Лондон в огне

— Помирает, а? — спросил Мин у крысиного общества. И покрывало, и проводники молчали. Хотя чувствовалась их общая печаль.

— Так посмотрю, раз привели, — проворчал разведчик.

Так себе была крысиная повелительница. Не лицо, а череп, кое-как кожей обтянутый, хорошо что не дырявой. Провалы закрытых глаз, губ вообще практически нет.

Крысы раздвигались, позволяя поставить ногу у постели. Мин, присел, стараясь заглянуть в ноздри… э… пациентке. Мертвая или нет?

— Значит, первичный осмотр делаем. Свет будет, прошу не пугаться и не скакать.

Под ярким лучом фонаря крысиное общество затрепетало, но устояло. Мин определил что лежащая дама не мумия, поскольку все же дышит. Что должен делать боец, наткнувшись на гражданское лицо, оказавшееся в беспомощно-больном состоянии? Оказать посильную медицинскую помощь, поделиться медикаментами и продуктами.

— Если тут чумка или холера, так я не компетентен, — сообщил Мин голохвостым наблюдателям, надевая легкий респиратор. — Так, попрошу обеспечить полный доступ. И давайте без ханжества, раз за врача меня держите…

Крысиная королева оказалась не совсем голой, но нижняя рубашка до того истлела, что осмотру вообще не мешала. Никаких чумных бубнов[6] и иных язв, к счастью не обнаружилось. Узкие мослы, сухая кожа, кое-где нитки ожерелий и абсолютно ненужных браслетов. Вот правая рука давала повод для озабоченности. Собственно, она и воняла.

— В капкан, что ли, сунулась? — проворчал разведчик, оценивая поврежденную конечность. С гангреной Мин был знаком, довольно близко, — знакомая дрянь, куда ж на войне без нее. Но для омертвения тканей и некроза нужна живая ткань. А здесь? Два черных пальца на сухой ладони, гнить тут вообще нечему. Ладонь пятипалая, значит, человек. Но человеку уже давно положено умереть от истощения и обезвоживания. Судя по состоянию, больная здесь давненько лежит. Может или не может у чуть живого человеческого скелета случится гангрена? Не может! Но запах-то гангренный!

— Вы бы историю болезни изложили, что ли, — намекнул Мин хвостатым сиделкам.

Крысы искренне сожалели, но ничего изложить не могли.

Нет, травма определенно была. Вон, осколки фаланг торчат. И что теперь делать? Тут и Док бы серьезно задумался.

Разведчик присел на опасно захрустевшую груду хлама — оказалось, кресло, — под артиллеристским задом рассыпалась пыльная ткань. Мин переместил центр тяжести и принялся логически размышлять. Собственно, решение имелось одно. Второе — самоустраниться от решения проблемы — было бы недостойно честного шпиона. Проблема виделась в слабом знании крысами принципов лекарской этики вообще, и хирургических приемов в частности. А если не поймут целесообразности операционного вмешательства? Грызунов здесь за тысячу — набросятся сообща, могут и того… Без сомнения, быть съеденными крысами — самая обычная солдатская участь. Но заживо, это уж чересчур.

Вообще-то, Кэт не стала бы колебаться. Если можно помочь, то нужно помочь. Костя и Аша той же точки зрения придерживались. Помощь, понятно, разная бывает, но тут выбор очевиден.

Мин сконцентрировался и обратился к крысам с пространными, но четко сформулированными мыслями. О необходимости решительного хирургического вмешательства, о последствиях оного и конкретной процедуре. Голохвостые из все сил пытались вникнуть, но, видимо, не очень получалось…

Что ж, практика покажет. Мин зажег еще пару свечей — этого добра, помятого и покусанного острыми зубами, сюда натащили с избытком. Разложил небогатый инструментарий, подточил и прокалил нож…

В целом операция вышла молниеносной. Дольше примерялся. Ничего сложного, протертая дощечка благоухала спиртом, гнилые пальцы воняли гнилыми пальцами. В решительный момент крысы дрогнули и дружно запищали, больная страдала — неслышные стоны густо метались по низкому подземелью. В остальном прошло благополучно, на перевязку ушел всего один пакет — что там заматывать: словно два карандаша и отсек-то… Спирта жалеть не стал, вернул белую марлевую руку на ложе.

