Локки 4 Потомок бога

На меня тут же обратились все взгляды, жадно выискивая признаки страха или хотя бы волнения. Но я лишь задорно улыбнулся, чем вызвал неудовольствие тех, кто уже успел по каким-то причинам невзлюбить меня.

— Только не убей его, — прошептала баронесса, обеспокоенно глядя на меня.

— Да, ты лучше помягче разговаривай с ректором, — поддакнула Белова.

— Вы даже не представляете, как я ценю ваши советы!

— Представляем, — мрачно буркнула Огнева.

Графиня согласно кивнула.

А я с улыбкой на устах покинул аудиторию, услышав вслед голос Фроста:

— Третий этаж! Кабинет ректора в конце коридора!

— Благодарю! — бросил я, уже выйдя за дверь.

Коридоры академии оказались пустыми, а из аудиторий доносились приглушённые голоса преподавателей. Только картины со стен наблюдали за мной, да около лестницы встретилась уборщица с рабочим инструментом.

Дверь кабинета ректора, как и полагается, была сделана из дорогого сорта дерева и украшена гербом самой академии и империи.

Я постучал и приоткрыл дверь, увидев уютную приёмную с кожаным диваном и роскошной брюнеткой лет двадцати пяти в белой блузке, застёгнутой на все пуговицы. Но и так было понятно, что грудь у неё отменная. Минимум третий размер.

Девица восседала за столом и, увидев меня, оторвала взгляд от каких-то бумаг. За очками в серебряной оправе сверкнули взволнованные серые глаза, а покрытые красной помадой чувственные губы задвигались, выпуская мягкий голос смертной:

— Доброе утро. Громов, верно?

— Он самый. Доброе утро, — улыбнулся я и вошёл.

— Подождите пока на диване. Ректор сейчас занят, — попросила меня девушка и снова вернулась к бумагам.

Между её аккуратными бровями пролегла складка, а пальцы принялись выстукивать по столу нервный мотив.

— Какие-то проблемы? — спросил я, усевшись на диван.

— Ерунда, — отмахнулась она.

— Может, давайте изменим правила игры, и я вам сделаю успокаивающий чай?

Девушка посмотрела на меня и сдержанно улыбнулась.

— Знаете, молодой человек, лучше всего успокаивает хорошая зарплата, а не какой-то там чай.

— Шикарно подмечено, — восторженно цокнул я языком, заинтересовавшись бойкой девицей, острой на язык.

Надо бы познакомиться с ней поближе.

Однако мой план испортил рыжий граф. Он энергично вышел из кабинета и одарил меня мстительным взглядом. Даже с предвкушением втянул носом воздух, будто уже почуял запах моих унижений, а потом молча вышел из приёмной.

— Громов, можете пройти в кабинет ректора, — сказала секретарша и почему-то с сожалением посмотрела на меня.

Я подмигнул ей и вошёл.

В отличие от кабинета Багряного, напоминающего лавку антиквара, местный ректор, кажется, был в некотором роде сорокой. Всё вокруг блестело и отражало солнечный свет: серебряные статуэтки, картины в золочёных рамах, хрустальная люстра, полированный шкаф, натёртый до блеска дубовый паркет и массивный рабочий стол с телефонным аппаратом с накладками из слоновой кости. У меня аж в глазах зарябило.

— Громов?! — рявкнул пожилой лысый ректор, чья туша едва помещалась в кресле.

Он был таким толстым, словно боялся, что его могут похитить инопланетяне. Малиновый китель едва сходился на его груди. Золотые пуговицы держались из последних сил. Щёки же лежали на плечах, а маленькие глазки практически терялись под набрякшими веками. Такого внушительно второго подбородка я давненько не видел… Он закрывал спереди всю дряблую толстую шею старика.

— Громов, — кивнул я, чувствуя плавающие в воздухе ароматы резкого одеколона и кислые нотки человеческого пота.

— Присаживайся, — без всякого дружелюбия бросил мне ректор, указав толстым пальцем на резной стул перед рабочим столом. — Моё имя граф Альфред Григорьевич Грейц. Велением императора я уже десять лет являюсь ректором этой славной академии. Так вот, скажи мне, Громов, почему ты решил, что можешь устраивать всякие непотребства в доверенном мне учебном заведении, а?!

Он требовательно посмотрел на меня, откинувшись на спинку кресла.

— Вероятно, вы уже выслушали точку зрения графа Жарова. Так дайте же и мне возможность высказаться. Это будет справедливо, — спокойно ответил я, нисколько не тушуясь под тяжёлым, ломающим взглядом старика.

Тот аж удивлённо дёрнул щекой, поняв, что мне ни холодно ни жарко от его взора.

— Мне незачем слушать ещё и вас! — громыхнул он, ударив раскрытой ладонью по столу. — У меня нет на это времени! Я сразу говорю, что никакие прежние заслуги не защитят вас от наказания, ежели вы продолжите бесчинствовать в стенах моей академии. Да и цена вашим этим, так сказать, геройствам… кхем… всем известна.

— На что вы намекаете, граф? — вздёрнул я бровь, сощурив глаза.

— А то вы сами не понимаете, — фыркнул тот. — Знаю я эти свершения, приписываемые молодым дворянам. Что телевизионщики, что газетчики любят создавать героев из ничего. Им нужны сенсации и высосанные из пальца юные герои, чтобы на них равнялись другие молодые люди. Так что не задирайте нос, Громов! А идите и извинитесь перед графом Жаровым!

— Я должен извиниться? — ахнул я, отправив брови к лепному потолку.

— Да, именно вы! Вы спровоцировали его и вели себя подобно простолюдину из кабака! — презрительно прохрюкал Альфред Григорьевич.

— Чувствую, граф Жаров весьма вольно трактовал нашу с ним стычку. Может, он забыл упомянуть, с чего она началась? — иронично выдал я.

— Мне плевать, с чего она началась! Пойдите и извинитесь! Всё, ступайте! У меня нет на вас времени! — проорал покрасневший толстяк, схватил со стола первый попавшийся документ и сделал вид, что мигом погрузился в чтение.

— Нет уж, вы меня выслушаете. У меня есть на то право. Даже в судах заслушивают речь обвиняемого. Я не какой-то там преступник, а отстаивал свою дворянскую честь.

— Да что вы о себе возомнили?! — опешил ректор, распахнув свинячьи глазки. — Вы хотите, чтобы я вас немедленно выставил взашей из академии?! Так я могу вам это устроить.

— Ваше право, — сухо сказал я, встал и пошёл к двери.

— Вон! — выпалил Грейц. — А если не извинитесь перед графом, тогда можете больше не приходить в академию!

Я хмыкнул и молча вышел, внешне сохраняя полное спокойствие, хотя внутри меня всё клокотало и требовало мести. Ну, кроме Громова-младшего. Тот после первых воплей ректора сразу же убежал в дальний угол и там затих.