Литконкурс Тенета-98

Домофон снова что-то хрипло пробулькал. — А тогда нажмите кнопочку! — посоветовала Алька. Она прислушалась к звукам, доносящимся из домофона, и сообщила Юльке: — Кажется, получилось. Это Джокер, Тин и Тигра. — Ого, — Юлька обрадованно всадила ложку в миску с салатом. — Да, а скоро должны прийти Рэйн с Карой. — Рэйн? Здорово! — Ну а как же я без мужа-то, — развела руками Алька и бросила взгляд в зеркало.

В зеркале отразилась невысокая светловолосая девушка в длинной серой юбке и голубой кофте с широким воротом. На шее у Альки, как всегда, висело несколько талисманов: камушки, руна, бисерные висюльки. Длинные и широкие рукава почти полностью скрывали Алькины руки со множеством фенечек. Алька поправила ворот кофты и встряхнула распущенными волосами, в которые были вплетены колокольчики. Колокольчики вновь мелодично зазвенели, а зеркало отразило веселые ярко-синие Алькины глаза. — Отвратительно! — сказала Алька своему отражению, показала ему язык и пошла открывать дверь. — Рэйн, а Рэйн! — сказала Алька. — А спой песню про странника…

В комнате сидело человек десять, еще человек пять находилось в процессе брожения по квартире. Всюду были развешаны воздушные шарики; висели листы ватмана ("Для мыслей", — как говорила Алька). На них уже было понаписано много вещей типа: "Даешь громкие и хорошие песни! (Джокер)", "Я хотел въехать в город на белом коне, Но хозяйка корчмы улыбнулася мне. Я хотел въехать в город с другой стороны — Но и там улыбалась хозяйка корчмы…(Кара)", "Желаю, чтобы эти праздники всегда наступали так же весело и не на тебя! (Юлька)" и прочее.

В комнате по стеночкам стояли бутылки из-под пива; на диване, на стульях и на полу сидели люди и смотрели на Рэйна.

Рэйн сидел во главе стола на спинке кресла ("Чтобы акустика лучше была") и перебирал струны. Весь он был какой-то очень аккуратный: строгий черный костюм, короткие темные волосы зачесаны назад, глаза четкого зеленого цвета без всяких оттенков, прямой нос, твердый подбородок. Единственное выбивалось из этого строгого порядка вещей — маленькая серьга с изумрудом изредка посверкивала в левом ухе. — Про странника, говоришь? А я ее помню? — усмехнулся Рэйн. — Ну я хотя бы в свой день рождения могу послушать хорошие песни? — жалобно сказала Алька. — А то все попсу да попсу?.. — мрачно спросил Джокер, опрокинув в себя стопку "Ишимского бальзама". Все расхохотались. — Ладно. Петь начну — авось вспомню, — пальцы Рэйна выбили дробь на корпусе гитары. Клинок его был холоден, как лед, Глаза смотрели вдаль броском копья. Никто не знал, откуда он идет, Какой он веры, где его земля. В могучих замках рад ему всегда И властелин, и нищий у ворот. Угрюмый страж ворота отопрет И впустит гостя странного сюда. Поведает он вести дальних стран, Подымет кубок терпкого вина, А утром вновь исчезнет, как туман, Как яркая, короткая весна. Одни его считали гордецом, Другие лишь шептались за спиной… Он всем ветрам всю жизнь смотрел в лицо, И смерть его ходила стороной. А в тех краях, где зло прибрало власть, Его сапог оставил пыльный след, Где кровь его из раны пролилась, Отметины остались на земле. Его встречали копья и мечи, А цель его была так далека… Упрямо шел он к ней через века, Мерцала жизнь на лезвии свечи… — Может ведь, когда захочет! Спасибо, Влад, — Алька положила голову на плечо Рэйна. — Кто хочет еще пельменей? — спросила Юлька. — Я хочу. — А я не хочу, но я худой, и мне надо поправляться, — сказал Тигра. — И вообще, давай я тебе помогу.