Мин с облегчением содрал с себя резиновые перчатки, отдуваясь, снял респиратор. Для порядка дал крысам несколько общих (пусть и сомнительных) советов насчет куриного бульона и постельного режима. Больной вроде бы полегчало — стоны-дуновения уже не испускала. Хотя, вдруг помирать собралась? Нет, явно получше ей. Ну и слава здешним крысиным богам.

Ампутированные пальцы крысы прибрали, основной своей толпою плотнее укрыли больную, а остальные грызуны взбудоражено бегали по комнате.

— Мне, пожалуй, пора, — уже привычно напряг мысли Мин. — Куда здесь, попроще выйти? Кстати, не знаете ли вы…

Описать грызунам искомых подпольщиков было трудновато — Мин и сам весьма приблизительно представлял, как они выглядят. Что-то крысы поняли, что-то нет — с иностранными языками всегда так. Но группу проводников выделили. Разведчик надел сумки, шлем, напомнил живому скелету на ложе, что нужно «бодриться и бороться», оставил часть пайка, пригодного для потребления человекообразными существами, и пошел к двери. Стайка проводников бежала впереди. Ладно, если не к подполью выведут, так хоть к выходу наружу. Имелись у Мина догадки, что если подышать свежим воздухом и точно определиться по карте, то шансов на успех прибавится. Что-то уж очень обширен подземный Лондон оказался.

…Двигались вдоль неширокого, стиснутого кирпичными берегами, потока. Видимо, это была река Флит. Изредка по берегам виднелись выходы трубы — иногда узкие, иногда пошире, оттуда извергали журчащие потоки. Запахов Мин уже не чувствовал (ног, кстати, тоже). Разведческий организм настоятельно подсказывал, что нужно отдохнуть, но крысы упорно бежали вперед, приходилось тащиться следом. Свод канала был низок, голову приходилось держать склоненной набок — беспокоило, что шея так и останется кривой.

Вдруг крысы остановились, беспокойно завертелись на месте. Мин успел среагировать, хвосты проводникам не отдавил, присел на корточки и прислушался. Впереди слышались странные звуки — кто-то двигался навстречу. Судя по шорохам, ползком. Тяжелым ползком, если можно так формулировать в развед-донесении…

Крысы развернулись и побежали назад. Мин последовал их примеру. В смысле, не побежал, конечно, но споро отступил до прояснения обстановки.

…Остановились там, где журчала труба и свод над каналом был пошире и повыше. Крысы полезли по стене к расщелине у трубы, выглядывали оттуда, другие нервно бегали по нижнему карнизу. Полукровка тоже вдруг занервничал: ползковые шорохи приближались, последовать примеру крыс и подняться к трубе было бы недурно, но в щель разведчик определенно не помещался, а забираться в трубу, навстречу холодной струе, тоже не казалось особо заманчивым делом. Мин считал себя спортивным и подтянутым разведчиком, но тут, или плечи не пролезут, или зад заклинится.

Из темноты появилась темная ползучая туша. Разглядев гладкую шерсть, разведчик отбросил версии о гигантской мокрице или слизне-переростке. Крот! Но титанических размеров.

Зверь задрал рыло:

— Кто здесь?

Говорил гигант, естественно, не вслух, но мыслеобразы оказались на редкость четкими и громкими — явно разумный. Мин успокоился: видимо, мутант, непонятно на чем разожравшийся, но это же Лондон, тут что угодно случается. Главное, мыслящий, значит, можно договориться.

— Путник здесь, — сформулировал Мин.

— Куда путник? — насторожился толстый зверь.

— Туда путник. Навстречу и мимо, — пояснил разведчик, удивляясь громогласным, но путаным мысле-словам представителя подземных насекомоядных.

— Мужчина мимо? — уточнил крот.

— А кто еще? — изумился Мин. — Девиц здесь уйма, что ли?

— Отсутствие здесь дев, — зверь принюхивался. — Духи? Кто здесь?!

— Какие еще духи? — оскорбился разведчик. — Давайте-ка разойдемся и не будем глупости болтать.

— Духи. Женственны. Откуда? — с угрозой вопросил крот.