Лиловый шар

– А этот человек, он…

– Неважно. Соглашайтесь, Сергей Александрович, – уже спокойно, остановившись на месте, сказал Кузнецов. – Нет у вас выбора. Особо крупный размер зелья. Это до десяти лет. Оно вам надо? Сделаем звонок, номер уголовного дела снимем. Или другую экспертизу назначим. Будет в пакете уже не амфетамин. Сложно, но возможно. Ставки велики. Играем по крупному.

Сергей, опустив голову, погрузился в раздумья. Как ни крутил он в голове сложившуюся ситуацию, другого выбора, кроме как согласиться на сотрудничество, он не видел. Поймали его качественно и завербовали мастерски. В какие бы игры не играли люди, посадившие его на крючок, видимо, придётся играть с ними и по их правилам. Пока.

– Я согласен, – сказал Сергей, выпрямляясь. – Но только потому, что не вижу другого выхода.

– А его и нет, – кивнул Кузнецов. – Не сидеть же десять лет на зоне. Да ещё за то, что не делали.

– Только с условием. Ловите вы вашего человека, и мы разойдёмся как в море корабли.

– Условия здесь ставлю я, – спокойно отреагировал Кузнецов, – Ваше положение не то, чтобы условия ставить. Прежде чем начнём работать вместе – ещё одно. Когда вас задержали, у вас был пакет. В нём была папка…

– Не так, – перебил его Сергей. – Пакет висел на ручке двери моей квартиры. В нём действительно была папка.

– И? – продолжил выжидающе Кузнецов.

– Что «и»?

– Со слов оперативников, на полу была бумага. Газета. Скомканная. Вы видели, что в ней было? Разворачивали?

Сергей замялся. Рассказывать о шаре почему-то не хотелось. Как будто предаёшь близкого человека. Глупость какая-то.

– Там был шар, – наконец сказал он, – сделанный из неизвестного материала. Мне показалось, что это вообще камень. «Только это был не камень, – подумал он. – Не может камень быть тёплым. Не может камень греть».

Кузнецов довольно кивнул с видом человека, не ожидавшего другого ответа.

– Заметили, какого он был цвета?

– Лилового, – второе признание далось ещё тяжелее первого. Ощущение предательства и совершаемой ошибки крепло.

– Да. Забудьте о нём. И о папке тоже. Никому о них не говорите. Считайте это моим условием. Я заберу их.

– Как заберёте?

– Что значит «как»? Руками.

– Менты взяли с собой только папку.

– А шар? – во взгляде Кузнецова появилась тревога.

– А шара они и не видели. Я его выбросил. В мусоропровод, – громко и отчётливо, глядя собеседнику в глаза, ответил Сергей. И был за это вознаграждён.

Лицо Кузнецова вытянулось, рот приоткрылся. Уставившись на Сергея одуревшими глазами, он со всхлипом втянул в себя воздух.

– КУ-ДА?

– В мусоропровод, – невозмутимо повторил Сергей. «Что же ты делаешь, дуралей, – тоскливо взвыл он про себя. – Они же тебя закопают, когда узнают, что ты им соврал».

– Но… зачем? – пробормотал Кузнецов. – Что за дикость?

– Почему дикость? – теперь уже надо было держаться выбранной версии до конца. – Я испугался. Четверо бугаёв по стопам бегут. Я подумал, что вещь эта ворованная и мне хотят её подкинуть. Вот и избавился от неё. Я бы и папку выкинул, да меня уже скрутили. И подкинули… не шар, правда.

Словно подброшенный пружиной, Кузнецов сорвался со стула и бросился в коридор.

– Шадрин! Шадрин!!! – раздались крики. Оказывается, и не такой уж он невозмутимый. – Где вы, мать вашу!

– Что такое? – голос у капитана был хриплый как спросонья (прикорнул, наверное, в соседнем кабинете) и удивлённый. Видимо, не ожидал такого обращения от уважаемого гостя.

