Литературная Газета 6273 (№ 18 2010)

Замкнулась в грустном холоде своём.

Что снилось ей, когда они дудели,

Корячились, валяя дурака?

Разливы рек, полярные метели,

Весь этот век, быть может – все века.

И вижу я плетущееся стадо

И в окнах материнского села–

Экранный блеск. Не умерла эстрада.

Возможно, Несмеяна умерла.

Но заседали плакальщики круто,

Делили дачи, были горячи,

И, наклонясь над рюмкой «Абсолюта»,

На Брайтон-Бич рыдали смехачи.

***

И дойдя до предела,

Видишь всех, что прошли.

Так без них поредело

Населенье земли.

Населённые плотно

Небеса надо мной

Повевают дремотно

Голубой глубиной.

***

Я думаю, что и тебе тяжело

Терять меня день ото дня.

Но вот я старею, и время ушло,

И мало надежд на меня.

Я так тебя знаю, я вижу тебя,

Уже ты решила, и что ж:

Как будто бы нитку в руках теребя,

То медлишь, то мысленно рвёшь.

И в мыслях, прощаясь, твержу: «Ты права!»

Права, потому что жива…

И вновь на холмах зеленеет трава,

Шумит и желтеет трава.

ХМУРОЕ УТРО

Хмурое утро и хруст листопада,

Бодрых известий волна.

Вслушайся в радио! Кажется, надо

В очередь встать с бодуна.

Кто же с толпой не стоял перед входом,

Кто же не брал на троих!

Кажется, всё это было народом

В пасмурных буднях твоих.

И одичалая очередь эта,

Эта промозглая мгла,

Вся в ожиданье желанного света, –

Злая соборность плыла.

Споря с судьбой и погодою мерзкой,

Взять ли чего для души?..

Но с молотком, мастерком и стамеской

Вымерли те алкаши.

***

Тёмный лес под облаками,

В избах кислый, тяжкий дух…

С леденцами и платками

Обходили мы старух.

К этим тёткам припадая,

Подводя своё дитя,

Мать, уже немолодая,

Молодела, жизнь спустя.

И запомнить надлежало б

Эту радость и печаль,

Просторечье этих жалоб,

Эту боль и эту даль.

Эти лица, эти слёзы,

Эти избы… Где они,

Укрупнённые колхозы

И заречные огни?

Пусть лугов не заливала

Обмелевшая Ока,

Крепок запах сеновала…

Но дорога далека.

В тусклом зеркале колодца

Не проснётся синева,

На пригорке не всплеснётся

Полусонная листва.

Но остались мне в наследство

От горелого пенька

Деревенский полдень детства

И дорожная тоска.

***

Вдруг я стал похож на брата,

А потом и на отца.

Остановлено и смято

Выражение лица.

Там, где был поток порожист,

Стынет сонная вода…

Осужденье от ничтожеств

Старит прежде, чем года.

СТРАНА

Незакатное солнце стоит в той стране,

К океанам идут поезда,

И всё чудится даль наяву и во сне,

Не уйти от неё никуда.

Широко разливается тысяча рек,

Все дороги открыты тебе,

В каждой юрте и сакле найдёшь ты ночлег

И Отечество – в каждой избе.

Эти лица, все живы они и ясны…

Как же всё-таки смешаны здесь

Перебои, прорывы и память войны,

И любовь, и державная спесь!

Бесконечная ложь, беспредельный ГУЛАГ,

Вечной битвы жара и мороз…

Отчего же, когда опускается флаг,

Не удержишь нахлынувших слёз?

Я не знаю, не вижу, что ждёт впереди,

Но в душе моей – сумрак и свет,

Эти жатвы и жертвы, снега и дожди

Государства, которого нет.

***

Что ты знаешь, душа пожилая,

На стекло устремившийся стриж?

И, уже ничего не желая,

Над пустеющим прошлым летишь…

Что ты чуешь, что ищешь вслепую,

Проникая во все времена,

Удаляясь в эпоху любую

Из минутного смертного сна?

И уже изумляешься плену,

Тяготишься увиденным ты,

Ударяясь в незримую стену

Всем упорством своей слепоты.

***

То речь отца – обрывки разговора,

То матери улыбка – слабый блик,

Но всё, что после, пылью станет скоро,

А этот мир из воздуха возник.

Глаза закрою – возникают лица