богатыря,Окруженную деревянным частоколом…

– А где его родители? – перебила Дина. – Где его мать и отец?

Старая Элинэ открыла глаза и неодобрительно на нее посмотрела.

– Отец пришел и ушел. А мать Пакина, мою внучку Заву, съели волки-призраки.

Старуха достала изо рта потухшую трубку и принялась выколачивать из нее прогоревший табак об край печи.

– А где же сам Пакин? – спросила Дина. – Его нет уже больше недели.

– Он ушел чинить мань-кол. Далеко ушел, но скоро вернется.

Дина хотела спросить, что такое мань-кол, но закашлялась. Потом вытерла выступившие на глазах слезы и тихо проговорила:

– Я не успела поблагодарить Пакина.

– Ему не нужна твоя благодарность, – сухо сказала Элинэ.

– Я еще хотела спросить про девушку, которая тут пару раз была. Кажется, ее зовут Тайча?

– Да. Она из соседнего пауля. Тоже моя правнучка, но троюродная. – Старуха хмыкнула. – Часто сюда приходит. Но не ко мне, а к Пакину. Она в него влюбилась.

Дина вспомнила лицо молчаливого парня, которого видела всего несколько раз, и улыбнулась.

– У него такие толстые косы, – произнесла она.

Шаманка вздохнула.

– Раньше все наши мужчины ходили с косами. Кто понимает, тот скажет – в косах-то и сила. А сейчас парни глупые – все стригутся, в лысых куртках ходят, музыку из магнитофона слушают. Работать не умеют, оленей пасти не хотят…

Вдруг старуха насторожилась, словно что-то услышала. Глядя на нее, Дина тоже прислушалась.

– Что вы…

Шаманка сделала предостерегающий жест рукой, и Дина замолчала.

– Собаки зверя гонят! – воскликнула шаманка. Затем поднялась со стула, быстро пересекла комнатку и взяла ружье, стоящее в углу. – Идем!

И старуха первой – быстро, бойко, несмотря на дремучий возраст, вышла из домика на крыльцо. Дина поднялась с топчана, оправила на бедрах меховую тужурку и, прихрамывая и морщась от боли в бедре и ступнях, направилась к раскрытой двери.

На улице было свежо и ветрено. Пахло лесом, травой, смолой и еще чем-то – терпким и диким. Лай собак стал громче, а затем Дина услышала хруст. В лесу, слева от крыльца, затряслись, заходили ходуном кроны молодых деревьев, потом хруст и лай стали оглушительными, а еще через несколько секунд на поляну выскочил огромный зверь. Это был лось.

Дина вскрикнула от страха, но старая Элинэ ничуть не испугалась. Она ловко вскинула ружье и, почти не целясь, выстрелила в зверя. От грохота выстрела у девушки заложило уши.

Лось резко развернулся и стал заваливаться набок, круша и сминая тонкие деревья, выбивая из земли облака грязи, травы и листьев.

– Есть! – торжествующе выкрикнула старуха.

Из леса выскочили три собаки. С заливистым лаем закружили они вокруг раненого лося, пьянея от запаха горячей крови. А вслед за собаками из леса вышел Пакин. Высокий, стройный, широкоплечий, с густыми волосами, заплетенными в две толстые черные косы.

Не глядя на старуху и Дину, он вынул из-за пояса длинный нож, быстро подошел к лосю, схватил его за клок шерсти на нижней челюсти, с усилием поднял рогатую голову и быстрым, уверенным движением полоснул зверя лезвием ножа по горлу.

Старая Элинэ толкнула Дину плечом и с гордостью произнесла:

– Это мой Пакин! Сегодня будешь есть лосятину с луком! А Пакину я приготовлю печень!

Дина с ужасом смотрела на то, как Пакин, спустив лосю кровь, принялся сдирать с него шкуру, с невероятной ловкостью орудуя своим длинным ножом. Ноздри Дины уловили запаха крови, к горлу ее подкатила тошнота, голова закружилась, и девушка, лишившись сознания и сил, рухнула на крыльцо.

7