Лилия в янтаре

Бьянка влетела обратно в комнату первой, за ней вошла Пеппина.

– Дай-кось гляну, - проворчала тётка, наклоняясь ко мне.
– И вправду очухался, ишь как глазом зыркает. Голова-то небось, болит-то, а? Ну? Чего молчишь? Чего молчишь, говорю? Или онемел что-ль?

А вот это, по-моему, четвёртое. Ибо дежавю. И опять ничего не понять... Ну-ка, про себя:

– Открыть панель обмена... Настройки... Язык... Ну, давай этот тосканский....

– ВНИМАНИЕ! ПОКА ВАМ МОЖЕТ БЫТЬ ДОСТУПЕН ТОЛЬКО ОДИН АКТИВИРОВАННЫЙ ЯЗЫК. В СЛУЧАЕ СМЕНЫ ЯЗЫКА ПО УМОЛЧАНИЮ, ДАЛЬНЕЙШИЕ ИЗМЕНЕНИЯ БУДУТ НЕВОЗМОЖНЫ ДО ДОСТИЖЕНИЯ ЗНАЧЕНИЯ ИНТЕЛЛЕКТА 20. ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОТИТЕ ИЗМЕНИТЬ ЯЗЫК? ДА/НЕТ.

– Ружеро, не молчи! Ружеро, ну!

Вот те и раз! То есть, если итальянский выберу - русский забуду? Я, честно говоря, опять уже не уверен, что это просто глюки. Не знаю, что тут творится, но, на всякий случай приму правила как есть, а разбираться буду по ходу дела. Ну, и, конечно, родимым русским придётся пожертвовать. Вряд ли он мне тут скоро понадобится. Тем более, как было сказано, от него только шесть процентов осталось, каким-то макаром.

– Дa!

– Бьянка, не тряси его, вишь больно ему. Речь ему, видать, отшибло. Как бы память не потерял. Да и то - чудо, что жив остался. Мессер дель Гарбо, чудесник божий, а не врач, во всей Тоскане лучше не найти, и тот сказал, что отойдёт к утру. Это ж надо, самого мессера дельи Уберти врач этого никчемуху лечит!

Есть контакт. Опять всё понимаю. Ну, раз понимаю, то смысла молчать нет.

– Мне уже лучше, спасибо, тётушка Пеппина, спасибо, Бьянка.

Не знаю, что такого я сказал, но отчего-то их это здорово поразило. Во как застыли, Бьянка так буквально с открытым ртом.

– Когда меня сюда принесли? Доктор Гарбо и Симоне уже приходили?

Пеппина, ещё не отошедшая от непонятного мне ступора, покачала головой:

– Никто не приходил. Как утром тебя принесли из мастерской этой безбожной, так и лежишь....

– Из мастерской?
– не понял я. Вот те раз. Мастерская - это, ясно дело, мастерская Россини. Только когда это я успел там оказаться?

– Из неё, окаянной, откуда ж ещё? Тебя разве где в другом месте найдёшь? Всё там. Ни помощи, ни толку от тебя в доме, непутёвый. Что вы там умышляли, хотела бы я знать, что Господь такой гнев свой явил, что и от мастерской этой камня на камне не осталось, и мастер Россини сам сгинул так, что и похоронить-то нечего, и в округе стёкла побились... а тебя вот пощадил Господь. За малолетство твоё, не иначе.

Камня на камне не осталось? Стёкла побились? Ой, что-то знакомо звучит гнев господень. Как бы не в тротиловом эквиваленте он измерялся. Динамит тут ещё не изобрели, конечно, а вот порох... Когда в Европе появился порох? В 12-м веке или в 13-м? Не помню. Может, именно над этой секретной алхимией работали Россини и его малолетний помощник Ружеро? Ну, тогда мне есть, чем порадовать Фаринату Уберти! Точных пропорций я не знаю, но это дело наживное. Главное - компоненты черного пороха в нашем веке не были известны разве что принципиальным блондинкам. Вот только какая именно селитра должна быть - калиевая, или натриевая? Фиг с ним, разберёмся. Лишь бы достать их обе. Но это потом, сейчас интересно, почему Пеппина говорит так, будто мастерская взлетела на воздух чуть ли не только что.

– Когда был взрыв?

– Чего было?

Да уж. Как объяснить, что есть взрыв, человеку из эпохи до взрывчатых веществ?

– Гнев господний когда случился?

Пеппина с сожалением покачала головой.

– Всёж-ки, память-то тебе отшибло. Так оно и неудивительно. Вон, бедняжка Джиованни так и вовсе христианского погребения не удостоится. Хоть и безбожник был брат мой, а всё ж католик. И сирым и убогим подавал, не скупился, и на храм, что строится...

– Тётушка Пеппина! Пожалуйста!

О, опять глаза квадратные. И замолчала.

– Тётушка Пеппина!

– Ну, чего тебе?

– Когда всё случилось, спрашиваю?

– Вот что ты ко мне пристал?
– она упёрла руки в боки.
– Не успел оклематься, а уже - ишь ты!
– перебивает меня! Это куда же мир-то катится, чтобы хозяйку в её собственном доме сопляк подкинутый ни во что ни ставил?

– Слушай, Пеппина, я...

– Сегодня!
– она махнула рукой, разворачиваясь к выходу.
– Сегодня утром недоглядел Господь да не ту душу прибрал...

Бьянка осталась сидеть, глядя на меня огромнющими глазами. Хорошенькая такая девчушка.

