Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Локи с трудом ехал по плохо утоптанному снегу, едва разбирая дорогу. Приходилось контролировать каждое движение животного, вцепившись в поводья. Хотелось заснуть и забыть обо всем произошедшем, о своем позоре, но напряженная поездка отнимала остатки сил. В таком состоянии немудрено было свалиться в ближайший сугроб — как только своенравная тварь почувствует слабость седока, наверняка попытается сбросить его и опозорить перед свитой. Зря он поехал на непослушной лошади Тора, за которой нужен был глаз да глаз, а не на санях. Или на лыжах… Хотя сколько бы он тогда потратил времени? Подковы с шипами препятствовали скольжению по льду и насту и позволяли хоть немного управлять своевольным животным, которое еще не забыло, что принадлежало когда-то Тору, и не желало вновь расстаться с ним, возвращаясь в поселение, тем более, ночью. Зря он не остался ночевать во дворце. Его бы не прогнали. Но находиться в месте своего поражения было невыносимо. Остаться рядом с отцом, рядом с Хеймдалем. Локи скривился, вспомнив, какие эмоции читались за непроницаемой маской равнодушия охранника моста. А ведь это он, Хеймдаль, виноват во всем, что произошло! Предатель, заслуживающий мучительной смерти! Он предал своего царя, отправил друзей Тора на Землю, из-за него Локи познал Бездну! Младший царевич и раньше винил хранителя врат, но не во всем, а теперь вся картина засияла яркими красками. Друзья Тора, теперь уже только Тора, ничего не смогли бы сделать сами — за Локи стояла армия Асгарда, присягнувшая ему на верность, одинаково боготворящая обоих сыновей Одина. Тор никогда не вернулся бы в Асгард. Или вернулся бы слишком поздно, когда Локи был бы настоящим наследником, обласканным царем, был бы победителем. Никто ничего не смог бы сделать, если бы не интриги вероломного стража. Локи даже задумался, а не он ли надоумил троицу воинов предать законного царя? Хотя это уже не играет большой роли: смертный приговор страж подписал себе в ту секунду, когда напал на правителя Асгарда. Месть — только вопрос времени, тем более сейчас, когда Тессеракт снова в руках Локи! Младший царевич просил мимолетный взгляд на голубой артефакт. Что с ним делать? Всеотец хочет, чтобы он изучил его под руководством какого-нибудь мага из поселения, но в этот раз он сам волен выбирать, чью помощь принять. Локи на мгновение прикрыл глаза и тут же увидел ухмыляющегося Хагалара: «тебе нужна магия, и я могу её дать!». Нет, только этого не хватало. Только не Хагалар! Хватит и того, что этот маг каждый день отравляет несколько часов его жизни, причем очень успешно. Изучать с ним Тессеракт? — Лучше смерть! Прислужник Одина: как он умолял во всем сознаться и не запираться! Сперва он, потом мать — все они заодно! И все прикрываются любовью и страхом за его жизнь. Да отец в жизни не мучил своих, значит и сейчас ничего страшного не сделает. Казнить мог сразу по приезде. Раз не казнил — у него другие планы. А эти допросы и моральные пытки… К ним не привыкать.

Сейчас гораздо важнее другая проблема — фелаг. Надсмотрщики делают все, чтобы он не познакомился ни с кем. Поселенцы избегают его: то ли боятся, то ли им даны четкие инструкции не подходить к сыну Одина. Как найти среди них мага? Причем хорошего, того, кому можно доверить столь ценный артефакт? Сознание воспроизвело еще одно лицо. Расплывчатое, правда, но все-таки. Тот маг, который занимался натрием. С ним они хотя бы знакомы. Локи вспомнил, как тот падал на колени, захлебываясь в подобострастии. Заниматься с ним будет не менее противно, чем с Хагаларом, но, судя по реакции Раиду, он хотя бы не надсмотрщик Одина. Что ж, решено, именно он и будет исследовать Тессеракт. Отказать сыну верховного бога он не посмеет. Только как его найти, не прибегая к помощи фелага?..

