Локки 4 Потомок бога

А на неё наседала богиня смерти Марена, чьё лицо ровно пополам, по вертикали, делилось на живое и мёртвое. Богиня была облачена в безжизненно-белые невесомые доспехи, испускающие потустороннее сияние, разрывающее мрак пещеры. Марена вызывала полчища призраков и поднимала мертвецов, а уже те волнами атаковали Маммону.

Чернобог, словно в противовес Марене, надел чёрные латы и такого же цвета плащ, хлопающий за его спиной, как крылья ворона. Он орудовал молниями из мертвенного холода, заставляющего рассыпаться невесомой трухой даже некоторые валуны.

Семаргл же напялил доспехи тускло-золотого цвета, став похожим на одного из витязей, охраняющих поляну богов. И он был единственным, кто пытался врукопашную сражаться с богиней Хаоса. Семаргл орудовал здоровенным мечом-кладенцом, покрытым сверкающими артефактами и горящей огнём руновязью.

Эта троица уверенно теснила раненую мной Маммону, но та упорно сопротивлялась. Бой шёл не на жизнь, а на смерть.

В пещере бушевала магия такой силы, что воздух начал потрескивать и слегка светиться.

У меня остро защипало кожу, и пришлось через боль в грудной клетке вызвать «золотой доспех». Тот защитил меня от уколов магии, буквально выжигающей из пещеры весь воздух.

Казалось, что на каком-то невидимом уровне эманации Хаоса сражаются с магией трёх славянских богов. Хотя почему на невидимом? На вполне себе видимом. Воздух-то светится как раз из-за этой битвы. А я прекрасно чувствую, как концентрация Хаоса постепенно ослабевает.

— Эх, жаль, нет видеокамеры, — посетовал я, во все глаза глядя на подходящий к концу бой.

Израненная Маммона уже начала спотыкаться, а её тело испещряли многочисленные раны.

М-да, я бы с ней в одиночку вряд ли справился. Но, признаться честно, я с самого начала думал, что Семаргл как-то поможет мне. Ведь все понимали, что мои шансы на победу невелики. А на крайний случай я держал в голове мысль, что Безумный бог не даст мне погибнуть от лап Маммоны. Я ведь ему нужен, и, кажется, очень сильно.

Благо всё вышло так, как вышло. Ещё немного, и Маммоне наступит конец. А та, кажется, решила выложить последний козырь…

Внезапно в моей голове раздался вкрадчивый женский голос, ласково нашёптывающий мне, что Хаос может одарить меня невероятной силой, красотой, бессмертием и всевозможными благами.

«…Только спаси меня, приди мне на помощь, — продолжал шептать голос, сделавшийся мурлыкающим и крайне чарующим. — И тогда я сделаю тебя своим повелителем. Я буду твоей. Буду исполнять любые твои прихоти. Подарю тебе истинное наслаждение. Ты растворишься в блаженстве. Мы вместе будем править необъятной империей. Люди будут восхвалять тебя, целовать твои ноги…»

Параллельно с голосом в моей голове вспыхнули картинки, как я кувыркаюсь на кровати с Маммоной в её прекрасном женском обличье, как восседаю подле неё на золотом троне, как толпа восторженно скандирует моё имя…

Богиня искушала меня, как христианский Сатана. И мне было охренеть как сложно ей сопротивляться. Помогал только личный опыт, ведь я сам, будучи потомком Локи, множество раз мягко мурчал на ушко всяким существам, склоняя их на свою сторону.

Но если бы в моей душе была склонность к Хаосу, то хрен бы мне хоть что-то помогло. Маммона продавила бы меня. Хотя ещё не вечер. Я лишь с громадным трудом удерживался от того, чтобы не броситься на славянских богов в попытке защитить Маммону.

Однако не все из противников Маммоны выдержали её искусительные речи. Кое к кому она подобрала ключик, и он обратил свою силу против союзников…

Глава 20

Чернобог ударил в спину Марене. Благо она успела отразить его магию, вызвав бледный магический пузырь. Тот остановил мертвенный холод, ударивший из рук бога.

— Чернобог, одумайся! — яростно выпалил Семаргл, пытающийся мечом подрубить паучьи лапы Маммоны.

А та откуда-то достала здоровенное металлическое копьё, покрытое чёрными рунами. Оно высекало искры, сталкиваясь с кладенцом Семаргла.

— Он мой! Мой! — победно захохотала приободрившаяся богиня Хаоса.

Теперь её искушение было направлено исключительно на Чернобога. Я перестал слышать её голос, чему был несказанно рад, поскольку вдруг осознал, что выполз из своего укрытия и протянул руку в сторону Марены, будто хотел атаковать её.

— М-да, всё-таки не сдюжил с напором богини, — неприятно удивился я и сглотнул горечь, разлившуюся во рту. — Но приятно осознавать, что Чернобог оказался слабее меня.

Правда, его «предательство» привело к изменению расстановки на поле боя. Теперь силы будто бы пришли в равновесие.

Марена насылала на Чернобога десятки призраков, похожих на туманные человеческие фигуры, воющие так, что аж зубы заболели. И попутно она пыталась словами достучаться до разума бога. А тот лишь молча орудовал своей магией, развеивая призраков и пытаясь достать богиню смерти.

Семаргл же столкнулся в рукопашной битве с Маммоной. И последняя, даже будучи израненной, не уступала ему. Их бой шёл с переменным успехом.

— Надо переходить к плану «Д», — пробормотал я.

* * *

Апофис восседал в громадной пещере на куче золота и взволнованно перебирал монетки лапами, словно пытался отвлечься. А его мать спокойно спала возле стены, окружённая серебром, поблескивающим в лунных лучах, проникающих в пещеру через дыры в потолке.

Внезапно дракончик встрепенулся, почувствовав зов отца.

— Матушка! Матушка! Просыпайся скорее! Отец зовёт нас! — протараторил Апофис, возбуждённо заворачивая круги над драконицей.

Та открыла жёлтые глаза и недовольно посмотрела на него.

— Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не называл его так? Если не перестанешь, я сожру человека, так и знай.

— Матушка, он говорит, что пришло твоё время. Маммона вот-вот падёт, и мы сможем забрать её силу, чтобы напитать наши тела! — восторженно пропищал дракончик, привычно проигнорировав бурчание матери.

— Ты возьмёшь совсем чуть-чуть! — строго сказала она, встав на все четыре лапы, похожие на колонны с когтями-саблями. — Иначе сила выжжет твоё нутро. Ты и так слишком быстро растёшь.