Лилия в янтаре
Шрифт:
Бьянка влетела обратно в комнату первой, за ней вошла Пеппина.
– Дай-кось гляну, - проворчала тётка, наклоняясь ко мне.
– И вправду очухался, ишь как глазом зыркает. Голова-то небось, болит-то, а? Ну? Чего молчишь? Чего молчишь, говорю? Или онемел что-ль?
А вот это, по-моему, четвёртое. Ибо дежавю. И опять ничего не понять... Ну-ка, про себя:
– Открыть панель обмена... Настройки... Язык... Ну, давай этот тосканский....
– ВНИМАНИЕ! ПОКА ВАМ МОЖЕТ БЫТЬ ДОСТУПЕН ТОЛЬКО ОДИН АКТИВИРОВАННЫЙ ЯЗЫК. В СЛУЧАЕ СМЕНЫ ЯЗЫКА ПО УМОЛЧАНИЮ, ДАЛЬНЕЙШИЕ ИЗМЕНЕНИЯ БУДУТ НЕВОЗМОЖНЫ ДО ДОСТИЖЕНИЯ ЗНАЧЕНИЯ ИНТЕЛЛЕКТА 20. ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОТИТЕ ИЗМЕНИТЬ ЯЗЫК? ДА/НЕТ.
– Ружеро, не молчи! Ружеро, ну!
Вот те и раз! То есть, если итальянский выберу - русский
– Дa!
– Бьянка, не тряси его, вишь больно ему. Речь ему, видать, отшибло. Как бы память не потерял. Да и то - чудо, что жив остался. Мессер дель Гарбо, чудесник божий, а не врач, во всей Тоскане лучше не найти, и тот сказал, что отойдёт к утру. Это ж надо, самого мессера дельи Уберти врач этого никчемуху лечит!
Есть контакт. Опять всё понимаю. Ну, раз понимаю, то смысла молчать нет.
– Мне уже лучше, спасибо, тётушка Пеппина, спасибо, Бьянка.
Не знаю, что такого я сказал, но отчего-то их это здорово поразило. Во как застыли, Бьянка так буквально с открытым ртом.
– Когда меня сюда принесли? Доктор Гарбо и Симоне уже приходили?
Пеппина, ещё не отошедшая от непонятного мне ступора, покачала головой:
– Никто не приходил. Как утром тебя принесли из мастерской этой безбожной, так и лежишь....
– Из мастерской?
– не понял я. Вот те раз. Мастерская - это, ясно дело, мастерская Россини. Только когда это я успел там оказаться?
– Из неё, окаянной, откуда ж ещё? Тебя разве где в другом месте найдёшь? Всё там. Ни помощи, ни толку от тебя в доме, непутёвый. Что вы там умышляли, хотела бы я знать, что Господь такой гнев свой явил, что и от мастерской этой камня на камне не осталось, и мастер Россини сам сгинул так, что и похоронить-то нечего, и в округе стёкла побились... а тебя вот пощадил Господь. За малолетство твоё, не иначе.
Камня на камне не осталось? Стёкла побились? Ой, что-то знакомо звучит гнев господень. Как бы не в тротиловом эквиваленте он измерялся. Динамит тут ещё не изобрели, конечно, а вот порох... Когда в Европе появился порох? В 12-м веке или в 13-м? Не помню. Может, именно над этой секретной алхимией работали Россини и его малолетний помощник Ружеро? Ну, тогда мне есть, чем порадовать Фаринату Уберти! Точных пропорций я не знаю, но это дело наживное. Главное - компоненты черного пороха в нашем веке не были известны разве что принципиальным блондинкам. Вот только какая именно селитра должна быть - калиевая, или натриевая? Фиг с ним, разберёмся. Лишь бы достать их обе. Но это потом, сейчас интересно, почему Пеппина говорит так, будто мастерская взлетела на воздух чуть ли не только что.
– Когда был взрыв?
– Чего было?
Да уж. Как объяснить, что есть взрыв, человеку из эпохи до взрывчатых веществ?
– Гнев господний когда случился?
Пеппина с сожалением покачала головой.
– Всёж-ки, память-то тебе отшибло. Так оно и неудивительно. Вон, бедняжка Джиованни так и вовсе христианского погребения не удостоится. Хоть и безбожник был брат мой, а всё ж католик. И сирым и убогим подавал, не скупился, и на храм, что строится...
– Тётушка Пеппина! Пожалуйста!
О, опять глаза квадратные. И замолчала.
– Тётушка Пеппина!
– Ну, чего тебе?
– Когда всё случилось, спрашиваю?
– Вот что ты ко мне пристал?
– она упёрла руки в боки.
– Не успел оклематься, а уже - ишь ты!
– перебивает меня! Это куда же мир-то катится, чтобы хозяйку в её собственном доме сопляк подкинутый ни во что ни ставил?
– Слушай, Пеппина, я...
– Сегодня!
– она махнула рукой, разворачиваясь к выходу.
– Сегодня утром недоглядел Господь да не ту душу прибрал...
Бьянка осталась сидеть, глядя на меня огромнющими глазами. Хорошенькая такая девчушка.
– Вот такие дела, Бьянка.
– я ей подмигнул и она тут же ответила улыбкой, как будто я солнышко включил.
– Сегодня, значит, меня так покалечило?
Бьянка закивала головой.