"Правила для настоящих мужчин: Если вы хотите очаровать женщину — помогите ей унести пустые тарелки, — Юлька внутренне содрогнулась. — Тигра в своем репертуаре".

На кухне курящие сделали все возможное, чтобы там можно было вешать топор. Демонстративно заткнув нос, Юлька добралась до форточки.

На полу около холодильника, обклеенного стикерами «Кока-Колы», совершенно не замечая того, что воздух можно не только увидеть, но и пощупать, сидели Тин и Маша Кара и на два голоса выводили: Ой, гуляет в поле диалектика Сколько душ невинных загубила… Полюби ж, Марусенька, электрика, Пока его током не убило. Полюби его, пока здоровая, Полюби — в беретике из фетра, У него ж отвертка полметровая И проводки десять километров…

Потом пела одна Маша, а Тин уже хохотал, стараясь, чтобы выходило не слишком громко. — Держи, — Юлька вручила Тигре две тарелки с пельменями. — А ты? — А я остаюсь жить здесь. Здесь можно петь хором. С Рэйном хором не попоешь… — Эт точно, — Джокер с бутылкой «Бальзама» тоже переселился на кухню. — Люди, давайте петь "Ой то не вечер". Юль, будешь вторым голосом? — Только без гитары. — Без базара. Ой то не вечер, то не вечер, Мне малым-мало спалось, Мне малым-мало спалось Да во сне привиделось… — Юль, ты замечательно поешь, — помолчав, сказал Тин. — Это потому, что Джокер вел. Если бы не он, я бы слажала как пить дать. — Кстати о «пить». Давайте выпьем за Альку. Если бы не она, когда бы мы еще вот так собрались… — "Как здорово, что все мы здесь как свиньи нажрались"? — хрипло сказала Кара. — "Избит гитарой желтой, лежит Митяев синий"? — добавил Джокер. — Абзац. Нет, главное сейчас — не это. Главное — чтобы вот. Мы, например, замечательно поем хором. А хором — это значит… это значит хором!.. — "Мое кино — это мое кино…" — сказали вместе Тин и Юлька, и все рассмеялись. Было хорошо, слегка шумело в голове, и можно было говорить все, что хочешь и делать все, что делается…

Через некоторое время Юлька снова пришла на кухню. Кара сидела там одна, привалившись спиной к батарее, и очень медленно перебирала струны, будто медитировала. — Омм… — тихо сказала Юлька. Кара подняла на нее светлые, почти желтые глаза: — Хочешь марихуаны? — Нет, — твердо сказала Юлька. — Жаль… — Кара медленно и осторожно отложила гитару. — Никто не хочет… — А с какой это радости? — Я хочу Рэйна. — Маша, — укоризненно сказала Юлька. — Все-таки женатый человек… — Да. Женатый. На мне. — По приколу, — уточнила Юлька. — А по жизни — На Анне Юрьевне. — И ты тоже, — бесцветно сказала Кара. — Все вы… не понимаете. Жизни этой. — Да что мы понимаем в колбасных обрезках! Мы даже стихов писать не умеем… — Юлька собралась с духом и попросила: — Маш, почитай стихи? — Чьи? — Да свои. — А… — Кара вытащила из кармана своей джинсовой куртки пачку с сигаретами и выудила оттуда «косяк». Посмотрела на него тоскливо — и заткнула обратно. Потом глянула на Юльку как-то смущенно. — Че-то как-то неудобно при тебе. — И тут же глаза ее снова стали пустыми: — На самом деле не хочется накуриваться в одиночестве. — Она вынула простую сигарету и щелкнула зажигалкой. — "Я повторяю десять раз, и снова

Никто не знает, как же мне… противно", — тихонько пропела Юлька. — Не пой, красавица, при мне…

Не то повешусь на ремне, — Кара мрачно затянулась. Юлька грустно смотрела на нее, потом встала с пола и пошла закрыть дверь. Вернулась, уселась поудобнее и приготовилась долго ждать.

