Листья травы (Leaves of Grass)

Безграничное сияние, мягкое,

постепенно растущее,

Чудо, разлитое повсюду,

омывающее всех, завершительный

полдень,

Сладостный близкий вечер,

желанная ночь и звезды,

Что сияют над моими городами,

обнимая человека и землю.

<>

13

<>

Пой же, пой, серо-бурая птица,

Пой из пустынных болот, лей

песню с укромных кустов,

Бесконечную песню из сумерек

лей, оттуда, где ельник и кедр.

Пой, мой любимейший брат,

щебечи свою свирельную песню,

Человеческую громкую песню,

звучащую безмерной тоской.

О звенящий, и свободный, и

нежный!

О дикий, освобождающий душу

мою, о чудотворный певец,

Я слушаю тебя одного, но звезда

еще держит меня (и все же

она скоро уйдет),

Но сирень с властительным запахом

держит меня.

<>

14

<>

Пока я сидел среди дня и смотрел

пред собою,

Смотрел в светлый вечереющий

день с его весенними нивами,

с фермами, готовящими свой

урожай,

В широком безотчетном пейзаже

страны моей, с лесами,

с озерами,

В этой воздушной неземной красоте

(после буйных ветров

и шквалов),

Под аркою неба предвечерней

поры, которая так скоро проходит,

с голосами детей и женщин,

Я видел неугомонные приливы-

отливы морей, я видел корабли

под парусами,

И близилось богатое лето, и все

поля были в хлопотливой

работе,

И бесчисленны были людские дома,

и в каждом доме была своя -

жизнь,

И вскипала кипучесть улиц, и

замкнуты были в себе города, -

и вот в это самое время,

Обрушившись на всех и на все,

окутав и меня своей тенью,

Надвинулась туча, длинный и

черный плащ,

И мне открылась смерть и

священная сущность ее.

И это знание сущности смерти

шагает теперь рядом со мною

с одной стороны,

И эта мысль о смерти шагает рядом

с другой стороны,

И я - посредине, как гуляют с

друзьями, взяв за руки их, как

друзей,

Я бегу к бессловесной, таящейся, все

принимающей ночи,

Вниз, к морским берегам, по

тропинке у болота во мраке,

К темным торжественным кедрам и к

молчаливым елям,

зловещим, как призраки.

И певец, такой робкий со всеми, не

отвергает меня,

Серо-бурая птица принимает нас,

трех друзей,

И поет славословие смерти, песню

о том, кто мне дорог.

Из глубоких, неприступных

тайников,

От ароматных кедров и елей, таких

молчаливых, зловещих, как

призраки,

Несется радостное пение птицы.

И чарующая песня восхищает меня,

Когда я держу, словно за руки, обоих

ночных товарищей,

И голос моей души поет заодно с

этой птицей.

Ты, милая, ты, ласковая смерть,

Струясь вокруг меня, ты, ясная,

приходишь, приходишь

Днем и ночью, к каждому, ко всем!

Раньше или позже, нежная смерть!

Слава бездонной Вселенной

За жизнь и радость, за любопытные

вещи и знания,

И за любовь, за сладкую любовь, -

но слава ей, слава, слава

За верные и хваткие, за холодящие

объятия смерти,

Темная мать! Ты всегда скользишь

неподалеку тихими

и мягкими шагами,

Пел ли тебе кто-нибудь песню

самого сердечного привета?

Эту песню пою тебе я, я

прославляю тебя выше всех,

Чтобы ты, когда наступит мой час,

шла твердым и уверенным

шагом.

Могучая спасительница, ближе!

Всех, кого ты унесла, я пою,

радостно пою мертвецов,

Утонувших в любовном твоем

океане,

Омытых потоком твоего

блаженства, о смерть!

От меня тебе серенады веселья,

Пусть танцами отпразднуют тебя,

пусть нарядятся, пируют,

Тебе подобают открытые дали,

высокое небо,

И жизнь, и поля, и громадная

многодумная ночь.

Тихая ночь под обильными

звездами,

Берег океана и волны - я знаю их

хриплый голос,

И душа, обращенная к тебе, о

просторная смерть под густым

покрывалом,

И тело, льнущее к тебе благодарно.

Над вершинами деревьев я возношу

мою песню к тебе,

Над волнами, встающими и

падающими, над мириадами полей

и широкими прериями,

Над городами, густо набитыми

людом, над кишащими людом

дорогами, верфями,

Я шлю тебе эту веселую песню,

радуйся, радуйся, о смерть!

<>

15

<>

В один голос с моей душой

Громко, в полную силу пела серо-

бурая птица,

Чистыми и четкими звуками широко

наполняя ночь.

Громко в елях и сумрачных кедрах,

Звонко в сырости и в благоуханье

болот,

И я с моими товарищами там, среди

ночи.

С глаз моих спала повязка, чтобы

могли мне открыться

Бесконечные вереницы видений.

И забрезжили предо мною войска,

И, словно в беззвучных снах, я

увидел боевые знамена,

Сотни знамен, проносимых

сквозь дымы боев, пробитых

картечью и пулями,

Они метались туда и сюда, сквозь

дымы боев, рваные, залитые

кровью,

И под конец только два-три обрывка

остались на древках (и все

в тишине),

Вот и древки разбиты, расщеплены.