– Вот
такие дела...– повторил я со вздохом.
– Не неделю назад, понимаешь, а сегодня. А, может, ещё одна мастерская была, и мастера точно так же звали? Нет? Ну да, я, почему-то, так и думал. И не было, стало быть, ещё ни разговора с синьором Уберти, ни инквизиции... Ох, что-то часто я стал в прошлое летать. Не к добру это. Как бы в привычку не вошло: чуть что, помереть - и в прошлое.
Заметив, что у девочки от удивления не только глаза расширяются, но и рот буквой "0", я понял, что увлёкся.
– Не обращай внимания, малышка. Дядя так шутит.
М-да. Опять прокол. Какой я тут "дядя"? Хорош "дядя" в одиннадцать лет.
– Бьянка, беги, скажи маме, что мне надо срочно поговорить с синьором Уберти. "Срочно" это такое слово, означает "ни секунды не медля". "Секунда" это вот ты глазками хлоп - и секунда. Быстро, значит. Ну, давай, беги. Ну, чего ты на меня так смотришь, маленькая?
Бьянка не бегом, что удивительно, пошла к выходу, потом остановилась и с серьёзным видом мне заявила:
– Ты другой, Ружеро. Ты говоришь как... как взрослый, вот. Не так, как ты.
– А как было раньше?
Бьянка задумалась.
– Раньше ты вообще почти не разговаривал с нами. И маму тётушкой не называл. И мне не улыбался.
Тут какая-то новая мысль посетила её и стёрла с лица всю серьёзность.
– Но так даже лучше! Пусть ты будешь всегда такой! Не выздоравливай!
С этим парадоксальным пожеланием она вновь расцвела улыбкой и умчалась вприпрыжку. А я, в ожидании беседы с боссом, решил чутка поразмыслить о делах своих скорбных.
Итак. Подведём итоги. После пыток инквизиторами, я оказался там, где начал свою жизнь в этом мире. Заметим: чтобы оказаться тут в первый раз, сначала я умер. В своём мире, правда. Поначалу, ожив, я совершенно не понимал местный язык, но появился голос и визуальные глюки, и вот - о чудо!
– я узнаю, что это тосканский и начинаю - безо всяких усилий с моей стороны - прекрасно не только понимать, но и говорить на нём, всего лишь мысленно кликнув на галлюцинации-кнопке. Обнаружились также другие галики-картинки, показывающие такие интересные вещи, как моё здоровье, силу, и прочие хреновины, в том числе - во что я одет. И характеристики всех предметов. У меня, оказывается, есть уровень (ноль) и опыт, набрав который я, очевидно, перейду на следующий уровень. Пока, правда, неясно откуда он берётся и что всё это вообще означает. Далее. На допросе в инквизиции я, вероятнее всего, опять умер. И опять воскрес в том же месте и в тот же час. Все мои предыдущие достижения обнулились и я опять начинаю с чистого листа. Вывод? А, да. Постоянные сообщения об ошибке и рекомендации обратиться к администрации. И получается одно из... трёх. Первое: у меня затянувшийся пред/пост смертный бред. Ещё там, в моём мире. Второе: у меня шизофрения во всём её блеске и славе. И третье: вся эта реальность - реальна, но искусственна. А может, памятуя КАК я умирал и ЧТО после этого случилось, реальность всегда и до этого переселения была такой. Искусственной. В обоих мирах. Как "Матрица", только без каких-либо материальных носителей и со-существующего "настоящего" мира. Просто мы этого не замечали. В таком случае я боюсь даже предположить, КТО тут тот администратор, к которому меня отсылали. Первая версия наиболее вероятна, но неинтересна и бесперспективна: умирающий мозг вот-вот израсходует последние крохи кислорода. Эти объективные секунды сна-бреда могут, наверное, растянуться для меня в субъективные часы, а то и дни, но это не принципиально. Ну и ладно. Оставим последний сон погибающего мозга в покое: тут не надо ни о чём рассуждать. Как это ни обидно, он сам скоро кончится, если именно эта версия правильна. Второе. Шизофрения. Мне почти шестьдесят. Бывает ли, чтобы накрыло вдруг в таком возрасте? И почему тогда я вообще рассматриваю такой вариант? То есть критика к своему состоянию сохранена, не думаю, что это характерно для психического заболевания. Значит... стоп. Ничего не значит. Только что я почти убедил себя в том, что у меня не может быть психической болезни, именно потому, что я допускаю её возможность, но тем самым отвергаю её вероятность. Это логическая ловушка шизофреника, не верящего в свою болезнь. Конечно, у меня есть куча доводов и доказательств, что я нормален, вот только кому именно они доказывают хоть что-то, мне или всем остальным? Пусть я знаю, знаю наверняка, что таких типов и такой сложности сочетания бредовых идей и галлюцинаций не бывает. Но ладно. Хорошо. Примем за данность: я могу быть шизофреником, а всё это есть мой бред. В таком случае опять же не остаётся никакого места ни для логики, ни для планирования, ведь бред - он и есть бред. Третье: я не умираю, я не шизофреник, и всё, что происходит - так оно и есть на самом деле. Звучит бредовее, чем первые версии, но только в этом случае есть смысл задумываться о будущем. Жаль, как жаль, что мои друзья и спасители никогда не узнают, что всё у них получилось, только с ещё более неожиданным исходом...