Лихой гимназист

* * *

Я и Анабель сидели друг напротив друга за шахматной доской. В этот субботний вечер после обычного чаепития мы решили завершить партию, начатую на прошлой неделе. Партия подходила к концу, всё меньше и меньше фигур оставалось на доске.

Сегодня Анабель оделась в зелёное платье с довольно глубоким вырезом, и мне постоянно приходилось сдерживаться, чтобы не пялиться на ложбинку между двумя пышными грудями, которым было тесновато в этом наряде. Хоть Хаос и сказал, что Анабель — в прошлом не человек, но тело её было вполне человеческим, да к тому же ещё и довольно соблазнительным. Ну а мой молодой организм, понятное дело, не мог оставаться равнодушным к такому зрелищу.

Пока мы пили чай и играли, Анабель не заводила разговор о делах. Всё это время она рассказывала об императорском бале, на котором присутствовала прошлые выходные.

— Его императорское величество совсем плох, — сказала она. — Видно, что годы берут своё. Он уже и двигается с трудом. К чему это позёрство, не понимаю. Лежал бы лучше, отдыхал, а не балы устраивал.

— Значит, скоро мы увидим на троне нового императора, — сделал я вывод.

— Разумеется. Вопрос лишь в том, из какого он будет семейства. При дворе плетётся столько интриг… Ситуация весьма напряжённая.

— И часто бываете на таких приёмах?

— Приходится иногда. Однажды и вам это предстоит. С такими талантами рано или поздно вас захотят там увидеть, а может быть, даже дадут придворную должность. Тогда от всевозможных балов, приёмов и прочих скучных дел никак не отвертитесь. Кстати, ваш родственник, Давыдов, тоже был там.

— Надеюсь, окажусь там нескоро, — произнёс я.

Действительно, императорский двор меня не прельщал. Сказывалась привычка вести тайную жизнь.

— Если Давыдов промолчит насчёт ваших талантов, то нескоро, а если предпочтёт поставить императора в известность… Впрочем, мне думается, пока он будет молчать.

— Почему вы так считая? — поинтересовался я, «съедая» очередную белую фигуру своей чёрной.

— Видите ли, я хоть и редко бываю в таких местах, но что творится при дворе, знаю. Поговаривают… только это между нами, конечно же, — Анабель заговорщицки улыбнулась. — Так вот, поговаривают, будто некоторые люди в священной страже желают видеть на престоле совсем другое правящее семейство.

— Романовых?

— А священная стража всегда принимала участие в судьбе российских императоров, как и приближённая гвардия. Не стоит её недооценивать.

— Любопытный расклад. А приближённая гвардия за кого?

— Поживём-увидим. Пока это просто разговоры. Знатные дамы ведь любят посплетничать. Языки без костей. Поэтому мой вам совет: когда попадёте ко двору, меньше говорите, больше слушать.

Совет был излишним. Я всегда придерживался такого принципа. Один из самых полезных навыков в жизни. Вот и теперь я внимательно слушал, что говорит Анабель. Разумеется, она не просто так завела об этом речь, и я старался понять, какую выгоду она преследует, рассказывая мне о придворных интригах.

— Ну а ещё что говорят при дворе? — спросил я.

— Ой, жизни не хватит пересказывать, — с показной беспечностью Анабель махнула рукой. — Сплетни, интрижки… полагаю, в этом мало интересного. По крайней мере, для меня. Я ведь, как и вы, человек — деловой. Меня не так волнует, кто взлетит, а кто падёт, главное — что это сулит моему делу.

— Разумный подход.

— А наша игра тем временем подошла к концу, — отметила Анабель.

На доске остались два короля: чёрный и белый.

— Ничья, — сказал я.

— По-моему, символично. Тёмные и светлые враждуют испокон веков. Вот только смысла в этом противостоянии нет. Иногда союзы сулят больше выгоды, чем войны.

Если бы я не знал, что Анабель — бывший архонт, скорее всего, не понял бы намёка. Да и вряд ли она просто так заговорила о моём родственнике. Баронесса была уверена, что рано или поздно я попаду в священную стражу. Неужели в моём лице она хотела получить в будущем союзника в этой могущественной организации? Иначе чем ещё я мог оказаться ей так полезен?

— Спасибо за чай и за игру, — сказал я. — Но уже поздно. Поеду, пожалуй.

Мы поднялись и прошли в малиновую гостиную.

— Кстати, наша проблема улажена? — спросила Анабель.

— Разумеется. Отец поехал в санаторий поправить здоровье, а места там глухие, дремучие — заблудиться несложно. Да и диких зверей много.

— Угу, — Анабель остановилась у окна, что выходило в парк, и о чём-то задумалась. — А у меня самой почти санаторий. Только вот погода здесь, в Петербурге, оставляет желать лучшего. После южного побережья Франции холодновато.

— Почему не вернётесь обратно? — я остановился рядом.

— Да вот, дела затянули. Может, и вернуть однажды. Куда мне торопиться…

Мы стояли рядом, и мой взгляд скользил по её обнажённой шее и плечам. Анабель обернулась ко мне, словно хотела что-то сказать, но промолчала — лишь улыбнулась и с демонстративной скромностью отвела глаза. Неизвестно, куда заведёт наш «союз», подумал я, но пожалуй, стоило его скрепить.

Я схватил Анабель за талию и повернул к себе. Она смотрела на меня без каких-либо эмоций, но кокетливая улыбка не сходила с её лица. Я стал целовать её щёки, губы и шею, она отвечала тем же.

— Погоди, — остановила она меня, наконец, — спальня совсем недалеко. Пошли туда.

За дверью противоположной той, из которой мы вышли, нас ждала роскошная кровать под балдахином. Она почему-то уже была расправлена, и мы плюхнулись в мягкие перины, стаскивая друг с друга неудобную одежду.

Пока мы с Анабель предавались любовным утехам, два часа пролетело незаметно. Она оказалась очень опытной и страстной девицей. Ещё бы! За сто лет, проведённых в этом прекрасном юном теле, можно было многому научиться.

На улице смеркалось. Июль заканчивался, и по ночам снова начало темнеть. Мне пора было идти домой. Я надел рубашку, натянул штаны и закинул на плечи лямки. Взял со стула нож на самодельном наручном креплении и принялся прилаживать к предплечью.

Анабель лежала обнажённая на кровати, подперев голову рукой. Её пышные, слегка вьющиеся тёмные волосы разметались по простыни.

— Словно на войну собрался, — отметила она с улыбкой. — Ты так боишься меня?

— Разные ситуации случаются, — ответил я. — Оружие лишним не бывает.