Лилия для Шмеля

Однако дома мне не стало лучше.

Мигрит даже пришлось подкладывать в мою постель грелки.

— Ваша Милость, не к добру это, — брюзжала она, нося с кухни согревающие отвары. — Ой, не к добру!

— Не стони, — шепотом просила я, сама напуганная болезненным самочувствием. Все меньше мое состояние походило на усталость. Тяжело дышится. Озноб пробирает до костей. И совершенно нет сил шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Мигрит, думая, что я в небытии, подкралась почти бесшумно к постели и осторожно коснулась моего лба.

— Ох ты ж! — одернула она руку и побежала жаловаться на мое состояние графине.

Уже скоро я сквозь полудрему слышала взволнованный голос Кратье. Доктор нервничал, считал пульс и то и дело осматривал мои зрачки…

— Ну вот… — подумала отстраненно, почти даже смиренно. — Помру здесь и вернусь домой там. Исчезнут новые проблемы, а со старыми я как-нибудь разберусь… — только радости почему-то не испытывала. — И что буду делать дома? Тут есть Вейре — там никого… Только надолго ли я ему нужна? — Ответы не находились, и смирившись я решила: — Как Бог рассудит…

Он рассудил, что здесь я нужнее Вейре и разозленному Веспверку.

Я еще не открыла глаз, а по запаху и шагам поняла, что это герцог.

«Неужели в моей спальне?! Какой ужас!» — спохватилась первым делом, как порядочная девица Нильда, и до того стало смешно, что я не удержалась и едва слышно фыркнула. Это скорее вышло случайно, чем намеренно. И тут же к кровати поспешили Мигрит и Веспверк.

— Ваша Милость, — взволнованно лепетала служанка, горячей рукой тиская меня за руку.

— Очнулись! — выдохнул с облегчением обеспокоенный Освальд и склонился надо мной колоссом, заслонявшим свет ночной лампы.

— Приехали попрощаться? Не надейтесь, — прошептала я, и услышала его приглушенный смех.

— Рад, что вы шутите, — через силу приоткрыла глаза и заметила, что, не смотря на сдержанный голос, взгляд у герцога тревожный. — Как себя чувствуете?

— Холодно. И слабость во всем теле… — я не приукрашивала самочувствие, но даже в полуобморочном состоянии сожалела, что выгляжу жалкой. Уверена: тушь, которую подарила мне Ильнора, растеклась, и выгляжу я, как китайская панда. Обидно.

Чтобы скрыть волнение от пристального взгляда герцога, рассматривающего меня слишком внимательно, отвела взгляд и только теперь заметила, что нахожусь не в своей комнате.

— Где я?

— В моем особняке. Своим состоянием вы напугали Кратье, и он примчался ко мне среди ночи с криками, что вы умираете. И знаете ли, я не лишен человеколюбия, поэтому принял решения перевезти вас сюда, потому что элементальный колокол есть только в моем особняке.

Я хлопала глазами, пытаясь осмыслить услышанное.

— А… репутация? — жалобно спросила, испугавшись, что опозоренная и больная я не нужна буду не только Веспверку, но и Ильноре.

— Корфина, вы на грани жизни и смерти, а печетесь о репутации! — рассердился он и снова начал мерить комнату шагами.

Конечно, Освальд прав, но это он может жить по своим правилам, как посчитает нужным, и общество стерпит, а вот я в другом положении. Не уж-то не понимает?

— А я… я… знаете ли… надеюсь попасть в рай! — выпалила отчаянно и заморгала, силясь скрыть набегавшие слезы.

— Не попадете! — резко заявил Веспверк. На него покосилась Мигрит, и он уточнил: — Вы еще контракт не отработали, так что вам еще жить и жить!

Кажется, я его тоже совершенно не понимаю. Вижу, он волнуется о моем состоянии, рад, что пришла в себя, но манеру общения со мной не изменит даже на смертном одре. На моем смертном одре во всяком случае. И как у него работать? Как долго?!

— И сколько? — спросила.

— Чего? Жить или работать по контракту? — сверкнул герцог зелеными глазами, впившись в мое лицо взглядом исподлобья. — Долго!

— До женитьбы Вейре?

— Ха-ха, — съязвил Веспверк, сцепив пальцы за спиной и снова нависая над постелью. — Даже сейчас вы ерничаете. Ну чему вы можете научить Вейре с вашим несносным характером? — А сам упрямо поджал губы, что означает одно: сейчас начнет спорить. Вот только сил на перебранку у меня нет, поэтому призналась честно:

— Не знаю.

— И я не знаю, но Вейре рад вам. Поэтому будьте любезны не пугать его своей болезнью, тем более возможной смертью, и поправляйтесь.

— Вы очень любезны, — не удержалась я от иронии.

Хмурый Выспверк кивком подал знак, чтобы служанка вышла. Едва она покинула комнату, заговорил. С жаром, волнением, искренно.

— Вейре ждал вашего приезда еще со вчерашнего утра. И я… я сказал ему, что вы подвернули ногу.

— Зачем вы солгали ему?! Я же не собираюсь умирать!

Назад

123

Вперед

— Еще вчера мы не были уверены, что вы не умрете, — Веспверк вздохнул. — К счастью, все обошлось, и теперь я хочу… — он сел на стул Мигрит. — Чтобы вы рассказали обо всех обстоятельствах позавчерашнего дня.

— Позавчерашнего? — переспросила я недоуменно. — Неужели я…

— Да. Два дня вы были в беспамятстве. Жаль, что приходится тревожить вас, когда вы еще лишены сил, но мне важно знать все обстоятельства того дня. Итак?

Невзирая на мою усталость Веспверк раз за разом, в мельчайших подробностях расспрашивал, чем я занималась в день праздника и до него.

Из-за слабости я с трудом разговаривала, а уж вспоминала многие детали прошлых дней вообще плохо.

«И чего он ко мне прицепился? — недоумевала. — Боится, что Вейре заразится? Тогда зачем в свой особняк перевез?»

Отчаявшись разузнать необходимое, Веспверк сел на стул, сжал руками голову и простонал:

— Ну почему?! Почему приступ случился у вас?!

И я замерла, перестав дышать… Даже волосы встали дыбом.

Веспверк, заметив мой шок, метнулся к кровати, упал на колени и, схватив меня за руку, безумно зашептал:

— Что вы вспомнили?! Что?! — он тряс мою руку и заглядывал мне в глаза, как смотрит умирающий от жажды на живительный источник. Как глубоко несчастный человек, надеющийся получить исцеление, а я смотрела на него и не могла ответить. Не могла, потому что не верила, что мое предположение может быть правдой. Ну не может же быть так!