Лоренца дочь Великолепного

– Позвольте представить Вам, монсеньор, мадемуазель Лоренцу де Нери. Она – флорентийка по отцу, но воспитывалась во Франции и после смерти родителей решила вернуться на родину своих предков.

– Рад приветствовать тебя в моём городе, донна Лоренца, – милостиво кивнул правитель. – Надеюсь, тебе понравится здесь.

– Я тоже надеюсь на это, монсеньор, – сдержанно ответила девушка.

Когда трубы зазвучали в третий раз, Пьеро сказал:

– Пора ехать на банкет, барон!

После чего, снова взглянув на Лоренцу, он добавил:

– Надеюсь увидеть тебя сегодня на балу в моём дворце, королева!

В это время подошли донна Аврелия и Амори. Внезапно их обогнал младший брат правителя, который с поклоном вручил Лоренце дамасскую розу:

– Прими от меня этот цветок, королева, в знак признания твоей красоты!

– Благодарю тебя, мессир! – понюхав розу, смущённо ответила девушка. – Хотя не знаю, чем удостоилась такой чести…

– Твоё имя напоминает мне об отце.

Лоренца более внимательно присмотрелась к Джулиано, который со своими рыжеватыми волосами до плеч, розовыми губками и мечтательным взглядом ореховых глаз походил на ангелочка:

– Наверно, ты очень любил своего отца?

– Да, он был необыкновенным человеком. Такого больше нет на свете!

– Мой отец тоже недавно умер.

– Мне очень жаль, – по лицу младшего сына Великолепного было видно, что он действительно сочувствует девушке.

Как оказалось, юноша был знаком с Амори. После того, как последний представил ему донну Аврелию, Джулиано поинтересовался:

– Ты приглашена на банкет, мадонна?

– Нет, мессир, – обиженно ответила та. – Поэтому мы с Лоренцей вернёмся в гостиницу, чтобы там пообедать.

– Дело в том, что Вы не были представлены супруге правителя, – пояснил Амори.

– Но это легко исправить! – тут же воскликнул Джулиано.

По его приказу слуги Медичи подали донне Аврелии и девушке лошадей и они отправились во дворец, где должны были состояться банкет и танцы. Мужчинам накрыли в столовой, а дамам, которые во Флоренции ели отдельно, на лоджии, выходившей в сад. Для Лоренцы и её спутницы слуги установили отдельный стол. Напротив сидели рыжеволосая Альфонсина Орсини, супруга правителя, и другие знатные флорентийки. Из-за их завистливых взглядов Лоренце кусок в горло не лез, в отличие от донны Аврелии, которая жадно пробовала все кушанья подряд, в том числе, мясо дикого кабана, молочного поросёнка и молодую телятину. Слуги же едва успевали разбавлять для неё вино.

После банкета, длившегося не меньше трёх часов, все двинулись в бальный зал, расположенный наверху. Однако донна Аврелия с Лоренцей, желая отдышаться, остановилась у подножия мраморной лестницы, где её и перехватил Джулиано:

– Тебе понравился банкет, мадонна?

– Да, монсеньор.

– Я предлагаю тебе с племянницей немного размяться и осмотреть нашу семейную капеллу.

Так как капелла Медичи находилась тут же, на втором этаже, донна Аврелия согласилась.

Вдоль коридора тянулась вереница прекрасных покоев, украшенных картинами, античными статуями и гобеленами, привезёнными из Фландрии. На стенах, коврах и мебели встречалось изображение герба Медичи.

– Красные шары – это вмятины, оставленные побеждённым великаном Муджелло на щите моего предка, рыцаря Аверардо Медичи, – пояснил Джулиано Лоренце. – Он прибыл в Италию вместе с Карлом Великим и осел здесь.

– А голубой шар?

– Его разрешил включить в наш герб французский король. Поэтому он – цвета знамени Франции.

