Лондон в огне
Шрифт:
В 19:20 воздухоплавательное наблюдение доложило о том, что противник становится полевым лагерем у Ралвейского холма и разжигает костры. По пневмопочте начали приходить многочисленные заявления от жителей Ралвея о бесчинствах био-х. Деревенский констебль пытался арестовать троих «грабителей в рабочей форме», ему разбили голову и раздели донага. Подверглась ограблению и «бесчинствам крайне непристойного характера» хозяйка фермы восточнее Ралвея.
В 19:50 волинтеры, наскоро зажарив фермерских кур, приняли решение идти напрямую к «дворцу Кинги». В виду наступления темноты воздухоплавательное наблюдение мало чем могло помочь, но многочисленные свидетельства местных жителей и полицейских о том, что бунтовщики
Суть роковой ошибки командования выяснилась гораздо позже. Поскольку мятежники крайне дурно ориентировались в Лондоне и вообще имели превратное понимание о жизни Королевы, они двигались к ближайшему дворцу, пусть и не имеющему отношения к королевской семье.
В 20:40 колонны мятежников, характеризуемые наблюдателями как «буйные толпы», сделали крюк у Ралвейского холма, пересекли поле и вышли на дорогу. Вооруженные саблями и пиками они маршировали, ориентируясь на яркий свет иллюминации. До Хрустального дворца оставалось две мили…
Осознав серьезность ситуации, в Лондоне задействовали все что было поблизости: от моста Челси был выслан драгунский эскадрон, усиленный легкой паровой батареей, по приказу Скотланд-Ярда от Бермондси выступил сводный полицейский отряд, вооруженный лишь револьверами и дубинками. С северо-востока, от порта и через городские кварталы двигались полноценные полки и гвардейские эскадроны, но они катастрофически не успевали. Кто приказал двинуть от полигона к месту событий экспериментальную роту арм-коффов так и осталось загадкой…
…Толпа, окружившая широкий овал пустого фонтана, казалась не такой уж большой и страшной. Там размахивали живыми огоньками факелов, задирали головы на громаду Хрустального дворца, с воодушевлением скандировали «Кингу! Кингу! Сларагерва!» Тысяча с лишним хвостов, в смысле, сабель — оружие у волинтеров имелось, хотя напоказ благоразумно не выставлялось. Вон, даже пушечку прикатили, компактную и сувенирного вида, впрочем, у них и клинки с пиками примерно такие же, учебные.
И как это воинство с единой «хвостовой» цепи сорвалось? Сбой программы или что-то непредвиденное приключилось? Явный недосмотр кураторов.
Собравшиеся у окон Хрустального музыкальные гурманы смотрели вниз на неожиданное представление и оживленно переговаривались. Предположение о неком «параде иностранных землекопов» уже было отвергнуто, дамы и джентльмены возмущались «отвратительным зрелищем и возмутительной наглостью диких чужаков».
— Надо бы нам домой ехать, — буркнула Катрин. — Концерт определенно потерял актуальность.
— Сейчас нас к экипажу не выпустят, — предупредило успевшее глянуть на выход Оно. — Там привратники двери позаперли. Разве что через дальний выход проскочим. Кстати, а это случаем не р-революция? А то, похоже.
— Для настоящей революции у них автомобильных покрышек не имеется. И поддержки местных идиотов, — мрачно пояснила главная шпионка. — Но можешь считать это попыткой альтернативной сексуальной революции. Во как их припекло…
Хвостачам надоело попросту призывать «кингу» и они разнообразили свои политические требования воплями «всем шлындр!».
— Джентльмены, кажется, они оскорбляют королеву! — возмутился господин рядом с семейством Гише. — Нам следует немедленно увести дам. Где же полиция?! Необходимо немедленно пресечь это безобразие!