– Вот такие дела, Бьянка.
– я ей подмигнул и она тут же ответила улыбкой, как будто я солнышко включил.
– Сегодня, значит, меня так покалечило?

Бьянка закивала головой.

– Вот такие дела...

– повторил я со вздохом.
– Не неделю назад, понимаешь, а сегодня. А, может, ещё одна мастерская была, и мастера точно так же звали? Нет? Ну да, я, почему-то, так и думал. И не было, стало быть, ещё ни разговора с синьором Уберти, ни инквизиции... Ох, что-то часто я стал в прошлое летать. Не к добру это. Как бы в привычку не вошло: чуть что, помереть - и в прошлое.

Заметив, что у девочки от удивления не только глаза расширяются, но и рот буквой "0", я понял, что увлёкся.

– Не обращай внимания, малышка. Дядя так шутит.

М-да. Опять прокол. Какой я тут "дядя"? Хорош "дядя" в одиннадцать лет.

– Бьянка, беги, скажи маме, что мне надо срочно поговорить с синьором Уберти. "Срочно" это такое слово, означает "ни секунды не медля". "Секунда" это вот ты глазками хлоп - и секунда. Быстро, значит. Ну, давай, беги. Ну, чего ты на меня так смотришь, маленькая?

Бьянка не бегом, что удивительно, пошла к выходу, потом остановилась и с серьёзным видом мне заявила:

– Ты другой, Ружеро. Ты говоришь как... как взрослый, вот. Не так, как ты.

– А как было раньше?

Бьянка задумалась.

– Раньше ты вообще почти не разговаривал с нами. И маму тётушкой не называл. И мне не улыбался.

Тут какая-то новая мысль посетила её и стёрла с лица всю серьёзность.

– Но так даже лучше! Пусть ты будешь всегда такой! Не выздоравливай!

С этим парадоксальным пожеланием она вновь расцвела улыбкой и умчалась вприпрыжку. А я, в ожидании беседы с боссом, решил чутка поразмыслить о делах своих скорбных.

Итак. Подведём итоги. После пыток инквизиторами, я оказался там, где начал свою жизнь в этом мире. Заметим: чтобы оказаться тут в первый раз, сначала я умер. В своём мире, правда. Поначалу, ожив, я совершенно не понимал местный язык, но появился голос и визуальные глюки, и вот - о чудо!
– я узнаю, что это тосканский и начинаю - безо всяких усилий с моей стороны - прекрасно не только понимать, но и говорить на нём, всего лишь мысленно кликнув на галлюцинации-кнопке. Обнаружились также другие галики-картинки, показывающие такие интересные вещи, как моё здоровье, силу, и прочие хреновины, в том числе - во что я одет. И характеристики всех предметов. У меня, оказывается, есть уровень (ноль) и опыт, набрав который я, очевидно, перейду на следующий уровень. Пока, правда, неясно откуда он берётся и что всё это вообще означает. Далее. На допросе в инквизиции я, вероятнее всего, опять умер. И опять воскрес в том же месте и в тот же час. Все мои предыдущие достижения обнулились и я опять начинаю с чистого листа. Вывод? А, да. Постоянные сообщения об ошибке и рекомендации обратиться к администрации. И получается одно из... трёх. Первое: у меня затянувшийся пред/пост смертный бред. Ещё там, в моём мире. Второе: у меня шизофрения во всём её блеске и славе. И третье: вся эта реальность - реальна, но искусственна. А может, памятуя КАК я умирал и ЧТО после этого случилось, реальность всегда и до этого переселения была такой. Искусственной. В обоих мирах. Как "Матрица", только без каких-либо материальных носителей и со-существующего "настоящего" мира. Просто мы этого не замечали. В таком случае я боюсь даже предположить, КТО тут тот администратор, к которому меня отсылали. Первая версия наиболее вероятна, но неинтересна и бесперспективна: умирающий мозг вот-вот израсходует последние крохи кислорода. Эти объективные секунды сна-бреда могут, наверное, растянуться для меня в субъективные часы, а то и дни, но это не принципиально. Ну и ладно. Оставим последний сон погибающего мозга в покое: тут не надо ни о чём рассуждать. Как это ни обидно, он сам скоро кончится, если именно эта версия правильна. Второе. Шизофрения. Мне почти шестьдесят. Бывает ли, чтобы накрыло вдруг в таком возрасте? И почему тогда я вообще рассматриваю такой вариант? То есть критика к своему состоянию сохранена, не думаю, что это характерно для психического заболевания. Значит... стоп. Ничего не значит. Только что я почти убедил себя в том, что у меня не может быть психической болезни, именно потому, что я допускаю её возможность, но тем самым отвергаю её вероятность. Это логическая ловушка шизофреника, не верящего в свою болезнь. Конечно, у меня есть куча доводов и доказательств, что я нормален, вот только кому именно они доказывают хоть что-то, мне или всем остальным? Пусть я знаю, знаю наверняка, что таких типов и такой сложности сочетания бредовых идей и галлюцинаций не бывает. Но ладно. Хорошо. Примем за данность: я могу быть шизофреником, а всё это есть мой бред. В таком случае опять же не остаётся никакого места ни для логики, ни для планирования, ведь бред - он и есть бред. Третье: я не умираю, я не шизофреник, и всё, что происходит - так оно и есть на самом деле. Звучит бредовее, чем первые версии, но только в этом случае есть смысл задумываться о будущем. Жаль, как жаль, что мои друзья и спасители никогда не узнают, что всё у них получилось, только с ещё более неожиданным исходом...