Когда они вошли внутрь капеллы, Лоренца увидела над алтарём икону «Рождество» известного, по словам юноши, во Флоренции художника Филиппо Липпи. Стены же были словно опоясаны одной огромной красочной фреской, похожей на ковёр с вытканными на нём фигурами большого количества людей и лошадей на фоне великолепного пейзажа.

– Это путешествие волхвов за Вифлеемской звездой. Живописец Гоццоли изобразил здесь моего прадеда Козимо и деда Пьеро, а также их родственников, друзей и союзников.

– А вот и мой отец, – добавил Джулиано, указав на одного из всадников. – Тогда ему было примерно столько же лет, сколько мне сейчас. Рядом с ним – мессир Джулиано, младший брат отца. Он погиб во время заговора Пацци…

– Я слышала эту ужасную историю! – заметила донна Аврелия. – Кажется, мессир, твоего дядю убили прямо в церкви?

– Ты права, мадонна.

– Говорили, после него остался незаконнорожденный сын…

– Да, мой кузен Джулио. Он воспитывался в нашей семье, но потом решил стать кондотьером.

– А почему Пацци устроили заговор? – в свой черёд, поинтересовалась Лоренца.

– Они и ещё несколько других знатных семей были недовольны тем, что мой отец отстранил их от власти. Поэтому Пацци тайно вступили в сговор с папой Сикстом IV, ненавидевшем нас, Медичи, и во время пасхальной мессы в соборе Санта Мария дель Фьоре закололи моего дядю. Однако моему отцу удалось спастись и он, опираясь на поддержку народа, наказал заговорщиков.

Донна Аврелия и Лоренца перекрестились: убийство в церкви да ещё во время мессы считалось тяжким грехом.

– Моего дядю отпевали здесь, в этой капелле, – продолжал после паузы юноша. – И отца – тоже. Прошло уже два года, но я помню, что он лежал на ложе из золотистой парчи, к которой был приколот букетик фиалок, его любимых цветов…

Голос младшего сына Великолепного дрогнул, а его гостьи снова перекрестились.

– Прекрасное место! – заметила после того, как они вышли из капеллы, вдова. – Если бы я жила в этом дворце, то большую часть времени проводила бы здесь в молитвах…

– А мой отец любил отдыхать в студиоло, в самом конце коридора.

– Я бы хотела осмотреть и его, – вдруг сказала Лоренца.

– Женщинам туда вход запрещён… Но сейчас там всё равно никого нет, поэтому, думаю, мы никому не помешаем.

– А как же танцы? – прислушавшись к доносившейся сверху музыке, возразила донна Аврелия.

– У нас ещё есть время, – успокоил её Джулиано.

Миновав приёмные покои, они очутились в большой комнате с высоким мраморным сводом, вдоль стен которой стояли дубовые шкафы. У задней стены находился письменный стол Лоренцо. Над ним на полках красовались изделия из драгоценных камней, камеи, небольшие мраморные барельефы и древние рукописи. Сбоку виднелись инкрустированные столики работы флорентийца Джотто и нидерландского живописца Яна ван Эйка. Напротив, на каминной доске, была выставлена античная бронза, среди которой особое внимание привлекала фигурка обнажённого Геркулеса. Над дверями темнели на полках бронзовые головы и поблёскивали стеклянные вазы.

– К сожалению, мой отец редко бывал здесь, потому что у него было много дел, – сообщил Джулиано. – Но всегда находил время, чтобы поиграть со мной, Джованни и Гусёнком.

– Как ты сказал? – удивилась Лоренца

– Гусёнок или Глупышка – так прозвала моего старшего брата в детстве наша матушка донна Кларисса.

Его спутницы переглянулись: Пьеро и в самом деле походил на гусёнка из-за своего выгнутого носа.

– А вот Джованни отец называл не иначе, как умницей. Он хотел, чтобы мой брат стал папой и поэтому отправил его изучать право в Пизанский университет. Но ещё до того папа Иннокентий VIII, наш союзник, даровал Джованни кардинальскую шапку.