Литконкурс Тенета-98

Когда я зашел, Кати уже не было. Ее очаровательная мама призывает меня к снисходительности. Я подумал, что был бы более снисходительным, если бы был ее братом. И вдруг как снег на голову является Катя и говорит:

— Дима! Поехали со мной в цирк.

Так и говорит. Как ни в чем не бывало.

Я был поражен, услышав собственный голос:

"Поехали.

Мы никак не могли найти подходящее вино, которое она хотела взять с собой в цирк. Если бы не мое упрямство, она согласилась бы и на розовый портвейн.

(Меня, например, совсем не удивляло, что все балетные девки, выступающие в Континентале на Красной Пресне, почти каждый день собирались после работы и, доставая из сумок какую-то бормоту, пили его в парке маленковскими стаканами. Но Катю, распивающую «Арбатское» и заедающую его икрой минтая, я смогу представить не скорей, чем себя активным членом «Братьевмусульман». А все потому, что я сделал из Кати культ. Культ Кати Мороз. — Катя взглянула! Катя сказала! Катя ушла!..)

Денег у меня не было, она дала мне десятку, и я купил ей шампанское в магазине, который в легендарные времена назывался Елисеев. В десятом часу мы были уже в цирке.

Суматоха! Вы не можете себе представить. Девки-балерины бегают в своих дурацких нарядах, все куда-то спешат, и до нас никому нет дела. Она уже тысячу раз пожалела, что пригласила меня.

А тут я еще есть хочу — сдохнуть можно! Шкатулка отвела меня в цирковой буфет, заказала все, что я попросил, и расплатилась. Я чувствовал себя мальчишкой, которого родители поручили на вечер дальней родственнице.

"Надо уехать, надо уехать. И как можно быстрее", — говорю я себе.

Но иногда я бываю ужасно нерешительным.

После буфета Катя решила, что все проблемы можно одолеть одним махом. И со спокойной совестью. Она посмотрела на меня так, будто не совсем поняла, как я очутился в цирке, и тактично заметила:

— Ты знаешь, Дима! Было бы лучше, если б ты уехал.

Я вспомнил о прямопропорциональной зависимости между стрессами и нервотрепками с одной стороны и ишемической болезнью сердца и язвой желудка с другой, неслышно поскрипел зубами, попросил принести мне куртку, поздравил Катю с Новым годом и уехал. Домой я вернулся только утром. Ива сообщила, что только что звонила Катя. И хотя других Кать у меня не было, я попросил мою семнадцатилетнюю соседку набрать телефон и послушать голос.

Голос был тот же.

Звонить я не стал.

???

4-го января 1985 года я уезжал в Таганрог. Провожала меня Венера, к сожалению, не Милосская. Это была моя первая командировка, и я понял, что познавать новые города за чужой счет гораздо приятнее, чем за собственный. Это чем-то сродни науке. Наука тоже доставляет немалое наслаждение. Ею занимаешься за счет государства, да еще получаешь при этом материальное вознаграждение. Так что я не прочь заниматься наукой, а в свободное время путешествовать.

Два дня я прожил в одноместном номере гостиницы «Таганрог». Было тепло, как весной. Раньше погода никогда не влияла на мое настроение. Я сделал зарядку, перестирал все шмотки, обработал ногти, постригся, побрился, сходил в баню, поел в ресторане и вернулся в гостиницу. И тут звонок.

Вообще-то я приветствую телефонные знакомства, правда, в тех случаях, когда инициатива исходит от меня.

Голос в трубке был молодой, вкрадчивый и хорошо поставленный, а речь показалась мне отрепетированной, как легенда у шпиона. Каким-то образом ей удалось втянуть меня в беседу~ Я не мог говорить с ней серьезно и старался все переводить на юморную нотку, что вызвало недовольство трубки, пропевшей мне о том, что я не создаю "интеллектуально-психологического комфорта". Когда она пришла, я обалдел! Она была старше меня лет на десять, и ее внешность была так же далека от ее голоса, как действия пакистанских властей от их принципов. Я тогда не читал еще "Над пропастью во ржи" и не знал, как вести себя с гостиничными проститутками. Я делал все возможное, чтобы эта дура поняла, что я ей не отдамся. Мне потребовался час, потому что, несмотря на свою эрудицию, в этом отношении она оказалась чрезвычайно тупа. Наконец, она ушла. Я заперся на два оборота и проверил все ли на месте.