А потом раздался тихий, надтреснутый голос: — Шептала над городом дудочка. На тринадцатом этаже в сером доме На окошке сидела дурочка, Свесив вниз тощие ноги. А внизу шел народ, замученный стирками, Ценами, неправдой, дорожным месивом. Дула дурочка в трубочку с дырками Получалась неясная песенка. А люди внизу махали сумочками, Кричали, что упадет. А она не падала. Рисовала на стеклах дурочка Золотых лошадей и радугу. Безобидная, бесполезная… Умные люди жалели глупенькую. В алюминиевую бездну небесную Отпустила она шарик голубенький. Трепалась красная в горошек юбочка, Шарик летел над свинцовой площадью… А дурочка смеялась. Знала только дурочка Место, где живут золотые лошади.

Дверь распахнулась, на пороге появился Джокер. — Чего это вы в тишине кромешной сидите? — поинтересовался он. — Я вот вам пива принес. — Давай пиво и неслышно уходи, — шепотом приказала Юлька. — Че это? Почему это? — возмутился Джокер. — Тогда сиди тихо. — А что? — прошептал Джокер. — Вы медитируете? — Он сел на пол, сложив ноги типа позы лотоса, и положил руки на колени, соединив большой и указательный пальцы. — "Я — самая обаятельная и привлекательная…". — Слава!.. — Юлька умоляюще посмотрела на него. Тот приложил палец к губам и кивнул. Юлька перевела взгляд на Машу. Та, похоже, ничего не отражала. — Маш… — Юлька помахала рукой у нее перед носом. Кара медленно кивнула и еще медленнее повернула к ним голову. Ее взгляд пронзил Юльку тысячей иголок. В нем не было ничего. — Мы летаем с тобою в одних небесах, Раздуваем один пожар. Расскажи, что ты видишь в зеленых глазах Королевы Джа?

Путешествуя стопом по миру грез,

Сигарету в зубах зажав,

Почему никогда мы не видим слез

Королевы Джа? Отражаются звезды во мгле зеркал И кружат, и кружат, кружат… Я сегодня весь вечер прождал звонка Королевы Джа.

…Мы отыщем дорогу любой ценой,

Мы сумеем туда сбежать

В царство ночи, где правит тобой и мной

Королева Джа… — Не смотри на меня так. Это отвратительные стихи, — Внезапно сказала Кара и посмотрела на Юльку вполне осмысленно. — Давай я тебе лучше Алькины почитаю.

Юлька была бы счастлива услышать — в который раз — и Алькины стихи, но тут дверь снова распахнулась, и, окруженная звоном колокольчиков, гитары и хоровым пением из комнаты, к ним вошла сама Алька.

Кара взглянула на нее — как показалось Юльке, отчаянно и почти умоляюще. — Пипл! — Алька сделала широкий жест. — А пойдемте есть арбуз! — Арбуз!!! — жадно протянули Юлька и Джокер. — И вообще, — продолжила Алька. — Чего это вы отделяетесь? В коллектив, в коллектив! — Сейчас придем. — Не "сейчас придем", а вставайте и идите. Это же амбивалентно! Что это, в конце концов, такое: у меня happy birthday, а самые любимые гости не со мной… — "Не со мно-о-ой…", — Джокер угрожающе пропел строчку из «ЧайФа» и потянулся руками к шее Альки. Алька взвизгнула и отпрыгнула в коридор, а Джокер ловко прыгнул за ней. Они, хохоча и догоняя друг друга, умчались в комнату к остальным.

Юлька вышла за ними и только в коридоре оглянулась. Кара поправляла завернувшийся ворот своей рубашки. Вдруг что-то искрой скользнуло по ее одежде вниз и ударилось об пол. — Камушек… — Кара села на пол так обессиленно, словно упала тоже. — Куриный бог, счастье приносит. Он уже второй раз упал. Это же плохо.

Юлька подошла к ней, присела и подняла талисман: — Тут просто петелька слабая. — Нет. Это очень плохо… У меня вчера фенька порвалась… Алькина. Я даже хотела не идти сюда. И правильно хотела. — Почему? — Ты разве не видишь? — Маша как-то затравленно на Юльку посмотрела. — …Иди есть арбуз, — совершенно другим тоном сказала она.