Лихорадка грез

– Вы что, не видите совсем, девочки? Он не нашего племени.

– Это мы знаем, но что именно он такое? – сказала я.

Нана пожала плечами.

– Какая вам разница? Есть белое и не белое. Че еще вам надо?

– Но я-то белая, – быстро сказала я. Кэт странно на меня взглянула. – Я имею в виду, вы видите, что Кэт и я – как вы, верно? Мы не такие, как он.

Если она могла распознать истинную сущность людей, то я бы хотела знать свою.

Ее слезящиеся карие глаза зорко вцепились в меня, как мутные пиявки.

– Вижу, ты красишь волосы. Какого они цвета взаправду?

– Светлые.

Она закрыла глаза и затихла, на секунду я даже подумала, что старушка заснула.

Затем ее глаза внезапно распахнулись, а рот раскрылся от удивления.

– Пресвятая Мария, – выдохнула она, – я никогда не забываю лица. Ты ж байстрючка Ислы! Уж не думала, что снова смогу увидеть тебя, пока не помру.

– Байстрючка? – спросила я.

Кэт выглядела ошеломленной.

– Дочь, – ответила она.

Мою мать звали Исла О’Коннор.

Нана сказала мне, что ошибки быть не может – я очень на нее похожа: формой лица, густотой волос, глазами, но больше всего – повадками. Тем, как я держала осанку, как я двигалась, даже тем, под каким углом я иногда наклоняла голову, когда разговаривала.

Я была похожа на свою мать.

Мою мать звали Исла О’Коннор.

Я могла снова и снова часами повторять два этих предложения.

– Вы уверены? – у меня был ком в горле, который я с трудом проглотила.

Она кивнула.

– Она и моя Кайли много времени проводили за играми в моем саду. Если б твои локоны были светлыми, девочка, я б ни за что не приняла тебя за кого-то другого.

– Расскажите мне все.

Нана прищурилась.

– Она всегда кой-чего при себе имела и никогда с этим не расставалась, – ее взгляд затуманился, – я потом думала, что оно было потеряно. Знаешь, что это было?

– Оно принадлежало Видимым?

Нана кивнула, мои глаза широко распахнулись. Я потянулась к своему плащу и достала копье.

– Моя мать носила при себе это?

Глаза Наны скрылись за сеткой морщин, когда она улыбнулась.

– А я переживала, что больше никогда его не увижу! Слыхала, говорили, что оно попало в плохие руки. Слава благословенным небесам! Да, твоя мама носила при себе Копье Судьбы, а моя дорогая Кайли носила меч.

– Все, – сказала я, опускаясь к ногам Наны у камина, – я хочу знать все!

Исла О’Коннор была самой молодой ши– видящей, когда-либо занимавшей пост Мистрис Хэйвена, представительницы Высшего Совета, за всю историю аббатства. Такой одаренной ши– видящей не было так давно, что вряд ли кто-то мог вспомнить, когда это было в последний раз. Грандмистрис даже боялась, что кровь древних родов была слишком разбавлена из-за опрометчивых и недальновидных союзов, чтобы произвести на свет такое потомство. Вы только посмотрите на этих gall'oglaigh МакРори и МакСуини, которые спутались со скандинавами и пиктами!

–Gallowglass [40] , – пояснила мне Кэт, – означает что-то вроде наемника.

Никто не знал, кем был отец Ислы. Моя бабушка, Патрона О’Коннор (лицо Наны осветилось радостной беззубой улыбкой, когда она произнесла это имя – они были одного поколения и к тому же подругами, ближе, чем сестры) никогда не была замужем и отказывалась разглашать его имя. Она родила Ислу в позднем возрасте и унесла имя ее отца с собой в могилу, которая, между прочим, находится в нескольких милях южнее, на случай, если я захочу отдать дань уважения.

40

Gallowglass – элитные наемные воины среди гэльско-норвежских кланов, проживающих на Западных Островах Шотландии (Гебридах) или в Шотландских Нагорьях с середины 13 до конца 16 веков.

Патрона! Это имя Ровена упомянула в тот день, когда я искала ОС в музее, а она догнала меня на улице. Она настаивала на том, что я на нее похожа, но не могла понять, как такое могло случиться. Она сказала, что все выяснит. Теперь я понимаю почему – Ровена знала мою бабушку!

– А есть другие О’Конноры, кроме меня?

Нана фыркнула.

– Да полным полно. Дальняя родня. Правда, совсем не такая могущественная, как род Патроны.

А Ровена сказала, что больше не осталось О’Конноров! Или она имела в виду только мою непосредственную родню? Итак, я пришла к выводу, что в лучшем случае она ввела меня в заблуждение, а в худшем – соврала.

И хотя Грандмистрис презирала неопровержимое происхождение моей матери, продолжала Нана, никто не оспаривал тот факт, что Исла была самой могущественной ши– видящей, когда-либо жившей в аббатстве. Прошло время, она и внучка Наны, Кайли, вошли не только в самый узкий и посвященный круг в аббатстве, но и были назначены на посты, предполагавшие большую власть.

То были счастливые времена. Нана гордилась тем, что хорошо воспитала свою Кайли, как это было положено по древним законам.

Старушкаа закрыла глаза и начала храпеть.

– Разбуди ее, – сказала я.

Кэт плотнее укутала ее одеялом.

– Она прожила почти столетие, Мак. Думаю, ее кости теперь быстро устают.

– Нам надо знать больше.

Кэт посмотрела на меня с упреком.

– Я еще ни слова не услышала о пророчестве или Книге.

– Именно поэтому надо ее разбудить.

– Сосредоточься на наших проблемах, а не на своих родственниках.

Мы несколько минут тихонько потряхивали и уговаривали ее, затем старушка, наконец, зашевелилась. Она как будто и не догадывалась о том, что уснула, и продолжила разговор, будто он и не прекращался.

Это было время великих надежд, говорила она. Шесть самых могущественных родов ши– видящих вновь начали возрождаться – Бренаны, О’Райли, Кеннеди, О’Конноры, МакЛахлины и О’Мейли. Каждый из них породил дочерей, чей дар развивался раньше и быстрее, чем у других.

Но все изменилось, и настали темные времена. В те дни Нана шла по земле и ногами чувствовала, что что-то не так. Сама почва стала… испорченной. Какая-то мерзость проснулась и зашевелилась в глубинах земли. Она попросила своих девочек отыскать причину происходящего. Наказала им остановить это любой ценой.