Остальные дни я гостил у Инниных родителей. С девочкой Инной у меня был в Москве маленький романчик. Но это было два года назад, и с тех пор она успела выйти замуж и родить ребенка. (Я поразился терпимости и гостеприимству ее мужа, хотя, может, он просто ни черта не знал). Меня развлекали, как зарубежную делегацию. Я обошел все чеховские места, посмотрел Таганрогскую картинную галерею и "Брак по-итальянски" с Лорен и Мастрояни. Потом я просто тихо прибалдел, когда муж — поклонник английского рока 70-х — предложил мне послушать моего любимого Эмерсона (Emerson, Lake amp; Palmer), сумасшедшую группу King Crimson и органиста Rick Wakeman'a. На стенке в это время появлялась стилизованная смерть а-ля Босх, которая поигрывала на скрипочке. Лампочки светомузыки помещались прямо на складках одежды этой уважаемой дамы, на черепе и на смычке.

Я послушал "The Six Wives of Henry VIII" Рика Вэйкмана, "Картинки с выставки" Мусоргского-Эмерсона и впал в религиознонаркотический экстаз.

В эту ночь мне приснился Сон.

Сны мне перестали снится с тех пор, как я встаю каждый день вместе с гимном. Не представляю, как человек может видеть сны, если он спит по пять-шесть часов. Я сплю, как убитый. Но когда я высыпаюсь, сны мне снятся каждую ночь. Обычно сновидения бывают хорошие и исключительно цветные. Ни разу не снились черно-белые. Плохие же сны настолько выводят меня из строя, что я потом хожу весь день, как пришибленный.

Этот сон был ужасный.

"Властитель тьмы подал мне знак И за собой увел во мрак…"

Катя в районе ВДНХ останавливает красное такси и кудато меня везет. Я не могу понять, где мы едем. Москвы не узнаю, скорее всего, это какой-то западный город; вероятно, из-за обилия неоновой рекламы~ Наконец, мы останавливаемся около дома на набережной, и Катя открывает передо мной дверь. Типичный советский дом высшей категории. Молодая и привлекательная консьержка здоровается с Катей, как со своей подругой и смотрит на меня, как на очередную жертву.

Весь сон какой-то пурпурный.

— А ведь ты меня совсем не знаешь, — в черных Катиныхглазах появляется наглая усмешка.

Из квартиры, куда мы входим, гремит музыка. Что-то вроде «Круиза». Катя, не раздеваясь, проходит в комнату и захлопывает дверь. Я успеваю увидеть на полу медвежьи шкуры, а на стенах рога. Меня останавливают какие-то двое незнакомых юнцов. Обычно в самых невероятных сочетаниях мне все-таки снятся знакомые лица, а этих я видел впервые.

— Ты ее знаешь? — спросил один из них. Таким я представлял себе Лукавого из "10-ти лет во сне" Джетты Хамбер.

— Да так, немного, — мне показалось, что сейчас меня будут проверять на детекторе лжи.

— Она проститутка, кисло процедил сквозь зубы второй.

Я решил дать ему по роже.

Не стоит, — мягко сказал Лукавый.

Каким-то образом эти двое читали мои мысли. И вдруг они взахлеб, перебивая друг друга, стали мне рассказывать, как они трахали Катю. Убейте меня, если я что-нибудь соображал. Я жутко хотел выдаться отсюда, но ватные ноги держали меня на месте. Тогда я ответил:

Ну что ж, прекрасно — своя девочка. Сейчас развлечемся.