Лоренца дочь Великолепного

– Интересно, а какое прозвище дали тебе, мессир? – с улыбкой поинтересовалась донна Аврелия.

Юноша тоже улыбнулся:

– Отец говорил, что я – добряк.

– Я согласна с ним, мессир. Ты был очень добр к нам с племянницей! Как будто мы – твои родственницы.

– Донна Лоренца немного похожа на мою младшую сестру Контессину, которая сейчас живёт с мужем в Риме. Отец называл её Фьямчеттой (Огонёк) за рыжий цвет волос. И ещё – своей маленькой принцессой. Мы с Контессиной были большими друзьями.

Лоренце вдруг стало грустно: мессир Бернардо тоже называл её принцессой.

На противоположной стене от входа сразу бросался в глаза большой портрет черноволосого мужчины в алых одеждах и с непокрытой головой. Указав на него, юноша сказал:

– Это мой отец. Маэстро Доменико Гирландайо написал его незадолго до смерти.

С нескрываемым волнением Лоренца вглядывалась в болезненно-жёлтое лицо Великолепного с длинным носом, похожим на утиный клюв, и бескровными губами. Девушку поразило то, что её родной отец был так уродлив.

– Его называли самым безобразным человеком в Италии, – Джулиано словно угадал мысли девушки. – Но стоило моему отцу захотеть – и он мог расположить к себе любого. Примером тому служит его поездка во враждебный Неаполь вскоре после гибели дяди. Когда мой отец явился туда, то изумил короля величием своей души, ясностью ума и мудростью суждений. Тогда Ферранте I окружил его ещё большим почётом и стал подумывать о том, как бы заручиться дружбой такого человека вместо того, чтобы иметь его врагом.

Услышав шорох за своей спиной, девушка невольно вздрогнула и обернулась. В это время из-за шкафа вышел худощавый седой человек лет шестидесяти в красной шапочке и такого же цвета накидке.

– Ты здесь, Марсилио? – удивился сводный брат Лоренцы.

После чего представил того своим спутницам:

– Сэр Марсилио Фичино, врач и каноник Сан Лоренцо.

– Хочу заметить, что я предоставил другим заниматься медициной, ибо в наше время это стало опасным занятием, и не проповедую ничего, кроме учения Платона, – меланхолично добавил Фичино.

– В самом деле, я забыл упомянуть, что Марсилио является последователем этого философа, – улыбнулся юноша.

– Я читала речи Платона, – сообщила Лоренца.

– Рад встретить интерес к нему в столь юном создании, – вежливо отозвался каноник.

Вспомнив о письме донны Марии, в котором та нежно упрекала её как раз за отсутствие интереса к древнему философу, девушка слегка смутилась и тут же дала себе слово ещё раз перечитать Платона. К счастью, в это время Джулиано спросил у Фичино:

– Что ты делаешь здесь один, Марсилио, когда все развлекаются?

– Ищу трактат Аристотеля для монсеньора Джованни.

– Скажи, сэр Марсилио, а почему ты считаешь, что профессия врача стала опасной в наше время? – поинтересовалась вдова.

Каноник переглянулся с сыном Великолепного.

– Марсилио имел в виду лекаря, которого Пьеро бросил в тюрьму за то, что тот не смог вылечить нашего отца, – нахмурившись, ответил за него Джулиано.

Не успела донна Аврелия снова открыть рот, как в библиотеку вошли ещё двое мужчин. Младшему из них, одетому с изысканностью светского щёголя, было где-то около тридцати. Концы длинных рыжих волос незнакомца были тщательно завиты, а брови выщипаны, согласно последней моде, предписывавшей это не только женщинам, но и мужчинам. Приблизившись к Лоренце, он с юношеской пылкостью воскликнул:

– Позволь твоему рабу преклонить перед тобой колени, о, самая прекрасная из королев!

– Не правда ли, Анджело, что она – само олицетворение юной Венеры? – добавил незнакомец, обращаясь уже к своему приятелю:

– Согласен с тобой, мессир. Я с удовольствием прошёл бы с ней по извилистым путям наслаждения, – развязно произнёс его горбоносый спутник, в котором Лоренца узнала того самого мужчину, который был с Джулиано в книжной лавке.

После чего он повернул к девушке своё некрасивое, но живое и подвижное лицо в обрамлении прямых чёрных волос:

– Разреши и мне принести дань восхищения на твой алтарь, богиня!

В этот момент вдова поспешила заслонить Лоренцу своим тощим телом:

– Мы не знаем вас, сеньоры!

– Я – мессир Джованни Пико, граф деи Конти делла Мирандола, – представился рыжеволосый.

– А это, – перевёл взгляд на своего спутника граф, – сеньор Анджело Амброджини или Полициано, так как он родом из города Монтепульчано (на латыни Mons Politianus).

– Сеньор Анджело воспитывал меня и братьев и был близким другом моего отца, как и мессир Джованни с Марсилио, – добавил сын Великолепного.

– Мессир Джулиано, тебя зачем-то хотел видеть мессир Пьеро, – сообщил юноше Полициано.

Пообещав вдове скоро вернуться, Джулиано вышел. Воспользовавшись этим, граф снова обратился к Лоренце:

– Мессир Джулиано не успел поведать тебе, королева, что Анджело – знаменитый поэт.

Заметив интерес в глазах девушки, никогда не видевшей настоящих поэтов, Мирандола тут же спросил:

– Ты читала его стихи, мадонна?

– Нет. Из итальянских поэтов я знаю только Петрарку и Данте.

– Если желаешь, я могу прочитать отрывок из своих «Станс» о рождении Венеры, – предложил Полициано.

Лоренца застенчиво кивнула и поэт начал декламировать:

Эгеем бурным, колыбель чрез лоно

Фетиды поплыла средь бурных вод…

Создание иного небосклона,

Лицом с людьми несходная, встаёт

В ней девственница юная. Влечёт

Зефир влюблённый раковину к брегу,

И небеса их радуются бегу.

Пред ней с улыбкой небо и стихии,

Там в белом оры берегом идут,

Им ветер треплет волосы златые…

Как вышла из воды, ты видеть мог,

Она, рукой придерживая правой

Свои власы, другой – прикрыв сосок.

У ног святых её цветы и травы

Покрыли свежей зеленью песок.

– Что ты думаешь о моих стихах? – закончив чтение, поинтересовался Полициано.

– Я словно увидела богиню воочию, – призналась Лоренца.

– Браво! Ты получил сейчас лучшую похвалу своим стихам, Анджело, какую только можно придумать, – заметил Мирандола.