Локки 4 Потомок бога

Сходил в душ, надел свой самый лучший костюм и обувь. Причесался, надушился, взял учебные принадлежности и покинул апартаменты.

Отель встретил меня тишиной и улыбающимися служащими. Никто из них не давил обеспокоенные гримасы, которые могло бы вызвать убийство, произошедшее в этих стенах. Значит, либо Безумный бог действительно взял человеческую кровь где-то в другом месте, либо труп пока не нашли.

А вот используемый Ивримом ночью мальчик наверняка живёт здесь. Но он явно ничего не вспомнит. Даже если Иврим не счёл нужным смыть следы крови с кожи и губ мальца, вряд ли ребёнок или его родители, скажем так, вынесут сор из избы. Они предпочтут не распространяться об этом. Так что пока всё нормально.

И стало ещё лучше, когда я сытно позавтракал в соседнем кафе. Всё-таки чашечка горячего кофе в такое серое пасмурное утро — самое то, прям какое-то отдельное наслаждение.

Правда, моё настроение слегка подпортили очередные жрецы, завывающие по радио в такси, помчавшим меня в академию. Этот водитель, в отличие от предыдущего, уже поддался опостылевшей мне пропаганде. Он сжимал кулаки, сверкал глазами и клялся, что бросит руль и пойдёт в Пустошь, как только империи понадобятся добровольцы.

Таксист даже хотел отказаться от платы, когда узнал, что я страж. Всё же мне удалось впихнуть в его ладонь деньги, а потом величаво покинуть такси и увидеть, что к воротам академии одна за другой подъезжают роскошные машины, выпуская из своего нутра кадетов в малиновых кителях с жёлтыми вставками и золотыми пуговицами.

Лица у всех были холеными и бледными, носы высокомерно вздёрнутыми, губы брезгливо поджатыми, а взгляды… Иные боги проще смотрят на своих почитателей.

К слову, девушек оказалось раза в два больше, чем парней. С чем это связано? Может с тем, что парни всё-таки не так охотно соглашаются учиться в декоративной академии, а предпочитают уезжать в нормальные боевые учебные заведения?

— В любом случае мне вот с этими высокомерными попугаями предстоит учиться, — сокрушённо прошептал я себе под нос. — Чем же я заслужил такое наказание? Наверняка опять какие-то интриги. Ну, скоро узнаю.

Азартно вздохнув, я двинулся к дверям академии, ловя на себе удивлённые взгляды кадетов. Конечно, они не пялились на меня, а посматривали украдкой, но я-то уже тёртый воробей, такие взгляды вижу с расстояния в два километра.

Внутри академии взглядов стало ещё больше, особенно когда я показал охране пропускной билет, выданный мне вчера.

Да и когда я изучал расписание, чужие любопытные взоры жгли мою спину.

А уж сколько взглядов пронзило меня, стоило мне войти в просторную аудиторию… Кажется, все семь десятков кадетов смотрели, как я с лёгкой улыбкой занимал место возле окна с красными бархатными занавесками, выбрав одну из средних скамей. Они вместе с полированными партами из дорогих сортов дерева плавно поднимались к лепному потолку с хрустальной люстрой.

Аристократы начали шёпотом обсуждать мою персону, но буквально через минуту их вниманием завладели баронесса Огнева и графиня Белова. Они вошли в аудиторию, заставив учащённо забиться мужские сердца. Обе красотки выглядели просто сногсшибательно: причёски, платья, украшения… Всё высший сорт!

Я как наяву услышал завистливое шипение местных девиц, облачённых в форму академии. Думаю, уже к первому перерыву они начнут распускать о Беловой и Огневой какие-нибудь гнусные слухи, чтобы нивелировать их красоту.

— Доброе утро, господа кадеты! — громко сказал вошедший в аудиторию Пётр Ильич Фрост и увидел баронессу с графиней. — О, новенькие! Я так полагаю, вы из Стражграда? Тогда позвольте вас представить. И вы, Громов, спускайтесь к нам.

Я сделал так, как сказал преподаватель, и оказался рядом с Огневой и Беловой. Мы стояли возле доски перед сидящими кадетами, поглядывающих на нас свысока, как на селян в лаптях.

Пётр Ильич представил нас аудитории, сказав, что мы будем временно обучаться тут, поскольку наша родная академия получила повреждения в результате нападения отряда хаоситов-диверсантов.

— Ну-с, — уже к нам обратился Фрост, слегка склонив к плечу голову с посеребрёнными сединой висками. — Надеюсь, вам у нас понравится. Присаживайтесь. И давайте приступим к изучению царицы всех наук — математике!

Мы втроём уселись рядом с тем самым окном, где я прежде восседал.

Фрост начал лекцию, а кадеты полностью замолчали и раскрыли тетради, украдкой бросая на нас быстрые взгляды.

— Доброе утро, — шёпотом поздоровался я с девицами и иронично добавил: — Какая всё-таки неожиданная встреча. Меня отправили в эту академию, и вас тоже… Надо же, какое совпадение.

— Вообще-то, это мы с Огневой удивлены, что ты оказался в этой академии, где учатся только высокородные дворяне, — покосилась на меня Белова, держа спину идеально прямой, а плечи — развёрнутыми, как того и требовало аристократическое воспитание.

— Вот именно, — поддержала её баронесса, принявшись записывать тему занятия, которую Пётр Ильич мелом вывел на доске.

— Как хорошо, что я прекрасно чувствую враньё, — усмехнулся я, но дальше тему развивать не стал.

И так понятно, что они не сознаются, не скажут, что именно моя во всех отношениях загадочная персона привела их сюда.

— К слову, очень странно, как уже заметила графиня, что тебя направили в эту академию, — прошептала мулатка, внимательно посмотрев на меня.

— Нет, всё так и должно быть. Я же внебрачный сын императора, просто он скрывает это, — тонко улыбнулся я, заметив, как Белова вздрогнула, будто на миг приняла мои слова за чистую монету.

Огнева же съязвила:

— Вот уж вряд ли. Не вижу никакого фамильного сходства. Да и говорят, что у императора потрясающее чувство юмора, а не набор балаганных шуток.

— Будь я императором, моими шутками восторгались бы все от мала до велика. Огнева, не будь наивной. Все решает положение. Даже твоё чувство юмора будут хвалить, если ты когда-нибудь при помощи тёмных богов станешь императрицей.

— Почему именно тёмных? — сощурила она глаза и сжала губы в одну линию.

— Дык светлые же должны помогать людям, а не обрекать их на тёмные времена.

— Значит, ты думаешь, что я бы плохо правила? — прошипела девушка, гневно раздувая крылья точёного носа.

— Нет, что ты… Почему же сразу плохо? Отвратительно.

— Хам, — буркнула она и отвернулась.

А я мысленно довольно потёр руки.

Отлично, пока Огнева обижается, от неё не последует никаких вопросов, а то ведь она угрожала, что хочет со мной поговорить. Теперь бы ещё разобраться с Беловой.

Но тут Громов-младший каким-то чудом распознал мой замысел и принялся умолять меня не делать этого с его тайной страстью. Ему повезло. Графиня сама что-то поняла и сидела молча, как воды в рот набрала. Только порой зыркала по сторонам, словно проверяла — достаточно ли сильно кадеты впечатлены её красотой. А те чуть ли не слюни пускали, хотя и хорошо скрывали это.