Лицо в темной воде

– Ты точно не хочешь позвонить домой? – произнесла она. – Кому-то же надо сообщить, что ты нормально добралась.

– Точно, – смущенно сказала Назира, наслаждаясь ванной. – Бабушка все равно ничего не слышит. А больше у меня никого нет.

– Что ж… Как скажешь. Тут на полочке, справа от тебя, есть гели и шампуни. Выбери то, что тебе придется по вкусу.

Назира повернула голову и восхищенно посмотрела на полочку, уставленную красивыми бутылочками. И в эту секунду Инга Александровна наклонилась к ванной, схватила Назиру за щиколотки и резко дернула их на себя.

Голова Назиры ушла под воду. Инга Александровна подержала ноги девушки пару минут, затем вынула руки из воды, встала и тщательно вытерла их полотенцем из египетского хлопка. После чего оглянулась и пристально посмотрела на Назиру. Девушка лежала на дне ванны, под слоем теплой воды. Глаза Назиры были широко раскрыты, но в них не было ужаса. Она умерла прежде, чем успела испугаться.

9

Полтора часа спустя Инга Александровна переступила порог мрачного здания, над дверью которого красовалась строгая вывеска – «ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ».

Знакомым коридором она дошла до белой гладкой двери, на которой висела скромная табличка с надписью «В.С. Белинис», остановилась и постучала в нее костяшками пальцев.

– Войдите, – отозвался мужской голос.

Инга Александровна открыла дверь и вошла в помещение, похожее на небольшую лабораторию или прозекторскую. За белым столом сидел лысоватый мужчина в очках и с небольшой бородкой. На вид ему было около пятидесяти лет. Он был похож на стареющего интеллигента, однако широкие плечи, огромные кисти рук и мощная шея наводили на мысль о недюжинной физической силе.

– Здравствуй, Вилкас! – поприветствовала его Инга Александровна, подходя к столу.

Мужчина поднял взгляд от разложенных на столе бумаг.

– Добрый день, Инга Александровна! – поприветствовал он гостью. – Чрезвычайно рад вас видеть. Присаживайтесь, пожалуйста.

Инга Александровна села на жесткое кресло перед столом.

– Хорошо выглядите, – сказал Вилкас.

– Ты тоже не сильно постарел.

Он сухо улыбнулся.

– Да какое там. Лысею, обзавожусь брюшком. Все как полагается. Зачем пожаловали, Инга Александровна?

– В былые времена ты постоянно помогал друзьям моего бывшего мужа.

– Верно, помогал. – Вилкас улыбнулся в рыжеватые усы. – Суровое было время, Инга Александровна. И работы в ту пору было невпроворот. Что ни день, то покойник, а то и два или даже три… Простите, не предложил вам чаю.

– Чай не нужен, – сказала Инга Александровна. – И кофе тоже.

– А я не могу и двух часов прожить без крепкого чифира.

Вилкас толстыми сильными пальцами взял со стола чашку, отпил глоток чифира и облизнул губы. Затем произнес с улыбкой:

– Да и над вашим мужем, царство ему небесное и не к ночи будет помянут, мне тоже пришлось здорово поработать. И над вашей дочерью тоже. После того страшного взрыва они выглядели…

– Значит, ты по-прежнему этим занимаешься? – перебила Инга Александровна.

– Конечно. – Вилкас поставил чашку с чифиром на стол. – Люди по-прежнему хотят хорошо выглядеть в гробу, Инга Александровна. Хотя клиентов у меня заметно поубавилось.

От улыбки «похоронного гримера», больше напоминавшей гримасу смерти, Ингу Александровну слегка передернуло.

– А почему вы об этом заговорили? – поинтересовался он. – У вас есть для меня работа?

– Да. – Она достала из сумочки пачку денег, перетянутую резинкой, и положила на разложенные на столе бумаги. – Здесь триста пятьдесят тысяч рублей. После работы получишь еще столько же.

– Ого! – спокойно проговорил Вилкас. – Такие деньги мне не платили и в прежние-то времена, а в нынешние и подавно. Над кем нужно поработать?

Инга Александровна достала из сумочки фотографию Назиры, вырванную из паспорта, и протянула Вилкасу. Он взял снимок, посмотрел.

– Совсем молодая. И что с ней произошло? Пулевое ранение? Переломы, ссадины?

– Нет, – сказала Инга Александровна. – С лицом у нее все в порядке.

Вилкас приподнял брови:

– Тогда, быть может…

– Нет, – снова покачала головой Инга Александровна. – Девушка умерла недавно и выглядит отлично.

– Тогда я не совсем понимаю…

Инга Александровна достала из сумочки фотографию Дины Васильевой и показала Вилкасу:

– Ты должен превратить ее в эту женщину.

Вилкас взял фотографию Дины Васильевой. Долго разглядывал.

– Знакомое лицо, – сказал он наконец. – Где-то я ее уже видел.

– Это артистка Дина Васильева. Ты видел ее по телевизору.

– Да, помню. – Вилкас улыбнулся. – Она поет романсы. Отличный голос. Чистый, печальный.

Гори, гори…Моя звезда…

– Ты можешь сделать то, о чем я тебя прошу? – перебила его Инга Александровна.

Вилкас приблизил друг к другу две фотографии, сравнил оба лица и принялся размышлять вслух.

– Одинаковый овал лица, одинаковый нос, губы… Немного отличается разрез глаз. И еще подбородок… Думаю, это возможно. Хотя работа предстоит кропотливая.

– Я пришлю тебе еще несколько фотографий, – сказала Инга Александровна. – Фас, профиль. Они должны быть абсолютно одинаковыми. Никто не должен заметить разницы.

Вилкас поднял взгляд на Ингу Александровну.

– Никто ничего и не заметит, – спокойно произнес он.

Инга Александровна с видимым облегчением улыбнулась.

– Я знала, что ты так ответишь, Вилкас. И верю, что так и будет. Сможешь начать работу сегодня?

– Да.

– Есть одна загвоздка. – Инга Александровна помедлила. – Дело в том, что тело ты должен доставить в прозекторскую сам.

– Откуда? – уточнил Вилкас.

– Из моей квартиры.

Повисла пауза.

– Вижу, с девяностых годов в вашей жизни мало что изменилось, – с улыбкой проговорил Вилкас.

– Ошибаешься, – возразила Инга Александровна. – Моя жизнь стала другой. И я не хочу ее потерять.

– Никто не хочет, – сказал Вилкас. Чуть прищурил светлые чухонские глаза и добавил: – Когда я могу забрать тело?

– Прямо сейчас, – ответила Инга Александровна.

Он кивнул:

– Хорошо.

Женщина помедлила.