По галереям, забитым нарядными зрителями, прокатилась волна негодования. Кто-то открыл окна и попытался перекричать вопли возмутителей спокойствия. Едва ли хвостачи понимали смысл криков нарядных господ, но взбодрились и подступили ближе к балюстраде. Отсюда уже лучше были различимы
дамы с обнаженными плечами, яркие пятна платьев, что вызвало новый приступ воинского оживления, дружный свист и улюлюканье. Ограниченные коммуникативные возможности хвостачей в этой части не пострадали — свистали они лихо. Из дворца престарелый, но хорошо поставленный командный голос гаркнул, приказывая бунтовщикам «убираться к черту!». Свистуны на миг примолкли, но потом разразились воплями негодования, в которых даже шпионка, вполне владеющая до-хвостовым диалектом бунтовщиков, мало что могла разобрать кроме «шлындр», «галет», «позор» и непременной «сларагервы»! Шумели неслабо, а тут еще какой-то волинтерский герой вспрыгнул на перила, спустил шаровары и развернулся к дворцу, выставляя голый тыл. Его тут же стащили вниз сотоварищи, но было поздно — дворец ахнул. Тощую дупу и оскорбительно задранный хвост видели тысячи глаз.— Это обезьяны, обезьяны! — в гневе визжала престарелая дама, хватая за локоть мистера Гише. — Сделайте хоть что-то! Боже, куда катится Англия! Какой позор!
— Но что я могу поделать, леди? Это вообще не мной придумано, — корректно отверг претензии Л-Гише. — Сейчас прибудет полиция и разберется. Кстати, где эта полиция, чертт бы ее…
— Всё, уходим, — приказала Катрин. — Без нас разберутся.
Сгрудившиеся у внешней стены дворца волинтеры, запрокидывали головы и грозили небесам клинками и пиками — пара дирижаблей спустилась ниже, пытаясь ослепить лучами газовых прожекторов толпу бунтующих.
Смотреть на все это Катрин не могла. Ей было стыдно.
Семейство Гише и юный Холмс уходили по практически пустому коридору — все посетители, музыканты и обслуга Хрустального столпилась у окон, наблюдая за дикой толпой и по мере сил участвуя в дискуссии. От криков вздрагивали лакированные листья лавров, растущих в элегантных кадках, а статуя Афины Паллады с недоумением прислушивалась, кажется, презрительно морщилась и норовила отшвырнуть копье. Что за гадостный день…
— Не совсем понимаю, — пробормотал Холмс. — У того… солдата был настоящий хвост. Вполне развитый. Следовательно…
— Следовательно, вы, Холмс, живете в отвратительной стране, которая норовит наращивать хвосты глуповатым иноземцам, — рявкнула шпионка. — Они, черт возьми, и так-то… Это мерзко! Вот поэтому мы здесь и пытаемся вмешаться. Ваши сволочные вивисекторы чересчур увлеклись, мать их…
— Кэт, мистер Холмс абсолютно не виновен… — попробовала вставить Фло.
— Верно. Прошу прощения, Вильям. Но я доберусь до этих умельцев по хвостам. Снаружи мои родственники. Да, мне стыдно за них, и… Но это мои родственники! Мы с ними вечно ругаемся, спорим и деремся. Но это наше дело! Как бы они ни глупили, мы все равно помиримся. И нечего Британии или кому-то еще, лезть в наши дела и издеваться над больными людьми! Бля, скоты вовсе не те, кто хвосты на заду носит. Я с этих блядских тварей-выдумщиков кожу сдеру! С-суки! — Катрин глянула на оборотня. — И да, спор я проиграла. Да и х… с ним!
— Ладно-ладно, — Оно довольно суетливо разгладило свои усы. — Ты, главное, успокойся.
Катрин осознала, что выглядит омерзительно. Холмс смотрел с ужасом, да и Оно явно занервничало. Только в глазах Фло была сочувствие и печаль.
Главная шпионка провела ладонью по лицу, что вряд ли пошло на пользу макияжу, и глухо сказала:
— Прошу прощения. Нервы. Это меня Гендель с Гендальфом и прочие мелочи достали. Виновата…
Зрители сзади разразились восторженными криками. Катрин резко свернула к окну, отвела листья приземистой пальмы, заслоняющей обзор… Видно отсюда было похуже, но и так понятно — зажимают хвостачей. С одной стороны дороги на рысях подходил эскадрон кавалерии, с другой стороны ко дворцу сворачивали странноватые машины, явно военного назначения.