Лоренца дочь Великолепного

Тем временем Донати, бросив сочувственный взгляд на девушку, поинтересовался затем у донны Аврелии:

– А что случилось с отцом донны Лоренцы? Отчего он умер?

– Мессир Бернардо и его супруга скончались от холеры.

Этот сухой ответ вдовы отозвался болью в сердце Лоренцы. Бенедетто Нери снова сделал какое-то движение, по лицу же банкира словно пробежала тень:

– Пусть Господь упокоит их души. Мессир Бернардо был хорошим человеком и прекрасно знал своё дело.

– Но кто же теперь управляет его конторой? – добавил Донати с озабоченным видом.

– Некий Жак Доруа, торговец тканями. Мессир Бернардо назначил донну Марию де Риччи и его опекунами донны Лоренцы.

В круглых глазах банкира возникло какое-то новое выражение:

– Ты имеешь в виду, мадонна, приёмную дочь покойного Луиджи Риччи?

– Почему ты назвал мою матушку, графиню де Сольё, приёмной дочерью, мессир Анджело? – вмешался Амори.

Донати в замешательстве посмотрел на юношу:

– Я должен был сразу догадаться, что ты – сын донны Марии. Но Бенедетто со своим пером отвлёк меня.

– Ты не ответил на мой вопрос, – настаивал Сольё.

– А разве донна Мария не рассказывала тебе о том, что Риччи удочерил её?

– Нет.

– Должно быть, у неё имелись на то свои причины.

– А кто тогда были её настоящие родители?

Лоренца растерянно переводила взгляд с взволнованного лица молодого человека на смущённое лицо банкира. Ей тоже не было известно, что мать Амори, как и её саму, удочерили. При этом девушка не замечала, что Бенедетто Нери, в свой черёд, не сводит с неё глаз.

– Но я сам мало что знаю. По словам моего покойного отца, Луиджи Риччи однажды, как обычно, уехал по делам, а возвратился уже с новорожденной девочкой. Потом поползли слухи, что он прижил её с какой-то знатной дамой. Но так как Риччи был молод, красив и богат, то это никого особенно не удивило. На протяжении долгого времени все считали донну Марию его родной дочерью. Тайна открылась только после того, как Риччи умер.

– Как это произошло?

– Родственники мессира Луиджи предъявили свои права на его имущество. Тогда всё и выяснилось.

– А разве моя матушка не являлась единственной наследницей Риччи?

– Да, он оставил всё своей приёмной дочери. Но его родственники заключили донну Марию в монастырь. Однако она сбежала оттуда во Францию, где, по слухам, вышла замуж. Поэтому родня захватила большую часть её наследства на том основании, что, во-первых, она неродная дочь Риччи, а, во-вторых, не имела права выходить замуж за иностранца без разрешения Сеньории.

– Но откуда они узнала о происхождении моей матушки?

– Не знаю.

– Кстати, донна Мария всё такая же красавица? – неожиданно спросил банкир у Сольё.

– Да, – машинально подтвердил тот. – Мне не приходилось встречать женщин прекраснее моей матушки.

Донати улыбнулся и складки возле его губ обозначились ещё резче.

– В неё была влюблена половина Флоренции. Признаться, я тоже вздыхал по донне Марии. Надеюсь, она счастлива с твоим отцом?

– Конечно, ведь они любят друг друга.

Когда, получив деньги, вдова вместе с Лоренцей и Амори вышла из банка, её догнал Бенедетто Нери:

– Прости, мадонна, но как только мои родители узнают о том, что донна Лоренца во Флоренции, они непременно захотят увидеть её, потому что мессир Бернардо был очень дружен с моим отцом. Не могла бы вы завтра придти к нам?

– Нет, только не завтра, – поспешно ответила донна Аврелия. – Наши с племянницей новые платья ещё не готовы, а я хочу произвести на родственников мессира Бернардо хорошее впечатление.

– А где вы остановились?

– В гостинице «Флорентийская лилия».

– Это недалеко от улицы Старых Кандалов, где находится дом моего отца.

Всю обратную дорогу Амори был рассеян. Вероятно, история, рассказанная банкиром Донати, потрясла молодого человека. Подобные чувства испытала и сама Лоренца, когда ныне покойный мессир Бернардо открыл ей тайну её рождения.

Вдова же, вернувшись в гостиницу, задумчиво сказала:

– Кажется, в молодости я слышала эту историю о Риччи и его приёмной дочери. Жаль, что мне довелось слишком мало прожить в доме мессира Бернардо. Поэтому я не была представлена графине де Сольё.

В оставшееся до празднества время донна Аврелия с Лоренцей навещала своих дальних родственников. При этом повсюду их сопровождали люди Монбара. Вероятно, данная любезность барона объяснялась его желанием быть в курсе всех их передвижений, но Лоренцу это ничуть не беспокоило.

Один раз Лоренца, вдова и Амори зашли в книжную лавку. Внимание донны Аврелии сразу привлёк молитвенник с красочными миниатюрами, в то время как молодой человек, присев на подоконник, углубился в «Записки» Юлия Цезаря. Что же касается Лоренцы, то её душа жаждала стихов. Не успел продавец выполнить её заказ, как в лавку вошёл Бенедетто Нери. Оглянувшись по сторонам, он сразу направился к донне Аврелии.

– Рада встрече с тобой, сеньор Бенедетто! – улыбнулась вдова. – Теперь мы с племянницей можем посетить дом твоего отца, так как наши платья уже готовы.

В ответ молодой человек вздохнул:

– У мессира Якопо вчера внезапно начался приступ подагры и завтра я должен сопровождать его на воды в Морбе. Поэтому твой визит с донной Лоренцей придётся отложить, мадонна.

– Пусть Господь пошлёт здоровье твоему отцу! – донна Аврелия перекрестилась.

В этот момент Сольё поднял голову и, в свой черёд, поздоровался с Бенедетто.

– Какие книги тебя интересуют, мессир Амори? – вежливо поинтересовался затем приказчик Донати.

– Издания по истории.

– В таком случае, советую тебе приобрести труд Джованни Виллани, – Бенедетто указал на двенадцать солидных томов «Флорентийской хроники», стоявших в шкафу позади прилавка.

Не довольствуясь этим, он попросил продавца подать ему первый том:

– Вот послушай: уже в прошлом веке во Флоренции проживало около 100 тысяч человек и было около 110 церквей, 30 госпиталей, которые обеспечивали больным 1000 коек, 200 больших суконных мастерских, выделывавших 70-80 тысяч штук сукна ежегодно. Около 20 мастерских, принадлежавших к цеху Калемалы, занимались обработкой грубого сукна, ввозимого из-за Альп, которое облагораживалось, красилось и выбрасывалось на рынок. Купцы и предприниматели обслуживались 80 банками и 600 нотариусами. В городе насчитывалось 100 лавок, торговавших пряностями и лекарствами. Хлеб выпекался в 146 пекарнях. Ежегодное потребление мяса флорентийцами составляло 4 тысячи волов и телят, около 60 тысяч ягнят. За здоровьем людей следили 60 лекарей. 80 судей поддерживали в городе закон. 10 тысяч мальчиков ежегодно обучались во Флоренции чтению и письму, в том числе науку счёта изучали 1000-1500. Около 550-600 молодых людей штудировали в четырёх высших городских школах логику и грамматику.