Тут лошадь резко дернулась в сторону и встала на дыбы, выбрав самый неподходящий момент, когда царевич погрузился в раздумья, граничащие с дремой — Локи едва сумел удержаться на ней. По снегу прошуршало что-то маленькое, незаметное и бросилось наутек. «Лиса, что ли?» — предположил Локи, стараясь успокоить напуганную лошадь. Он хотел было слезть и посмотреть, но зверек убежал, а посылать свиту гоняться за мелкой дичью – низко.

Составляя план действий, Локи достиг ворот поселения и даже не успел постучаться: они бесшумно отворились. А ведь тьма кромешная, ничего не видно!

— Ваше высочество, — послышался знакомый голос, не сулящий продолжения мучений.

Локи встрепенулся, огляделся. В свете стоящих вдоль стен магических факелов угадывалась фигура. Раиду. Это точно он. Что он здесь делает?

— Ты ждал меня? — молодой бог слез с лошади, но не слишком удачно: нога скользнула по какому-то камню, так что он едва удержал равновесие.

— Локи! — сильные руки естественника тут же поддержали его. С такой готовностью, будто заранее знал, что царевич упадет.

— Ты в порядке? — ученый отшатнулся от бога, как только тот выпрямился. И снова он смотрит вниз, опустив голову. Вероятно, зрелище снега, засыпавшего все вокруг, было куда интереснее, чем бледное лицо измученного бога.

— В полном, — ответил Локи. — Что тебе нужно?

— Ничего, — Раиду смутился. — Я просто ждал.

— Зачем? — тяжело вздохнул Локи. Только бесполезного разговора ему не хватало.

— Я хотел убедиться, что… — естественник замолчал, окончательно смешавшись. Ну и пусть молчит. Он подвернулся очень кстати.

— Как зовут мага, который подарил мне песню? — спросил Локи, направляясь к своему дому.

— Песню? — в голосе послышался нескрываемый гнев. Значит, решение работать с тем исследователем верное — отца он точно позлит и разрушит его стройные планы. — Ивар.

— Я не о твоем брате, — Локи едва скрыл раздражение.

— Я тоже не о нем. Того мага тоже зовут Ивар.

— Пойди и найди его, — Локи повысил голос, а естественник тут же остановился, напрягшись. — Проведи его в мои палаты завтра утром. Ты все понял?

— Да, да, — Раиду явно не ожидал такой резкой вспышки, но у Локи не было сил изображать что-либо.

— Тогда не крадись больше за мной, — он переступил порог своего дома, даже не взглянув на новоявленного слугу. — После всего, что сегодня было, мне надо отдохнуть.

Последующие дни проходили безрадостно. Локи не мог избавиться от вереницы слов и фраз, произнесенных Всеотцом столь спокойно, будто он говорил о чем-то несущественном, не требующем никакого внимания. Шипящие, словно змеи, слова собирались в живое существо, похожее на монстра из детских кошмаров, и преследовали свою жертву, норовя свести с ума. «Ты подставил под удар свою мать!» — шептала тьма комнаты, услужливо восстанавливая перед внутренним взором картину из прошлого, подтверждая свою правдивость. «Ты отрекся от брата!» — вторили ей ночные шорохи, отгоняя пугливый сон, вселяя в грудь царевича не сладостное забытье, а жгучий стыд, сжимающий сердце. «Ты предпочел смерть исправлению своих ошибок!» -добавляла зеркальная гладь. «За собой ты оставил слезы тех, кто тебя любил, а перед тобой была пустота…» — и в завывании ветра Локи слышал плач матери и лишь сильнее стискивал зубы, продолжая погружаться в заслуженную пытку, осознавая, что каждая фраза, произнесенная Всеотцом, была правдой, столь горькой, что избавиться от ее привкуса не удастся никогда. Раньше такого не случалось — никогда его не преследовали призраки прошлого, даже первое убийство произвело на него гораздо меньшее впечатление, чем открывшаяся правда.