– Что было при задержанном?

– Всё перечислено в протоколе личного досмотра… – начал было оперативник, но Кузнецов тут же перебил его.

– Да не то, что изымалось в кабинете, дебил! В подъезде, в подъезде я имею в виду!

Шадрин ответил не сразу. Оскорбление, похоже, сильно задело его, и несколько секунд Сергей всерьёз ждал, что из коридора вот-вот донесётся звук удара. Но, видимо, Кузнецов и вправду был из тех, кого бить себе дороже.

– Папка, – голос Шадрина стал ещё более хриплым, – и обёрточная бумага. Газета скомканная. Всё привезли с собой.

– А то, что было завёрнуто в газету?

Повисла пауза.

– Не было там ничего, – неуверенным тоном произнёс Шадрин. – Нет, точно ничего не было. Я бы запомнил. И ребята мои тоже ничего на полу не заметили.

– Капитан, – негромко сказал Кузнецов, – сегодня утром ты мог стать майором. И отправиться на месяц в отпуск. Теперь молись о другом. Чтобы тебя из Питера не перевели. Куда-нибудь в дежурную часть в Подпорожье. Я могу это устроить. Веришь?

– А пошёл ты на хер, – неожиданно резко раздалось в ответ. – Много вас тут приезжает, мудаков из главков: чистенькие, в костюмчиках. И все угрожают. То здесь им не так, то там. Задолбался я это слушать. Я тебе что, крепостной, что ли? Что ты на меня тут орёшь? Ну переведёшь меня, и кто злодеев здесь ловить будет? – Шадрин почти кричал. – Ты, что ли? Да ты и пьяного в отдел довести не сможешь, испачкаться побоишься. И тоже угрожать лезешь. Пошёл отсюда. Чего застыл, не ясно тебе?

– Ты пожалеешь, капитан, – после недолгого молчания произнёс Кузнецов, – горько пожалеешь. Папку давай сюда.

– Папку? – послышался шум шагов. – На!

Мимо Сергея по коридору пролетела канцелярская папка. В полёте она раскрылась, часть бумаг разлетелась в разные стороны.

В дверном проёме показался Кузнецов. Не глядя на Сергея, с красным лицом он начал подбирать листы с пола. Губы его были так плотно сжаты, что превратились в ниточку.

– Давай, давай, – подначивал его невидимый Шадрин, – собирай и вали. Указывать мне будешь тут. Ты кто такой вообще? Думаешь, позвонили за тебя и ты тут всех по матери крыть можешь, так?

Кузнецов, наконец, справился с бумагами и, сунув папку под мышку, бросил Сергею: «Идёмте со мной». Тон его был по-прежнему приказным, но уже далеко не таким уверенным в себе, как при начале их знакомства.

Шадрин в коридоре засмеялся. Было в его смехе что-то такое, что Сергей понял: капитан дошёл до точки кипения.

– Как всё просто-то: идёмте со мной! Ты что, родной, совсем берегов не видишь? – капитан показался в дверном проёме и встал вплотную к Кузнецову. Он был на полголовы ниже того ростом, но шире в плечах. – Так я тебе его и отдал. Он у нас числится как задержанный, уже по всем сводкам прошёл – это как? Кто за него отвечать будет, если сбежит? Забираешь? Как бы не так!

– Капитан, – негромко сказал, глядя ему в глаза, Кузнецов, – ты даже сам не представляешь, что творишь. Кому ты мешаешь.

Шадрин не отводил взгляд и молчал. Его визави сдался первым.

– Упёртый. Говорят, иногда это здоровью вредит. Дай пройти, – не дождавшись реакции, он обошёл Шадрина по дуге и двинулся по коридору к лестнице.

Некоторое время Шадрин стоял в коридоре, тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки. Потом он вошёл в кабинет и достал из ящика стола бутылку минералки. Сбив крышку, он за один присест ополовинил её, потом грузно сев в кресло, грязно выругался.