Работа в фелаге совсем не увлекала его и не приносила забвения, потому что он слишком плохо понимал её суть. Ивар старался развлечь его как мог, видел хандру, но не задавал лишних вопросов, лишь с еще большим рвением показывал чудеса природы. Сахарная пудра, приправленная серной кислотой, превращалась в отвратительную серую рыхлую массу, которая, подобно тесту, самопроизвольно ползла вверх и уползала за пределы стакана. Аммиак с водой и каким-то фенолом преобразовывался в малиновый фонтан невероятной яркости. Горящий магний, брошенный в воду, вместо того, чтобы вмиг потухнуть, горел ярче, замутняя жидкость. Все это было интересно, но никак не отвлекало от общего ощущения чего-то кошмарного, никак не прогоняло гнетущие мысли о проигрыше. И кому?! Собственному отцу! Пожалуй, только другой Ивар мог хоть немного отвлечь Локи от самоедства. Он то уж точно не был шпионом, с ним можно было расслабиться и насладиться безыскусным поклонением. Как оказалось, выбрать именно его в качестве исследователя Тессеракта было на редкость удачной идеей. Может, магом он был и весьма посредственным, но у него хранилось множество сведений о поселенцах, которыми он делился на редкость охотно. Ивар любил залезать с ногами в кресло, скидывая на пол все бумаги по Тессеракту, написанные его рукой или рукой царевича, и говорить, активно жестикулируя.

— Сыну Одина можно только посочувствовать, — медленно произносил он, потягиваясь. — Работать с такими асами как Лагур и Беркана! Ужасающе, просто ужасающе!

— Она, правда, дочь Одина? — заинтересовано спросил Локи.

— Сын Одина правильно поступает, что спрашивает об этом меня, — тут же вскочил Ивар. — Я знаю все и обо всех. Я собираю информацию, я общаюсь с девочками, с чудными магиологичками. Никто лучше них ничего не знает. Но раз знают они, то знаю и я! И я весь твой. Со всеми моими мыслями и знаниями.

Локи с раздражением осознал, что единственными сведениями, которые он сможет легко получить, являются женские, скорее всего, беспочвенные сплетни. Выбирать было не из чего, но и доверять досужим домыслам тоже не стоило.

— Расскажи о Беркане, — попросил Локи, приготовившись отделять зерна от плевел. — И об остальных.

— Да, да, конечно, — Ивар подошел к столу. — Я тебе все расскажу наиболее презабавным способом, чтобы сын Одина ни в коем случае не заскучал. Я сам разработал гениальную систему описания личностей! Вот, смотри, — ученый высыпал на стол какие-то порошки и принялся смешивать их. — У нас тут слухов ходит просто немыслимо! Кто-то что-то видит — вот, берем калий, пусть он будет слухами, кто-то слышит — угольный порошок, — он аккуратно соединил два вещества, — а кто-то додумывает — пусть это будет железо. Если тщательно перемешать женские сплетни, наблюдательность и догадки, немного подогреть своим интересом, — Ивар высыпал смесь в тигель и начал нагревать, — то получается…

Ивар вовремя отошел от стола: из тигля начали вылетать искры, похожие на звездный дождь. Локи, не сдвинувшись с места, с большим интересом наблюдал за процессом — такого прошлый Ивар не показывал.

— Получается много пустых, но невероятно привлекательных домыслов, — закончил дико довольный собой маг. — Кажется, у меня шикарно получилось! — он улыбнулся идеальной белозубой улыбкой.

— Твою Беркану можно сравнить с несгораемой тканью, пропитанной ацетоном, — пара пассов руками — и в руке материализовался платок. С пальцев Ивара слетел огонь — платок горел, но даже не чернел. — О ней ходят десятки слухов, а ей все нипочем, — Ивар подал царевичу чистый платок. — Основных версий две: одни считают её дочерью Хагалара, другие — его полюбовницей.